А колонны, между прочим, уже идут от Ебурга на север. Неугомонные федералы разведывают местность, ищут места для баз и укреппунктов. Судя по всему, город — не единственная и не конечная их цель. Начинается массированная экспансия. Просто затаиться под землей и выжидать, как раньше, уже не получится. Теперь это гибельная стратегия. Нужно было что-то делать. И желательно, поскорее. Собственно, полковник уже делал. Вот только…
— Леонид на связь не выходил? — спросил Гришко.
— Нет, — ответила Вера.
— Долго он что-то… Должен был бы уже вернуться.
Вера промолчала.
— Колдун где?
— Он…
— Вызови, — не дал ей договорить полковник. — Он сейчас нужен мне здесь. Хватит по секторам шляться.
* * *
«Чок-чок».
Катя сморгнула и нахмурилась.
Послышалось? Нет? А может, просто помехи давно выработавшей свой ресурс аппаратуры?
Она прижала наушники ладонями. Особого смысла в этом не было: наушники и так обеспечивали отменную звукоизоляцию.
Все-таки не послышалось! Вот оно, еще раз. Далекое, смутное, неясное…
«Чок-чок».
Где-то в глубинах наушников. На самой грани слышимости, и все же вполне различимое.
Но, прежде чем докладывать Гришко, Катя решила убедиться наверняка. Вытерла испарину со лба, убрав заодно лезущий в правый глаз край косой челки. «Надо подровнять» — мелькнула на периферии сознания и растворилась без следа неуместная мысль.
Девушка замерла, заметив, нет, скорее почувствовав мимоходом, что ее напряженная поза уже вызвала тревожные взгляды. Еще бы, если акустик напрягся, значит, есть повод для волнений.
Потом Катя вся превратилась в слух.
Теперь она еще больше была похожа на камнегрыза. Наушники на голове стали частью ее самой, как слуховые наросты на черепе мутанта. И сама Катя тоже стала частью этих наушников и системы прослушки.
Дальние подступы к бункеру оберегали десятки чутких датчиков и сложная аппаратура. Но «железо» — ничто без опытного оператора-акустика. И сейчас именно Катя осуществляла акустический контроль.
И она вполне отчетливо слышала…
«Чок-чок. Чок-чок. Чок-чок».
К «Аиду» кто-то приближался. Да нет, не кто-то. Катя хорошо умела идентифицировать звуки, улавливаемые наружными датчиками.
Ну да, они самые. Камнегрызы. Как раз сейчас у них период миграции, и, видимо, какая-то стая движется мимо «Аида».
Ох, мимо ли?
В наушниках трещало уже сплошное, почти без пауз «чок-чок-чок-чок-чок», похожее на звук дозиметра, поднесенного к воде в эпицентре загрязнения. Это очень плохая вода.
А камнегрызы — очень плохие твари.
Катя включила сонар. Пора уже…
Ультразвуковой терралокатор, в отличие от стандартных гидролокаторов, позволял сканировать лишь ближайшие подступы к «Аиду», зато он давал полную картину надвигающейся опасности. И в этот раз тоже… Дал. Теперь в наушниках на одной пронзительной ноте пищал отраженный сигнал. На небольшом дисплее кругового обзора появилось множество точек, сливающихся в сплошную массу. Стаи камнегрызов многочисленны. И эта стая — уже никаких сомнений! — пройдет прямо над «Аидом».
Нужно докладывать Гришко.
Катя щелкнула тумблером коммуникатора. Вместо скребущего душу писка в наушниках раздался голос полковника — властный, уверенный и внушающий уверенность другим.
— Да? — Гришко отозвался сразу, словно ждал. Впрочем, он всегда быстро реагирует на вызовы. — В чем дело, Катя?
— Угроза вторжения.
— Уровень?
— Красный.
Это значит самый серьезный.
Пауза — совсем недолго. Не пауза даже — полусекундная, четверть-секундная заминка. И снова голос, полный озабоченности, однако не утративший уверенности и решимости:
— Кто?
— Точно не знаю…
— Знаешь, — не согласился полковник. Катя «увидела» ушами, как он поморщился. — Кого ты сейчас слышишь, Катерина?
Девушка вздохнула, собралась с духом:
— Камнегрызы.
Еще одна пауза-заминка. Такая же короткая.
— Где?
— Перешли внешний периметр датчиков.
— Много?
Катя щелкнула тумблером туда-сюда. Непрекращающееся «чок-чок-чок-чок-чок» и писк сонара наложились на их разговор. Теперь и Гришко мог слышать то, что слышала она.
— Очень много… — сказала Катя, хотя можно было ничего не говорить.
То, что с ним случился приступ, Стас понял, когда все уже закончилось. Он обнаружил себя под запертой бронедверью сектора «А». Сколько времени прошло? Стас не знал. И никто не подскажет. Просто еще один кусочек жизни ушел куда-то безвозвратно и без следа. Еще одна маленькая смерть…
Обидно это все-таки. Обидно и неправильно — вот так умирать при жизни по многу раз. Стас поднялся, опираясь на холодную дверь.
— Опять депрессируем, Станислав? — раздался за спиной знакомый голос, негромкий и насмешливый.
Стас вздрогнул, будто его застали за чем-то постыдным и недозволенным. Отдернул руку от двери. Повернулся. Увидел то, что и должен был увидеть. Кого должен был.
Илью Колдуна.
Илья — имя. Колдун — кликуха. Фамилии этого человека не помнил никто.
Илья как всегда улыбался во весь рот. Под густыми бровями поблескивали прищуренные внимательные глаза, в которых трудно было что-либо прочитать. Интересно, он уже долго наблюдает или только подошел? Колдун вряд ли ответит на этот вопрос. А сам Стас спрашивать не станет.
— Приступ? — как бы между прочим поинтересовался Илья. Вроде бы его улыбка даже стала чуть сочувствующей.
Стас молча кивнул. Колдуна не обманешь. Об этом знает весь «Аид».
— А чего под дверью торчишь? Хочешь, чтобы зашибли на фиг, пока в отключке?
В принципе, могли. Бронированная дверь «офиса» — тяжелая.
— Зачем приперся? — допытывался Колдун с таким видом, будто знал ответ. Может, и правда знал.
Формально Илья был «аидовским» психологом. И, как считал Стас, причем, не он один, — немного психом.
Вообще-то у Стаса были подозрения, что о психологии как таковой Колдун имеет весьма смутное и поверхностное представление. Все-таки Илья слишком молод, точнее, недостаточно стар. Вряд ли он мог получить полноценное психологическое образование и пройти хоть какую-то практику до Войны. Поэтому психолог — это, скорее, не профессия, а еще одно прозвище Ильи.
На самом деле этот человек неопределенного возраста и не очень понятных Стасу занятий выполнял в «Аиде» вполне определенную функцию хранителя душевного спокойствия подземных колонистов. И надо признать, чужое душевное спокойствие Илья худо-бедно сохранил: на объекте пока не было явных сумасшедших. А вот свое, похоже, не уберег. Колдун порой совершал не совсем адекватные поступки и гораздо чаще говорил неадекватные вещи. В общем, псих… олог.