Я подбросила ключи на ладони, потом снова посмотрела на них. А, была, не была! И положила ключи в лифчик. Интересно, обнаружит ли Сережа их пропажу? И что при этом скажет?
— Анюта! — раздалось за окном.
И я выглянула наружу. На крыльце кто-то стоял. Я вытянула шею, чтобы разглядеть, кто именно, и увидела соседку, Галину Филипповну. Ей прилично за семьдесят, и обычно она еле передвигает ноги, если требуется сходить в магазин или съездить в аптеку. Но именно сегодня что-то заставило ее выйти из дома, спустится в свой чистенький дворик, окруженный клумбами ноготков и бархатцев, а затем перейти улицу и заявиться ко мне в самый неподходящий момент.
Сегодня Галина Филипповна принарядилась — на ней красные широкие брюки, болтавшиеся на ее тощих бедрах, как алые паруса клипера «Секрет», и ярко-оранжевая футболка с надписью «Мисс — Лучший Пирог» — подтверждение того, что она испекла лучший пирог на конкурс, который проводился в поселке накануне Восьмого марта.
Я подняла руку в знак приветствия и крикнула:
— Добрый день, Галина Филипповна! Вы ко мне? — хотя, что за дурацкий вопрос? К кому другому она могла пожаловать, если стоит на моем крыльце?
Соседка хотя и утратила былые слух и зоркость, но до сих пор отличалась отменной болтливостью и острым языком. Я могла бы просто не выглянуть из окна, но тогда она поковыляет к Римме, а там Татьяна, и она непременно проболтается, что я дома. Не дай Бог, если старуха замыслит, что я пряталась от нее намеренно, тогда точно от судов да пересудов не спасешься. Конечно, я могу ее быстренько выпроводить, тем более предлогов для этого у меня сверхдостаточно. Но тогда соседка устроит и вовсе изрядный переполох, сообщая каждому встречному-поперечному, что я задираю нос и думаю, если у меня муж большой начальник, то у меня нет нужды ходить на работу. Куда проще своевременно поприветствовать соседку, избежав тем самым ненужных слухов и объяснений со знакомыми.
Не мне одной известно, если Галина Филипповна заглянула на огонек, ее никаким дымокуром не выкуришь. Но сейчас мне было не до разговоров. Два дня назад, когда я дежурила в библиотеке, Галина Филипповна меняла книги и между делом сообщила мне все сплетни, которые гуляли по поселку. Ничего интересного в них не было, и старуха, к счастью быстро выдохлась.
Но без причины она не появлялась. А мне как раз никого не хотелось видеть. Несмотря ни на что, я должна уложить багаж. К тому же, мне необходимо собраться с мыслями перед разговором с Сергеем. Мне не хотелось скатываться на примитивный скандал, но я не знала, как лучше поступить. Прижать к стенке вещественными доказательствами его вероломства? Съездить несколько раз по физиономии? Разбить об его голову фарфоровую супницу? И зачем ее жалеть, если твоя жизнь в мгновение ока тоже разлетелась на тысячи осколков.
А после банально развестись? Но что будет с Таней, она души не чает в Сергее? С Мишей, который считает отца своим самым большим другом, а нас с Риммой, как я подозреваю, снисходительно терпит. С Риммой, которая дважды теряла мужей?.. Со мной, наконец?
Я испытывала чувство паники, по крайней мере, была на грани истерики, и вместо того, чтобы успокоиться и разложить все по полочкам, должна сейчас вступить в тары-бары с вздорной старухой.
В тот самый миг, когда Сердючка затянула новую песню, я выключила магнитофон и, направляясь к входным дверям, попыталась быстро догадаться, зачем Галина Филипповна пожаловала в мой дом.
Я открыла дверь, и Галина Филипповна просеменила в кухню. В руках он сжимала пластиковый пакет. И я с тоской подумала, что она пришла с очередной просьбой. Тогда она называет меня Аннушкой или Анютой. И считает, что имеет на это полное право. Когда-то Галина Филипповна была моей первой учительницей. Первые три года учебы в школе. Когда мы переехали в поселок, она меня не узнала, но Главный Непарнокопытный дернул меня за язык, и я напомнила о себе. И даже показала фотографию, где мы были сняты всем классом. Галина Филипповна — в центре в белой блузке с огромным кружевным жабо и в черной юбке ниже колен, ей уже тогда было под пятьдесят, если не больше, и она казалась мне глубокой старухой. А вокруг нее тридцать мальчиков и девочек. Мальчишки с одинаковыми стрижками и в темных форменных костюмчиках, девочки тоже в темных платьицах с белыми фартуками и огромными белыми бантами в волосах… Я сама с трудом нахожу себя среди одинаково лупоглазых физиономий и обилия капроновых бантов, но Галина Филипповна, удивительное дело, не узнав меня взрослой, тотчас обнаружила, что я стою во втором ряду третьей слева… Не зря говорят, что профессиональная память у учителей, ничуть не хуже, чем у разведчиков.
Правда, с тех пор она прониклась ко мне светлыми чувствами, и теперь весь поселок знает, что, благодаря ей, я научилась читать и писать, и вообще всем хорошим во мне я обязана исключительно педагогическому таланту Галины Филипповны. Еще она считает своим долгом при всяком удобном случае поучать меня, делиться со мной местечковыми тайнами и давать поручения, от которых я не смею отказаться. Первая учительница, как первая любовь, иной раз изрядно докучает, но выбросить ее из памяти нестерпимо жалко.
Дети и внуки ее до сих пор живут в Таймырске, работают на комбинате, но по слухам в скором времени намереваются перебраться в наш поселок. Галина Филипповна живет одна в огромном доме, и, конечно, радуется любому случаю поболтать с соседями. И я не осуждаю ее за это. Но только не сегодня! Сегодня она заявилась некстати.
— Как у тебя мило, Анечка! — прощебетала Галина Филипповна, оглядываясь по сторонам. — У тебя новые занавески?
Новым занавескам уже месяц, но я покорно киваю головой. Убеждать старую учительницу в обратном, себе дороже станет.
— Славненькие! Славненькие! — Галина Филипповна подмигнула мне. — У тебя хороший вкус, Анечка. — Все это было произнесено таким тоном, словно мой хороший вкус тоже ее заслуга.
Гостья водрузила пакет на стул, сама, не дожидаясь приглашения, опустилась на соседний. «Все! Надолго!» — подумала я. И тут же одернула себя. Галина Филипповна не виновата, что у меня скверное настроение! Сейчас нельзя ни с кем портить отношения. Не хватало еще прослыть грубиянкой и старушконенавистницей.
И вместо того, чтобы сразу спросить у Галины Филипповны по какой причине она ко мне пожаловала, я предложила ей выпить чаю.
Старушка оживилась.
— Ты сегодня пекла печенье? — поинтересовалась она и быстро развернулась к столу.
Сегодня я не стряпала, но в холодильнике нашлись несколько пирожных, свежее малиновое варенье, а в вазочке конфеты. Галина Филипповна с удовольствием оглядела стол. Ест она, как мышка, с одной конфетой может выпить чашки три чая, но за разговорами это может растянуться на час… Я включила чайник… Что ж, я сама загнала себя на галеры. И что за дурацкий характер. Стоило только спросить, что ей от меня надобно, и, возможно, тогда не пришлось бы злиться на собственную бесхребетность.
— Анюта, милая… — Галина Филипповна выбрала конфетку, отхлебнула чайку и многозначительно посмотрела на меня.