— Ничего, я и до него доберусь, — Евгений посмотрел на часы. — Ладно, закругляемся! Быстро одевайся, и выходим. Извини, пока не до завтрака. По дороге перехватим чего-нибудь. У меня после вчерашнего голова раскалывается. Андрея до трех ночи журналисты не отпускали, а в пять уже поднялись.
— Андрей здесь?
— На комбинате. При захвате ему не стоит присутствовать. Он узнает про это якобы постфактум.
— Хорошо, я мигом соберусь. Только выйди из комнаты, пожалуйста.
Меньшиков некоторое время смотрел на нее, затем спросил:
— Ты нарочно заставляешь меня ревновать?
— Ты серьезно? — Надежда покачала в удивлении головой. — Какая ревность? Я в эти игры не играю. Не в том возрасте.
— Хорошо, если так! А то я подумал, ты намеренно меня злишь.
Надежда накрыла его ладонь своею и заглянула в глаза.
— Женя, успокойся, это не входит в мои планы. Я ведь сказала: у меня сейчас другие заботы. И амуры в их списке не значатся.
— Ладно, поживем — увидим, — Евгений нахмурился. — Полчаса тебе хватит? Мы будем ждать тебя в машине.
— Хватит с лихвой! — кивнула Надежда. — Только… — Она огляделась по сторонам. — Ты обещал мне достать камуфляж. В нем удобнее, чем в костюме и на каблуках.
— Если пообещал, значит, достал, — Евгений взял со стула яркий пластиковый пакет и подал ей. — Здесь, все, что требуется. В ремне я две дополнительные дырки проделал. У комсостава талии несколько толще, чем у некоторых дам.
— Спасибо, — засмеялась Надежда. — Твоя забота меня радует.
Она спустилась вниз через пятнадцать минут. Меньшиков сидел в черном «Мерседесе», один, за водителя. При ее появлении он вышел из машины и открыл ей дверцу.
— А где Стас? — удивилась Надежда.
— Стас с журналистами. Уже на посту ГИБДД. Только что поступила информация: к гостинице подали четыре автобуса. Карасев и Гроздев тоже появились, но в гостиницу не поднялись. Эвакуацией руководит Гагаркин.
— Что я тебе говорила, — сказала Надежда, усаживаясь на сидение рядом с ним. — Получается все отлично.
— Дай-то Бог, — сказал Евгений и покосился на нее. — А форма тебе идет. Все подошло?
— Ботинки чуть великоваты, но я надеюсь, что мне не придется в них бегать.
— Ты вообще не выйдешь из машины. Да и на комбинате не стоит появляться.
— Почему? Мне интересно, как пройдет пресс-конференция. — Она опять посмотрела на Меньшикова. — А Шведова куда подевал?
— Отправил на комбинат. Ему и вовсе нечего делать при задержании.
— Это понятно. Непонятно другое, почему ты против, чтобы я поехала на комбинат. Не хочешь, чтобы я встречалась со Шведовым?
— Причем тут Шведов? — недовольно буркнул Меньшиков, поворачивая ключ зажигания. — Просто я хотел отправить тебя в Белогорск, чтобы отдохнула. Вечером, Андрей всех собирает на совещание в узком кругу. Тебе надо выспаться. А то смотрю, побледнела, круги под глазами.
— Спасибо, но я выспалась. Если задержание охранников пройдет без сучка и задоринки, исчезнут и бледность, и круги под глазами.
— Коттедж тебе уже приготовили, — сообщил Евгений, — вещи тоже перевезли, и велосипед. Андрей распорядился.
— Коттедж? Я ведь сказала ему, что обойдусь без шикарных апартаментов.
— Но он говорит, что завтра к тебе приезжает дочь.
— Дочь уже не приезжает, — ответила сердито Надежда. — Я поговорила с ней по телефону и убедила, что делать ей в Белогорске нечего.
— Зря, она хорошо бы здесь отдохнула. И тебе веселее будет.
— Мне и без этого весело, — усмехнулась Надежда. — К тому же я не привыкла к подачкам. Я не считаю нужным, чтобы моя дочь приезжала в Белогорск. И не хочу вести разговоры на эту тему.
— А мне кажется, что ты намеренно выдаешь себя за робота. В смысле, хорошо выполняешь свои должностные обязанности, а личное, дескать, не про тебя.
— Ты прав, когда я работаю, личное для меня не имеет значения.
— Врешь ты все. Ты — обыкновенная женщина, из плоти, и крови. Только сознательно ломаешь себя, пытаешься казаться бесчувственной, резкой, неуступчивой. Но я ведь вижу, я почувствовал, как ты среагировала, когда я тебя целовал. У тебя губы были горячими! Ты ведь хотела меня, такое не скроешь. И сейчас, и тогда, на озере.
— Мне плевать, что ты почувствовал. — Неподдельно рассердилась Надежда, еще и потому, что он был стопроцентно прав. И среагировала, и хотела. Но никогда не признается этому заносчивому типу, что испытала на самом деле. И произнесла резко, так, чтобы закрыть ему рот. — Я просто не хочу обсуждать эту тему! Мне она не интересна! — Звучало это гордо и решительно, но знал бы этот бесчувственный чурбан, каких усилий ей стоило выговорить этот десяток слов, всего две не слишком длинные фразы. Как она старалась, чтобы голос не дрогнул при этом, и не выдал ее с головой, не выказал ее смятение и даже страх. И ей это удалось, потому что у него желваки заходили на скулах, глаза сузились, но с выдержкой у ее соседа тоже было в порядке. Надежда поняла это по голосу.
— Не хочешь, не надо, — равнодушно ответил Евгений. Хорошо, что не добавил: «Баба с воза…», этого она бы не простила, но тогда бы совесть ее была чиста, и она смогла бы отточить на нем весь свой арсенал язвительных замечаний. Но он прервал ее мысли, бросив коротко:
— Приехали!
Автомобиль вывернул на улицу, которая вела к обсаженной елями городской площади, той самой с бронзовым Ильичем в центре, и притормозил у бордюра в метрах ста от нее. Оказывается, гостиница располагалась неподалеку, на берегу Коржавы. Надежда определила это по вывеске и четырем «ПАЗам», возле которых крутились несколько человек в черной униформе. Но сами автобусы были еще пусты. Надежда посмотрела на часы. Почти десять, журналистам осталось совсем недолго ждать…
Автобусы подогнали не вплотную к крыльцу гостиницы, Евгений объяснил, что въезд на площадь запрещен с сегодняшнего утра по причине детского праздника, который состоится здесь после обеда, но она и сама заметила запрещающий знак. Но ее больше заинтересовало другое: чуть дальше за автобусами Надежда разглядела серебристый внедорожник. Она выхватила взглядом крупную фигуру Карасева, он разговаривал с тем самым человеком, который допрашивал ее первым.
— Это Гроздев, тот, который рядом с Карасевым? — спросила она на всякий случай.
— Да, — коротко ответил Меньшиков и поинтересовался: — С ним тоже познакомилась?
— Познакомилась, — пожала плечами Надежда. — Особого впечатления он на меня не произвел.
— Тебе повезло. На самом деле, гнида, каких поискать. И все же он — зам, а твой Карасев — начальник. Более ретивый и покладистый в исполнении приказов своего начальства.
— Ты полагаешь, они причастны к покушению на Андрея? Карасев и Стечкин?