– Что там изображено? – поинтересовался Куприянов у разглядывающей нежданную находку Веры.
– Похоже на каменный мост. Вроде тех, что древние римляне строили. По крайней мере, в Скважинске я не припоминаю ничего подобного. – Она развернула пакаль выпуклой стороной к Кальтеру. – Если это скрытая подсказка, то у меня пока нет ни единой мысли, как ее расшифровать.
– Разберемся, – уклончиво ответил водитель, глянув на артефакт и убедившись, что он видит то же самое. – Мост – не иголка в стоге сена. Это крупный объект, а, значит, мимо него мы не проедем. Было бы гораздо хуже, окажись там нарисовано какое-нибудь перышко или цветочек… Ладно, упакуй эту штуку в пенал и спрячь ее. Сначала отметим границу зоны, выясним, где у нее центр, а загадкой моста займемся утром. В любом случае, до тех пор, пока мы не найдем разлом, пакаль нам ничем не поможет, даже будь он втрое ценней, чем это «зеркальце»…
Огненный фейерверк, что бушевал над элеваторной промзоной и сбивал с небес вертолеты, выглядел впечатляюще.
Правда, у нас не было времени любоваться им. Выбравшись из кратера, куда нас вернули разъединенные пакали, мы и «сестричка», чей наряд не вызывал ни у кого подозрений, пересекли оцепление там, где дежурил наш знакомый лейтенант. Дальше мы, однако, не пошли, а остановились на полпути к «Доджу» и сделали вид, будто усиливаем периметр дополнительным блокпостом. Так мы меньше вызывали подозрения, хотя пребывающая на нервах беглая уголовница осталась от нашей идеи не в восторге. Ей хотелось как можно скорее удрать отсюда, а мы будто нарочно продолжали торчать возле ненавистной ей «Скважины».
В действительности мы торчали здесь потому, что в этом месте наше нахождение выглядело не только естественно, но и даже было желанным. Любой военный видел в нас собратьев по оружию, которые в случае обострения ситуации поддержат его огнем, и потому не задавался вопросом, кто мы такие и откуда прибыли. В других, более спокойных районах города наша вооруженная группа мозолила бы людям глаза и могла вызвать подозрения. А мне не хотелось лишний раз встречаться и объясняться с военной полицией. Прежде чем двигаться дальше, нам был необходим план. Выработать его мы могли, лишь обсудив итоги первого этапа охоты, и сделать это было проще всего не сходя с места.
– Кто-нибудь скажет, что за ерунда там творится? – поинтересовался Крупье, указав на небо, где в этот момент маленькая яркая огненная комета преследовала два «Аллигатора».
Все посмотрели на шейха, поскольку он был единственным среди нас, кто мог сталкиваться прежде с подобной чертовщиной. Аль-Наджиб, в свою очередь, выразительно покосился на нашу гостью, намекая на то, что обсуждать стратегические вопросы в ее присутствии нежелательно. И он был прав. Пускай «сестричка» меня опознала, это еще ничего не значит. Наоборот, будь она чуток дальновидней, то помалкивала бы об этом, ведь неизвестно, как мы отреагируем на ее догадку.
– Итак, мы свое слово сдержали, – обратился я к ней. – Теперь давай, выкладывай все, что нам нужно знать, и катись на все четыре стороны… Как тебя зовут, кстати?
– Шира, – только теперь представилась беглянка. Вряд ли это было ее настоящее имя, хотя нам-то какая разница? – Шира Крамер. Если вы полгода назад регулярно смотрели новости, то могли запомнить мое имя. Оно в них частенько мелькало.
– Не смотрел, – признался я. – И за что же тебя упекли в тюрьму, бедная жертва политического режима?
– Кажется, я ее вспомнил, босс, – оживился Крупье. – Не то чтобы история была громкая, но кое-какую шумиху в России вызвала. Эта стерва и несколько ее приятелей-робингудов грабили церковные лавки. А все золото потом бесплатно раздавали нищим, убогим, бомжам и прочей голытьбе.
– А наличные деньги, которые мы отбирали у продавцов тех лавок, я переводила на лечение больных детей! – добавила Шира, весьма довольная и собой, и тем, что не все из нас оказались такими дремучими, как я.
– Насчет детей не уверен, но готов поспорить, что та голытьба пропила далеко не все украденное вами золото, – скептически хмыкнув, возразил Бледный. – Кое-что вы себе на черный день под камушек явно припрятали.
– Что за наглый поклеп! – возмутилась робингудка. – С чего ты это взял?!
– Потому что твоя фамилия не Гуд, а Крамер, – пояснил майор. – А среди евреев за всю их историю отыскался всего один альтруист, да и того вы в итоге распяли.
– И почему тебя это так волнует? – подбоченилась Шира. – Разве меня волнует, сколько вы, славяне, пересажали у себя на колья своих альтруистов? Или скольких несчастных детей ты и твой босс придушили тогда в Сирии?
– А ну хватит! – рыкнул я и сурово посмотрел на Бледного, уже открывшего рот, чтобы пригвоздить Крамер очередным контраргументом, за которыми он никогда не лазил в карман. – О чем вообще речь? Какое золото? Забыли, что ли, где находитесь?
– Если я вас правильно поняла, босс, речь идет о моем пакале, – предпочла быстро переменить тему Шира.
– Никакой я тебе не босс, – уточнил я. – И пакаль этот не твой. Живо отвечай, как он у тебя оказался!
– Что значит – не мой? – насупилась она. – Этот чокнутый хрен в костюме аквалангиста отдал пакаль мне, а не вам! И то, что вы его у меня отобрали – это несправедливо! Вы ничем не лучше тех продажных судий, которые вынесли мне приговор!
– И за какие такие заслуги «серый аквалангист» вдруг наградил тебя пакалем?
– За все пережитые мной страдания. И за праведную борьбу, что мы вели на свободе против Системы!
– «Серый» прямо так тебе и сказал?.. Только не ври! Учти, я тебя предупреждал: соврешь хоть раз – сильно пожалеешь!
– Нет, «серый» так не говорил, – созналась Крамер с явной неохотой. – Но до этого он несколько раз навещал меня в палате и подавал какие-то знаки. Тогда я думала, что у меня глюки после наркоза и от обезболивающего. Сестра, что за мной присматривала, сочувствовала мне и иногда делала лишний укольчик кайфа.
– А что с тобой стряслось в твоей колонии?
– Я проглотила ложку.
– Неужели так вкусно кормили? – удивился Крупье.
– В знак протеста против бесчинства охраны, ты, кретин! – просветила его Шира. – А потом эта ложка слишком хитро во мне застряла, и наши коновалы не смогли ее вытащить. Вот почему меня направили сюда. Здесь хирург хороший, и он быстро со мной разобрался. Так аккуратно все сделал, что я уже через сутки была как огурчик. Послезавтра обещали выписать и отправить назад, однако, сами видите, как все удачно обернулось.
– Рановато пока говорить об удаче, – ответил я, после чего вернул ее к теме: – Когда именно тебя стал навещать «серый»?
– Сразу, как только действие общего наркоза закончилось. То есть неделю назад. Я чуть не обмочилась от испуга, когда увидела стоящего рядом со мной человека без лица. Потом он стал подавать мне знаки, а я сказала, что не понимаю язык глухонемых. Но он все равно их подавал, пока я снова не уснула. Так потом было всегда. «Серый» появлялся, начинал свою жестикуляцию, и вскоре я засыпала. А сегодня, когда я сбежала из палаты и хотела переодеться врачихой, а блатные козлы испортили мне всю малину, «серый» никаких знаков не показывал. Просто возник передо мной из ниоткуда, бросил пакаль на пол и снова исчез. И даже не помог, гад! Но хоть подарок оставил, и то хорошо… Вернее, было хорошо, пока вы его не отобрали. Я про пакали кое-что краем уха на зоне слышала: дескать, ценные штуковины, по которым нынче полмира с ума сходит. Вот повезло-то, думаю! Даже если бы эта банда дверь сломала и меня по кругу пустила, черт с ними, лишь бы не убили. А на свободе, да еще с пакалем я бы не пропала… Может, все-таки отдадите мне его, а? Ну пожалуйста! Вы ребята матерые, при деньгах и оружии, и еще много артефактов насобираете. А мне в бегах на какие средства жить? В проститутки, что ли, подаваться?