– Ты меня слышишь? – Костя тронул Севку за плечо. – С тобой все нормально?
– Со мной? Да, со мной все нормально. Она меня чуть не достала…
– Не достала же…
Костя еще хотел сказать, что получилось даже лучше, чем он ожидал. Не пришлось убивать безоружных, но, оглянувшись на большую комнату, промолчал.
Какая разница по большому счету, успели они схватиться за оружие или нет? Оно у них было. И они применили его без раздумий. И если бы Севка не выстрелил первым, то…
– Я заберу деньги из тайника, – сказал Костя.
В тайнике под диваном, помимо четырех сумок с деньгами, оказалось еще несколько пакетов с белым порошком, несколько цинков с патронами и четыре «АК-74».
– Время, – сказал Костя, вытащив сумки на середину комнаты. – Через тридцать минут мы должны быть у воронки.
– Мы успеем, – сказал Севка.
И они успели.
В поселке было тихо, даже собаки не лаяли. Костя, выходя, погасил за собой свет, забрал со стола ключи и закрыл, выйдя на крыльцо, входную дверь. Вытер ключ подкладкой куртки и выбросил его через забор, в сторону пустыря.
Воронка должна была открыться в овраге.
Туда они тоже добрались без приключений. Севка молчал, и Костя решил его не беспокоить. Еще успеют поговорить, если что.
Севка здесь, в своем времени, был совсем другим. Если там, в сорок втором, он был собран и деловит, то здесь… Здесь он будто что-то обдумывал все время, будто в чем-то сомневался и пытался себя убедить. Пытался и не мог.
– От начала оврага пятнадцать метров, – сказал Костя.
– Не спешите, – прозвучало из темноты. – Успеете.
Севка вскинул пистолет, но, узнав голос, не выстрелил.
Евграф Павлович осветил себя фонарем.
– Рад, что у вас все получилось.
– Значит, прекрасно могли обойтись без нас? – осведомился Севка. – И просто нужно было нас снова макнуть в дерьмо, прежде чем пустить на Базу?
– На Базу вы не пойдете, – сказал Дед. – Эта воронка на Базу не идет. Я принес вам вещи. Переоденьтесь. Деньги оставите здесь, я ими займусь.
– Значит, снова обман?
– Да какой обман? Обстоятельства. Ничего, кроме обстоятельств. Вы же прекрасно понимали, что придется вам это сделать. А потом…
– Снова потом?
– Понимайте, как хотите. Вот одежда, вот оружие, – луч фонаря скользнул по армейским вещмешкам, стек по воронению стволов. – Карта с пометками – в полевой сумке. Там же – пакет с заданием, если вы все-таки решите оттуда не идти на Базу.
– Крысу продолжали гнать по лабиринту, не давая остановиться, – Севка снял куртку. – Мои вещи в каком мешке?
Корабли появились на горизонте утром, около девяти часов. Малышев, стоявший на вершине скалы у входа в бухту, бросился к Орлову с докладом, но тот предложил не торопиться, не суетиться, а спокойно закончить завтрак.
– У них на два корабля – три мачты осталось, – сказал Орлов. – Скорость, дай бог, узел-два. Ветер усиливаться не будет.
– Ты только не бегай по берегу, – добавил Чалый. – Чтобы на глаза не попасть…
– Да пусть побегает, чего там, – отмахнулся Орлов. – У них еще нет оптики. У нас еще куча времени…
Времени и вправду оказалось много.
Все успели позавтракать, потом, не спеша, разошлись по местам.
Малышев лег у пулемета, стоявшего у подножия входной скалы. «ДШК» он пристрелял еще вчера, коробки с лентами расставил так, чтобы были под рукой, теперь оставалось только ждать сигнала.
Рядом лежал Таубе с «МГ».
Задача была простая и понятная. После того как корабли станут на якорь, Орлов выстрелит по тому из них, который не нужен и который можно утопить.
– По корпусу, – отправляя всех по местам, напомнил Орлов. – По самой ватерлинии. Не поднимая стволов. Я не знаю, где у него крюйт-камера, посему работать аккуратно, так, чтобы он утонул раньше, чем загорится. И не дай бог, зацепить второй корабль.
Работать аккуратно из крупнокалиберного пулемета по деревянному кораблю – это Орлов сказал лихо. Нет, он, конечно, сам расставлял пулеметы, значит, уверен, что оба корабля не окажутся на одной линии. Малышеву случалось видеть, что творит «ДШК» с деревянным сараем, а корабль – тот же сарай и есть. Доски и доски.
Вторым номером к Малышеву лег Чалый. Старший сержант знал, что там, в своем времени, Чалый был полковником авиации. Поэтому Малышев чувствовал себя не очень уверенно. Командовать целым полковником было для него делом непривычным. Оставалось надеяться, что орать на второго номера не придется.
Ставров со снайперской «СВТ» лежал за камнем неподалеку и, пользуясь тем, что корабли все еще в бухту не вошли, дымил сигаретой, лениво переговариваясь с Чалым.
Малышеву это не нравилось, он бы лучше полежал тихонько, от греха, но Ставров и Чалый были людьми опытными и глупостей бы делать не стали. Ну, и еще Таубе, который может, не стесняясь, призвать товарищей к порядку.
Малышев осторожно прикоснулся к ручкам пулемета. Теплые. Солнце поднялось уже высоко, светит сверху, блики танцуют на мелких волнах в бухте, покалывают глаза время от времени.
– Слышь, Чалый, – Ставров щелчком отправил окурок в воду. – Ты в детстве мечтал быть пиратом?
– В детстве я был романтиком, – ответил Чалый.
Он лежал на спине, положив руки под голову.
– Я хотел новые земли открывать. А что?
– Не могу песню вспомнить… – сказал Ставров, закуривая новую сигарету. – Крутится в голове, а не могу…
– Что за песня?
– Да… – Ставров помахал в воздухе рукой. – Такая, романтическая как раз. Что-то там про дальнее синее море. Пиратское причем… Не могу вспомнить…
Чайка спикировала к воде, подхватила рыбу и снова взлетела.
– Дальнее синее море – точно, а пираты в ритм не ложатся… С самого утра голову ломаю…
– Это мандраж, – спокойно сказал Чалый. – Предстартовый причем… Ты не дергайся, Леня. Лежи, отдыхай. Потом пять минут работы – и снова отдыхай…
– Какой мандраж? – обиделся Ставров. – Не было у меня никогда мандража…
– А что такое мандраж? – спросил Таубе.
– Ну, как тебе объяснить… У спортсменов перед стартом, когда внутри такое все… – Чалый, не открывая глаз, пошевелил в воздухе пальцами. – Вот такое… Или перед боем когда озноб пробирает. То есть ты не боишься, но тебя реально колотит…
– Адреналин, – кивнул Таубе. – Я знаю. У самого было…
– А сейчас? – Чалый приподнял голову и открыл один глаз. – Сейчас пошел адреналин?