— Лиза! Лиза! Лиза! — шептал он в перерывах между поцелуями, а сам медленно и настойчиво увлекал ее куда-то, и она не противилась. В голове все поддернуло туманом. Грудь болезненно напряглась.
Он шарил за ее спиной по стене, и Лиза поняла, что он поворачивает дверную ручку. Через мгновение они оказались в темной комнате. Был ли то кабинет или спальня, Лиза так и не поняла. Вдруг она ощутила спиной, что лежит на ковре. Тяжелое мужское тело навалилось на нее. И в следующее мгновение она поняла, что ждала его с того момента, когда увидела Морозова на пороге своей палаты.
То, что произошло между ними в эти несколько минут, превратило их в два абсолютно буйных, необузданных существа. Они, казалось, вечность не могли оторваться друг от друга. Но, как ни странно, помнили, что криками способны разбудить весь дом. А в их ситуации это было весьма нежелательно, поэтому они заглушали их поцелуями.
Наконец, это безумие, это помешательство закончилось. Виталий нежно поцеловал ее в щеку, ласково провел ладонью по обнаженной груди и прошептал:
— Господи! Я думал, сейчас умру! Лиза, что ты со мной сотворила? Мы не успели даже дойти до постели! Смотри, где мы лежим!
Лиза подняла голову. Они и впрямь не дошли пары шагов до кровати и буквально свалились на ковер, прикрывающий пол в спальне.
— Терпения не хватило! — засмеялась она. — Со мной такое в первый раз.
— Не поверишь, но со мной тоже! — засмеялся он в ответ и поднялся на ноги. Подал ей руку и предложил. — Пошли в постель.
— Нет, довольно. Мне надо идти к Саше. Он проснется без меня и испугается. Ты хочешь, чтобы он поднял крик на весь дом? — она прижалась к нему и быстро поцеловала в губы. Грудь ее была горячей, а соски — твердыми, и обжигали его, как уголья. Виталий почувствовал, что снова хочет ее. И произошло это гораздо быстрее, чем это бывало раньше, что тоже было для него необычным.
— Тогда пойдем к тебе!
Виталий прижал ее к себе, чтобы Лиза почувствовала его возбуждение, но она и без того все знала. Подобно любой женщине она по голосу, жестам, улыбке, энергии и частоте поцелуев, по множеству других, мельчайших деталей, уже определила, что Виталий говорит искренне. Морозов действительно потерял голову. И то, что он две недели старательно не подавал виду, что она интересна ему, как женщина, исправно боролся с соблазнами, и потерпел сокрушительное поражение, не умаляло его достоинств. Наоборот, по этой причине она прониклась к нему уважением, и не пресекла его атаки в зародыше.
Честно сказать, она не забыла, как пресекать такие атаки. Но сейчас ей не хотелось выворачивать Морозову руки или бить его под вздох. Потому что были дела поважнее. Например, как не разочаровать его, но и не предстать перед ним развратной, многое повидавшей женщиной. Да, в угаре, водовороте этой сумасшедшей и недопустимой с позиций здравого смысла страсти, она продолжала контролировать себя. Ведь она находилась в худших условиях, чем Морозов. Эта недозволенная связь могла выйти ей боком. Особенно, если об этом узнает старая змея, Зинаида Тимофеевна…
— Я пойду, — сказала она тихо, натягивая на себя халатик. — Уже поздно! Саша…
— Я это уже слышал, — сказал он нетерпеливо. — Ты сказала, что Саша редко просыпается ночью?
— Да, очень редко! Но я не могу остаться. Не дай Бог пронюхает твоя теща. Она со света меня сживет! Она и так считает, что я поставила себе цель, остаться навечно в твоем доме.
— Это не так?
— Не так, — как эхо повторила Лиза. — Я знаю, что настанет время, когда ты захочешь жениться. Саше нужна полноценная мать, а не контуженая особа вроде меня.
— Это тебе теща внушила?
— Какое это имеет значение? — произнесла Лиза тоскливо и оглянулась по сторонам: — Где мои книжки?
— Вот, рассыпались по полу.
Морозов наклонился, подобрал разбросанные у порога книги. Быстро просмотрел обложки. «Анна Каренина», «Госпожа Бовари», «Унесенные ветром». Что ж, вполне объяснимый набор…
Лиза взяла книги. Несколько мгновений они стояли друг против друга, не зная, что сказать.
— Я не собираюсь жениться, — голос его охрип, и Морозов прокашлялся. Что-то мешало ему говорить, возможно, это были спазмы, которые сжимают горло при сильном волнении. Но только каждое слово давалось ему с трудом. — Если я надумаю изменить свою жизнь, то совета у тещи спрашивать не буду. Это определенно! Учти, я не позволю ей диктовать свои дурацкие правила.
— А Кате? Ты позволишь Кате диктовать свои правила?
— Кате? — удивился Виталий и положил ладони на ее плечи. — Еще несколько лет, и Катя покинет этот дом. Она уедет учиться, и будет появляться лишь на каникулы. Очень скоро она заживет своей жизнью, в которой будет все меньше и меньше времени для меня и брата. К тому же ей еще рано что-либо диктовать. Она примет мой выбор, я уверен!
— Желаю тебе успеха, — сказала Лиза тихо, и осторожно высвободилась из его рук. — Рада, что доставила тебе удовольствие. Впрочем, — она смело посмотрела ему в глаза, — впрочем, ты тоже молодец. Знаешь, как угодить женщине. — Она помолчала мгновение и улыбнулась. — Все было славно, но утром наступит похмелье. Нам будет стыдно глядеть в глаза друг другу, поэтому все быстро догадаются, что между нами что-то произошло. Позволь нам с Сашей завтра позавтракать в детской. Я не хотела бы появляться в столовой. Знаешь, мне будет трудно не смотреть на тебя.
— Хорошо, — согласился Морозов. — Наверно, ты права. Только я думал на выходных вывезти вас в лес, на заимку. Там уже такие снега легли. Походили бы на лыжах, покатались на снегоходах. Тебе надо немного развеяться, и с Катей ближе сойдетесь.
— Не надо, — она отвела его руку, — поезжайте с Катей. Она обрадуется. А мы с Сашей погуляем в парке. Этого достаточно.
— Хорошо, оставайся! — неожиданно быстро отступил Морозов. — Я не из тех, кто навязывается. Я предложил, ты отказалась. Вопрос исчерпан.
— Исчерпан, — согласилась Лиза и направилась к двери. На пороге она остановилась и прошептала: — Прости, я не хотела… Но все и вправду было чудесно! — И скрылась за дверью.
Виталий проводил ее взглядом и от души выругался. Самое непонятное было в том, что он готов был сорваться с места, бежать за ней и умолять, чтобы она вернулась. А ведь сколько вокруг него вертелось женщин, которых не надо было умолять, . Женщин, которые ловили каждый его взгляд, и пытались толковать каждое обращенное к ним слово, норовя обнаружить в них тайный смысл и намеки на взаимность.
Совсем некстати он вспомнил соседку и скривился от отвращения. Раиса имела на него виды, это он разгадал и без Славкиных намеков. Иначе, зачем ей по десять раз на дню являться к нему в кабинет, якобы для решения сложных финансовых вопросов. Во времена Альвины подобные вопросы возникали не чаще двух-трех раз в неделю, теперь они, казалось, накрыли завод лавиной. Морозов терпел, но чувствовал, что наступает предел его терпению и необходимости делать вид, что не замечает шикарных нарядов своего финансиста, избытка драгоценностей, косметики, откровенных декольте и слишком высоких разрезов на юбках, обнажавших полные бедра Раисы Павловны.