И тут я вдруг вспомнила, что в прошлый четверг Сережа звонил из офиса и просил меня найти в столе папку с какими-то документами. Присылал за ними Юру. Я снова села на постели. Точно в четверг! И как я упустила этот немаловажный момент? Я искала папку во всех ящиках и нашла ее в самом нижнем. Если бы один из ящиков был заперт, я тотчас бы это обнаружила. Значит, шкатулка могла появиться в столе только в четверг, потому что в пятницу Сережа вернулся поздно и в кабинет не поднимался. В субботу и в воскресенье мы ездили в горы. В понедельник… Понедельник был вчера… Конечно, если он привез ее с собой в пятницу в портфеле и в понедельник незаметно переложил в свой стол… Но шкатулка слишком велика, чтобы таскать ее в портфеле, к тому же Сережа часто привозит Татьяне маленькие подарки. Говорит, от зайчика или от лисички. И хотя Таня давно не верит в подобные сказки, но для нее нет большего удовольствия, чем обнаружить в отцовском портфеле мягкую игрушку или шоколадку. Сережа не стал бы так глупо рисковать. Татьяна непременно обнаружила бы шкатулку и пристала бы к нему с расспросами.
Я потерла виски. Зачем вообще ему было нужно тащить эти письма домой? С какой стати? С таким же успехом он мог их спрятать в своем сейфе на работе. Туда мне доступа нет. Впрочем, если бы ящик был открыт, я бы не обратила на эту шкатулку никакого внимания. Мало ли какие документы хранятся в его столах? И притом, зачем хранить уличающие его записки? Такие вещи уничтожаются моментально! Но Сережа почему-то их не уничтожил. Вряд ли они дороги ему, как память? Нет, тут что-то не так!
Я встала и прошла к окну. Несмотря на бессонную ночь, спать мне абсолютно не хотелось. Нервное возбуждение не покидало меня. Последнее, что я держала во рту, был чупа-чупс дочери, но есть я тоже не хотела. Все во мне требовало немедленного действия. Римма только подтолкнула меня к тому, на что я сама не могла решиться в угоду глупому самолюбию.
В принципе, не такой уж большой у нас город, чтобы я не могла узнать, что это за девица и каким образом она появились в Сережиной жизни. Девятиэтажку, в которой она живет, я отыщу теперь с закрытыми глазами, знаю подъезд, знаю, примерно окно ее квартиры. В нем потух свет перед тем, как Сергей с любовницей и дитем спустились к машине. Четвертый этаж, я ничего не забыла. Необыкновенное воодушевление овладело мной. Так, наверное, чувствует себя мореплаватель, увидевший на горизонте неизвестные ему берега, или командующий войсками, верящий, что в скором бою разгромит противника. Правда, Колумб, открывая Америку, не знал, сколько неприятностей ему это открытие принесет, да и Жанна Д'Арк, побеждая англичан, тоже не подозревала, что ее после сожгут на костре.
Я же горела желанием непременно раскрыть все тайны и, если потребуется, вступить в бой даже с превосходящими силами противника. У меня чесались кулаки, и от предчувствия схватки мурашки бегали по коже. В газете мне приходилось не раз испытывать подобное состояние, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывала я сейчас. Импульс, который подвиг меня на подобный поступок, хорошо всем известен. Просто я очень любила Сережу, и одна мысль о том, что еще несколько часов назад я думала о разводе с ним, как о деле решенном, и само собой разумеющемся, привела меня в негодование.
Нет, я определенно полнейшая дура! Слетела с тормозов, ни в чем не разобравшись. Я раздраженно дернула за шнур, опуская жалюзи на окне, и вернулась в постель.
Все-таки следует чуть-чуть поспать. Иначе меня развезет на жаре, и я не успею сделать и сотой доли того, что задумала на сегодня. Я накрылась с головой и приказала себе отложить все размышления на потом.
Я подумаю об этом позже, когда проснусь.
Проснулась я мгновенно, как солдат по тревоге. Звонил телефон, и я сначала подумала, что звонит будильник. Но на часах оставалось еще десять минут до подъема. Я зевнула и взяла трубку.
— Прости, что разбудила, — сказала Римма. — Как ты?
— Немного легче, — сказала я, — но самое главное, я решила принять твое предложение. Вручаю Татьяну на твое попечение, и начинаю следственные мероприятия. Сейчас первым делом, навещу Людмилу, а потом проеду к дому этой девицы, постараюсь разузнать, кто она такая.
— Ты с этой Людмилой осторожнее, — Римма была в своем репертуаре, — Может, я не права, но почему бы ей не приехать сюда, не познакомиться с нами.
— Она очень занята в будние дни, — объяснила я, впрочем, уже в двадцатый раз. — А в выходные у нее масса домашних дел.
— С мужьями она успевает расходиться, — проворчала Римма, — и откуда, скажи, масса домашних дел у одинокой женщины?
В общем, это единственное обстоятельство, по которому Римма недолюбливает Людмилу, она ей почему-то не доверяет, но объяснить, на чем основаны ее подозрения, отказывается, а, может, это элементарное чувство ревности? Не знаю, но всякий раз, когда я встречаюсь с подругой, Римма просит меня быть осторожнее. Конечно, если бы Людмила насмелилась приехать к нам, познакомилась бы с ней, с Сережей, с детьми, отношение Риммы наверняка бы изменилось. Людмила очень жизнерадостный, энергичный человек. Иногда она бывает излишне шумной, и свою склонность к сквернословию объясняет издержками производства. Она владеет пятью кафе и двумя магазинчиками молодежной одежды. И работают в них отнюдь не ангелы. У Людмилы вечно проблемы с персоналом, и она постоянно жалуется, что деньги все хотят получать по максимуму, а работать — по минимуму.
Я несколько раз приглашала ее в гости, но она отказывается. Говорит, что стесняется, и не хочет отвлекать меня от семьи, от мужа. Из моих рассказов она знает, как мало Сережа бывает с нами. И постоянно внушает мне, что к мужикам нужно относится нежно и бережно, потакать их слабостям, поить их пивом и коньяком, кормить в ресторанах и не отказывать в ночных удовольствиях.
Кроме того, она покупает своим мужьям автомобили и одевает их с ног до головы. Но, может, потому, что мужья ей все попадаются плюгавые, ростом Людмиле по плечо, их хватает ненадолго, самое большее, на полгода. Последний продержался всего три месяца, разбил машину и скрылся в новом итальянском костюме в неизвестном направлении.
Людмила списывает это на свой бешеный темперамент, рост под метр девяносто, и вес за сто килограммов. Она очень яркая женщина с громким голосом и далекими от идеала манерами. Она запросто может послать по матушке гаишника или съездить по физиономии разгулявшегося посетителя кафе, и даже выкинуть его за порог. Я удивляюсь, зачем она содержит многочисленную охрану, которая на ее фоне выглядит не слишком убедительно.
Но это ее дела, и я в них не лезу. У нас другие интересы. Нам нравится болтать на отвлеченные темы. Людмила в курсе всех местных новостей, сплетен и слухов. Она всегда знает, в каком магазине распродажа, и куда завезли модные в этом сезоне вещички. Она терпеть не может разговоров о детях, скорее всего, по этой причине она предпочитает встречаться вне стен моего дома.
Иногда общение с ней меня угнетает, есть все-таки в Людмиле доля вампиризма, но, в то же время, она заряжает меня своим непомерным оптимизмом и решительностью, умением развести все проблемы одним взмахом руки.