Дочь, которую в детстве часто принимали за мальчика из-за исцарапанных мозолистых ладошек и дерзкого независимого нрава, в мгновение ока превратилась в светскую красавицу. При виде ее даже у почтенных соседей-помещиков загорелся в глазах странный огонек. Тут Саше простились пренебрежение к устоям провинциальной жизни, нежелание водить дружбу с их дочерьми и равнодушие к сыновьям.
Граф, сцепив руки за спиной, гордо выпятил грудь. Черт возьми, она же совсем как ее мать, хотя внешне на нее совсем не похожа, но походка, поворот головы, слегка лукавый взгляд – Василий Волоцкий в очередной раз вздохнул, вспомнив безвременно ушедшую жену.
Прошло более двадцати лет с тех пор, как он встретил Ольгу на костюмированном балу в Царском Селе. Она была в легкомысленном костюме пастушки, он в дурацких доспехах средневекового рыцаря. Девушка стояла в окружении напомаженных кавалеров в нелепых нарядах и безмерно скучала. Господи, какими же болванами были эти хлыщи, если так и не поняли, насколько ей неинтересны их остроты и «изящный» флирт!
Молодой граф, перехватив тоскующий взгляд девушки, презрев условности, подошел к ней, тесня ее кавалера. После танца он на глазах всего общества увел Ольгу в глубину сада, и там они впервые поцеловались. Почти незнакомые, они с первых же минут почувствовали духовную близость, поняли, что жизнь друг без друга невозможна.
Не испугавшись его неожиданной настойчивости, Ольга смеялась весь вечер и бойко отвечала на все его дерзости. А граф точно сошел с ума от собственной смелости. Захваченный в плен впервые испытанным чувством молодой человек нес такую откровенную чушь, вспомнив о которой на следующее утро, помчался к Ольге извиняться, но был изгнан из дома папенькой, действительным тайным советником Малининым.
Целый месяц граф Волоцкий ездил к Ольге с визитами, но родители под благовидными предлогами указывали ему на дверь, считая, что скомпрометировал их дочь в глазах общества. Ольгу перестали вывозить в свет и, чтобы не допустить более встречи с молодым негодяем, объявили о скорой свадьбе с престарелым князем Курбатовым.
Василий метался по дому, ища выход из положения. Без Оленьки Малининой жизнь была не мила. За два дня до свадьбы ему удалось подкупив лакея, передать письмо любимой, в котором он умолял о свидании.
Краткость их единственной встречи и его легкомысленное поведение не позволяли графу даже мечтать о том, что Ольга откликнется на его просьбу. Но какое же счастье он испытал, когда в условленном месте Летнего сада навстречу ему устремилась худенькая фигурка, закутанная в темный плащ. Захлебываясь слезами, девушка призналась, что не может без него жить и предпочитает утопиться, чтобы не выходить замуж за старого князя.
Они приняли решение бежать, а через два дня обвенчались в маленькой деревенской церкви в соседней губернии, где они спрятались, спасаясь от погони, предпринятой обоими семействами. Только через год родители смилостивились и простили молодых. Но все это тяжелое время они ни разу не усомнились в своем поступке, и Ольга без тени колебания отправилась с мужем в полное опасностей путешествие, пожертвовав благополучием, комфортом и, самое главное, своей жизнью. Но она подарила ему такую любовь, которую нечасто встретишь в жизни, и никакие испытания не могли вырвать «з сердца Василия Волоцкого воспоминания о том светлом и счастливом времени...
Граф смотрел, как танцует его дочь, и сердце его замирало от восхищения. Мать, а потом и тетка многому научили ее. Танцевала Саша великолепно, умудряясь при этом поддерживать непринужденную беседу со своим партнером. Однако отец заметил в ее глазах знакомое тоскливое выражение. Но, в отличие от давних событий, человека, способного спасти дочь от скуки, в ближайшем окружении не было, по крайней мере Волоцкий-старший определил это сразу. Иначе почему после первых же пяти танцев, едва дождавшись перерыва, Саша попросила отца увезти ее с бала?
Она сослалась на сильную головную боль, которая по дороге домой странным образом прошла. Дочь принялась весело обсуждать поведение соседей, потом перешла на дела в имении и вдруг сообщила, что собирается через неделю на ярмарку в соседнюю губернию, чтобы закупить на племя лошадей.
Граф вначале опешил, попытался возразить, но Саша сердито закусила губу. Она успела доказать свои способности и доводы отца, что негоже, дескать, молодой девушке ездить на ярмарку без сопровождения, заглядывать лошадям под хвосты и употреблять при этом не слишком приличные выражения, не приняла, потому как уже наслушалась предостережений от Глушкова, собственных конюхов и даже скотопромышленника Постникова, который предсказал провал ее затеи по части разведения лошадей и выращивания телят на мясо.
– Папенька! – Саша, обняв отца за плечи поцеловала его в щеку. – Ради Бога, не беспокойся обо мне! Чтобы не было лишних разговоров, мы с Серафимой уже решили переодеться крестьянскими мальчиками. Все сделки по доверенности совершат Ахмет и Рустам. Будь уверен, с ними я буду как у Христа за пазухой! А потом, – девушка лихо подмигнула растерянно улыбавшемуся графу, – неужели ты сомневаешься в моих способностях? А может, ты думаешь, что меня испугают клопы на постоялом дворе или столы, засиженные мухами, в трактире? Вспомни, нам приходилось жить и не в таких условиях! Я еще не забыла наших ночевок у костра и не разучилась скакать верхом на лошади с утра до позднего вечера... – Она перевела дух и улыбнулась. – И не надо меня больше уговаривать доверить дело приказчику. Я не привыкла перекладывать все на чужие плечи и поеду, даже если ты решишь со мной поссориться.
Но небу неслись низкие тучи, гонимые сильным верховым ветром. Дождь, поливавший землю целую неделю, утром прекратился, но все кругом настолько пропиталось влагой, что казалось, будто она сочится из-под каждой травинки.
Огромная поляна, которую перед началом ярмарки покрывал роскошный зеленый ковер, превратилась в чавкающее, зловонное болото. Ноги проваливались в грязь чуть ли не по колено, поэтому все: и покупатели, и торговцы, и просто зеваки, которых на любой ярмарке гораздо больше, чем всех остальных, предпочитали большей частью передвигаться верхом. Но всеобщую сумятицу как раз и создавали праздношатавшиеся толпы, чье единственное предназначение было – тревожить лошадей да забавлять истинных знатоков дурацкими суждениями. Их не пугает ни распутица, ни опасность быть смятыми многочисленными всадниками.
Кирилла Адашева толпа зевак приводила в ярость, потому что, несмотря на месиво под ногами, число остолопов, лезущих под копыта его с Павлом лошадей, не убывало. Особенно много их толпилось около загонов с ахалтекинцами и «англичанами». Временные конюшни с рысаками графа Орлова и дончаками Платовского завода находились на некотором возвышении, и хотя народу там сновало не меньше, но было суше, что позволяло спешиться и осмотреть лошадей.
Подобная ярмарка, на которой были представлены почти все породы лошадей казенных и частных конезаводов, на юге России проводилась впервые и интерес вызвала небывалый. Вдобавок к известным породам бельгийцы привезли своих брабансонов, потомков рыцарских коней, французы новую породу – першероны: более резвых и темпераментных, в отличие от «бельгийцев», медлительных и добродушных тяжеловозов.