Тамара забрала Дениса к себе домой. Дочь у нее оказалась славной и доброй девочкой. И я была благодарна, что они на время взяли на себя всю заботу о малыше.
Галина Филипповна тоже навестила меня, расцеловала в обе щеки, похлюпала носом, и не преминула торжественно сообщить, что весь поселок скорбит о Сергее Николаевиче… При этом она рыскала глазами по сторонам, вероятно, пронюхала про Дениса, но спросить не решилась, а я не стала ей ничего рассказывать, полагая, что еще будет время узнать, что по этому случаю судачат в поселке.
Только теперь мне было совершенно по барабану, как к этому отнесутся мои соседи. Сплетни и слухи не так страшны по сравнению с гибелью родного тебе человека.
Завтра привезут из морга Сережу. Одну ночь он проведет дома, а затем гроб с его телом установят в представительстве, чтобы все, кто его знал, смогли с ним попрощаться… И хотя его убили на моих глазах, я до сих пор не верила, что его нет в живых и страшно боялась увидеть его мертвым в гробу…
Суворов так и не появился в моем доме, но я не беспокоилась о бумагах. При разговоре с Генеральным директором я сообщила, конечно, что они в целости и сохранности, и находятся в надежных руках. Но он велел мне не беспокоиться, оказывается, сам факт их наличия говорил о том, что Сергей исполнил свой долг и спас комбинат от серьезных неприятностей.
Что ни говори, но я то и дело возвращаюсь к этим «серьезным неприятностям», которые перевернули мою жизнь, разделили ее на две половины, с Сережей и без него.
Я, не переставая, винила себя в том, что, сама того не подозревая, инициировала большинство из этих «серьезных неприятностей». И хотя Римма убеждала меня, что это не так, все к этому шло давно, я не могла отделаться от чувства вины, что моя самодеятельность привела к гибели Сережи…
Часы в гостиной пробили полночь, и я направилась в Танину спальню, в своей я бы, наверно, не сумела заснуть. И хотя мне частенько приходилось засыпать без Сережи, сейчас я не могла без содрогания видеть нашу постель и заходить в нашу комнату. С нее ведь все и началось…
Я оставила включенным ночник, и легла. И сразу провалилась в густую, душную темноту. Не помню, что мне снилось, но это как-то было связано с Сережей. Кажется, мы куда-то ехали с ним, мчались на джипе по узкой горной дороге, и я все боялась, что мы не впишемся в поворот и свалимся в обрыв. Я упрекала Сережу в лихачестве, а он смеялся, и все пытался меня обнять… А потом мы взобрались на перевал и увидели горы… Зубчатые пики закрывали горизонт, с их склонов сбегали вниз серебристые ленты рек и терялись в густых травах альпийских лугов… Джип на огромной скорости мчался вниз, и вдруг — хлопок! Крупная птица ударилась о лобовое стекло, и по нему потекли алые потоки крови… Я закричала… и проснулась!
Ночник светил слабым зеленоватым цветом. Сердце бешено колотилось, мне не хватало воздуха. Я потянулась за сигаретами, и вспомнила, что оставила их на кухне… Я подошла к окну и распахнула его. Постояла некоторое время, облокотившись на подоконник, и вдыхая свежий ночной воздух. Одуряюще пахли цветы, и я подумала, что к утру зарядит дождик. Я посмотрела на небо. Его затянуло редкой кисеей облаков, и только крупные звезды сумели пробиться сквозь эту редкую пока пелену облаков. Я вздохнула и направилась в кухню.
Но я до нее не дошла. Какой-то посторонний звук заставил меня остановиться и прислушаться. Некоторое время я стояла, не дыша и вытянув шею, точно Редбой в охотничьей стойке. Сначала мне показалось, что хлопнула оконная створка. Вполне, возможно, открылась от сквозняка. Но тут я услышала шаги. Кто-то ходил над моей головой. Там, в Сережином кабинете…
Все во мне обмерло! Кто бы это мог быть? Я стопроцентно знала, что в доме никого нет, даже Редбой сегодня ночевал у Риммы. И все-таки в Сережином кабинете находился какой-то человек… Но как он проник в дом? Ведь перед сном я особенно тщательно проверила все запоры. В эту минуту я, как никогда, пожалела, что рядом со мной нет Редбоя. И все-таки я попыталась себя успокоить. В любой момент я могу позвать на помощь, если это посторонний. Но что постороннему делать в моем доме? Вряд ли это грабитель. Если искать, что-то стоящее, то в спальне или в гостиной.
Я на цыпочках прокралась в прихожую. Надо позвонить Римме… И тут я вспомнила, что в кабинете у Сережи стоит параллельный телефон, если я стану набирать номер, это услышит человек, который прохаживается там, как у себя дома. Ф-у-у! История! Как в американском триллере… Я перекрестилась. Конечно, я не верила в приведения и в прочую мистическую чепуху, но все-таки мне стало жутко. Я ощущала себя абсолютно беспомощной… Оставалось одно, выбраться осторожно из дома, и бежать к Римме… Я попыталась вспомнить, куда я подевала ключи от входной двери. Кажется, я оставила их на кухне…
Я посмотрела на лестницу, которая ввела на второй этаж, и вдруг совершенно отчетливо увидела слабый отблеск света на лестничной площадке и длинную тень. И пятно, и тень медленно передвигались по коридору, И я опять различила шаги… Человек шел к лестнице, он хотел спуститься вниз! Не чуя под собой ног, я рванулась на кухню, и, к счастью, сразу заметила ключи. Они лежали на небольшой полочке. Схватив их, я с лету преодолела прихожую и выскочила на веранду. Там чуть не разбила себе лоб о стремянку, зашибла палец на ноге, но почти не почувствовала боли.
Руки мои тряслись, ключ никак не хотел попадать в замочную скважину, Наконец, мне удалось распахнуть дверь, и в этот момент кто-то схватил меня за волосы и втянул обратно в дом. Жесткая, сильная ладонь зажала мне рот. Я изворачивалась, пыталась лягнуть своего захватчика. Но он был сильнее, намного сильнее и, чем больше я сопротивлялась, тем больше он сдавливал мое лицо. Я почти задыхалась, а он, подхватив меня под грудь свободной рукой, втащил в спальню и толкнул на кровать. Я упала навзничь, попыталась встать, но человек снова толкнул меня, и тут я поняла, почему запах его одеколона показался мне знакомым.
Передо мной стоял Клим Ворошилов и радостно улыбался. Но мне только поначалу показалось, что это была радость. Гримаса, которая исказила его лицо, мало походила на улыбку. Скорее это был оскал. Оскал хищного зверя, наконец-то подловившего свою жертву. Я испуганно подобрала ноги, села на постели и натянула ночную рубашку на колени.
— Я вижу, ты мне обрадовалась! — Клим навис надо мной. — Всегда мечтал оказаться в твоей спальне.
— Не подходи! — вскрикнула я. — Не смей!
— А что будет? Ты мне как-то помешаешь? — он покачал головой. — Ошибаешься, если я не позволил тебе орать в беседке, здесь это и вовсе не составит труда.
— Как ты пробрался в дом? — спросила я и отодвинулась к спинке кровати.
— Великое дело! — усмехнулся он. — Без всякого труда!
— Что тебе нужно? Ты и так уже сделал все, что хотел!
— Ошибаешься, дорогая! Я хочу этого постоянно. И чем чаще, тем лучше…
— Клим, — взмолилась я. — Побойся Бога! У меня погиб муж, а ты лезешь со своими грязными предложениями.
— Но ты ведь живая! И понимаешь, что живое — живым, а мертвое — мертвым.