— Машенька, не стоит убивать себя! Этим вы Мите не поможете!
Девушка повернула к нему лицом и с недоумением посмотрела на него, потом вдруг схватила его за плечо и несколько раз сильно встряхнула:
— Алеша, ну почему это все случилось именно с Митей? За что ему такое наказание? Я сердцем чувствую, что он не виноват, но отчего он посчитал нужным не говорить о причинах своего нападения на князя Василия?
— Милая моя, — Алексей снял перчатку и, коснувшись кончиками пальцев ее щеки, смахнул с нее одинокую слезнику, — не мучайте себя этими вопросами. Каждый из нас задает их себе ежедневно и не находит ответа. Его знает один Митя, и если он даже родителям не объяснил мотивы своего поступка, значит, это не только его тайна. И я склонен, как и вы, подозревать одного-единственного человека, ради которого он готов пожертвовать даже своей жизнью.
— Я найду эту дрянь и заставлю ее сказать всю правду. — Маша стиснула зубы, а глаза ее полыхнули вдруг такой яростью, что барон на секунду усомнился — его ли невеста перед ним? Стеснительная, порой даже робкая девушка на его глазах превращалась в тигрицу, и он вдруг понял, что окончательно потерял ее. Почувствовал сердцем, что Маша больше не принадлежит ему. У нее появилась цель, пока не совсем ясная даже для нее самой, но, бесспорно, связанная с Митей…
Алексей не сказал ей больше ни слова, он был уверен, что слова теперь бесполезны. Просто взял Машу под руку и осторожно повел ее к карете. Девушка шла как слепая и несколько раз чуть не упала, споткнувшись о булыжники. Рука ее слегка подрагивала. Маша так и не посмотрела в его сторону, а Алексей шел рядом и с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться, как мальчишка. Все его мечты о счастье и любви с этой замечательной девушкой рухнули навсегда. С какой великой радостью он пожертвовал бы сейчас и состоянием, и даже назначением на «Рюрик», лишь бы вернуть тот лучший день в своей жизни, когда Маша согласилась стать его женой. Но барон был здравомыслящим человеком и знал, что опоздал, и все попытки удержать невесту возле себя уже бесполезны. Мария Резванова определила свое будущее, но места Алексею фон Кальвицу в нем уже не было!
— Митя очень огорчился, что Алине не позволили повидаться с ним. Он думает, будто она жаждет этого свидания, и мы не посмели разуверить его. — Зинаида Львовна обвела присутствующих при разговоре Алексея и Машу печальным взглядом и слегка усмехнулась:
— Мы пытались убедить его, что письмо она не написала из-за тяжело" болезни, но не надо было этого говорить, зная, какое впечатление это произведет на Митю. Кажется, его не так Сибирь пугает, как то, что он не попрощается с невестой. Ведь Митя до сих пор считает ее своей невестой, и разве мы могли осмелиться сообщить ему, что она отказалась от него…
— Вы правильно поступили, Зинаида Львовна, — сказал Алексей. — В Сибири он постепенно привыкнет к мысли, что Алина потеряна для него навсегда, и, возможно, найдет свое счастье. Я слышал, многие ссыльные женятся там, строят дома, обзаводятся хозяйством…
— Ты имеешь в виду, что они женятся на простолюдинках? — всплеснула руками княгиня. — Мой Митя женится на простой крестьянке?
— Смею вас заверить, из крестьянок получаются неплохие жены, верные, любящие и заботливые, ну а научить их грамоте и всему тому, что он сам умеет, это уж будет Митина забота…
— Но я никогда не увижу внуков, — заплакала вновь Зинаида Львовна, — по приговору, если Митя женится, все его дети станут казенными крестьянами, и у них не будет никаких прав ни на титул, ни на наследство.
— Успокойся, матушка, ради бога! — Владимир Илларионович обнял жену и поцеловал ее в лоб. — Главное, что наш сын остался жив, а Государь — человек хоть и вспыльчивый, но спустя время иногда меняет свои скоропалительные решения. Возможно, в конце концов он смилостивится и снизит Мите сроки наказания. — Дай-то бог! — Княгиня вздохнула, перекрестилась на образа и посмотрела виновато на Алексея. — Простите меня, Алеша, но я заберу от вас Машу. Я неважно себя чувствую сегодня и хочу, чтобы она сделала мне компрессы на голову.
— Ничего не имею против. — Алексей поцеловал ручки сначала княгине, затем Маше и, слегка склонив голову, обратился к князю:
— С вашего позволения, Владимир Илларионович, я хотел бы обсудить некоторые вопросы, которые могли бы повлиять на улучшение Митиной жизни в Сибири. — Он посмотрел на Зинаид) Львовну и Машу. — Я уверен, есть несколько способов облегчить его участь, и, если Владимир Илларионович согласится с моим предложением, уже завтра вечером я доведу их до вашего сведения.
— Алеша, вы истинный и самый верный друг Мити, — всхлипнула княгиня и обняла барона за плечи. — Вы — единственный, кто открыто приходит в наш дом и не скрывает симпатий к государственному преступнику. Но, ради бога, будьте осторожнее и не рискуйте своим новым назначением. — Зинаида Львовна поцеловала его в лоб и быстро перекрестила. — Храпи вас господь за ваши добрые дела, и пусть воздается вам за них сторицей… — Княгиня опять поцеловала Алексея и вслед за Машей, открывшей перед ней дверь, вышла из кабинета мужа…
— Маша, я совершенно здорова, — торопливо сказала ей княгиня, — но мне нужно с тобой посекретничать, поэтому пришлось немного схитрить. — Она присела на небольшую софу у стены и тяжело вздохнула. — Сегодня сразу же после возвращения из крепости я пыталась серьезно поговорить с Владимиром Илларионовичем, но он приказал мне не заниматься глупостями. Возможно, это и глупость, но выслушай меня, пожалуйста. — Зинаида Львовна взяла Машу за руку, притянула девушку к себе и шепнула:
— Я придумала, как помочь Мите бежать с каторги.
— Но это невозможно! — потрясение прошептала Маша. — Там же глухие леса, болота, горы, ужасные морозы, наконец!
Он или погибнет, или его тут же схватят, но тогда наказание будет более жестоким. Но даже если Мите и удастся побег, где и как он будет дальше жить? Всю жизнь скрывать свое имя, прятаться, вздрагивать от любого шороха? Нет, по-моему, это хуже вечной каторги!
Княгиня отстранилась от нее и недовольно нахмурилась:
— То же самое мне говорил князь, но я не хочу смириться с тем, что мой единственный сын — красавец, умница, отличный офицер, перед которым открывались блестящие перспективы, — из-за глупейшего поступка будет гнить заживо в грязной яме, общаться с отбросами общества, не будет иметь прав на нормальное семейное счастье. Нет, не для того я рожала сына в муках, чтобы отдать его судьбу на откуп жалким пьяным тюремщикам и вороватым чиновникам! — Она сжала руки в кулаки и гневно потрясла ими в сторону темного окна. — Они еще узнают, что княгиня Гагаринова никогда и никому не спускала и впредь не спустит обид и оскорблений!
— Зинаида Львовна, прошу вас, успокойтесь, — проговорила Маша тихо. — Я готова слушать вас и, поверьте, сделаю вес, что в моих силах, чтобы помочь Мите.
Княгиня обняла ее за плечи и привлекла к себе:
— Машенька, милая, ты мне как родная дочь, и я просто не представляю, как бы я пережила весь этот кошмар, если бы тебя не было рядом! — Она поцеловала ее и, вздохнув, сказала: