— Да.
— Как долго?
— Ну, несколько недель.
— И по его предложению вы решили познакомиться с мистером Робертом Лоули?
— Нет.
— Нет? — переспросил Мейсон, вскидывая брови.
— Нет, сэр.
— Кто в таком случае сделал вам такое предложение? Лейбли вскочил.
— Ваша честь, это несущественно и не имеет отношения к делу.
Судья Гросбек с интересом посмотрел на Мейсона:
— Я был бы рад услышать ваше мнение на этот счет, мистер Мейсон.
Мейсон заговорил в спокойной, непринужденной манере:
— Ваша честь, предъявляя данный иск, истец ставит себя перед следующей дилеммой. Он может выступить в роли перспективного покупателя указанного сертификата; в таком случае тот факт, что Линк умер прежде, чем состоялся акт купли-продажи, не оставляет за истцом никаких прав на этот документ и не позволяет ему поддерживать обвинение. Или он может занять ту позицию, что Линк являлся его агентом и приобретал сертификат непосредственно для истца. Это единственный вариант, позволяющий истцу поддерживать иск по данному делу. Как только он принимает эту теорию, он становится ответственным за все, что делал Линк, выполняя его поручения. Теперь следующее: вместо того чтобы прибегнуть к средству судебной защиты по общему праву, он выбрал средство судебной защиты по праву справедливости. В данный момент он находится в суде по праву справедливости. Это аксиома, что человек, обращающийся к этому праву, должен иметь чистые руки. Если действия его агента, Линка, при получении указанного сертификата шли вразрез с нормами морали, если он пользовался незаконными методами или прибегал к ловушкам, обману или давлению, то истец не может рассчитывать на судебную защиту по праву справедливости, поскольку такой суд даже на порог его не пустит.
Судья Гросбек кивнул.
Лейбли опять вскочил:
— Позвольте, ваша честь, я не считаю, что таков закон.
— Закон именно таков, — произнес судья Гросбек со спокойной категоричностью.
— Но Пивис ничего не знал о том, что делал Линк и как действовал.
— Если Линк был его агентом, то в его обязанности входило отчитываться перед Пивисом во всех своих действиях. Он работал в интересах Пивиса. Пивис не может пользоваться выгодами от его действий и при этом не нести за них никакой ответственности.
Лейбли опустился на место. Он проделал это медленно и осторожно, словно после того, что случилось, его не удивило бы, окажись вдруг стул выдернутым из-под него.
— Я задам вопрос по-другому, мисс Дилмейер, — возобновил допрос свидетельницы Мейсон. — Вам сказали, что мистер Лоули обладает акциями компании, которые хочет приобрести мистер Пивис. И вас, следовательно, попросили быть повнимательнее к Лоули и…
— Никто не говорил мне ничего подобного.
— Не говорил? — удивился Мейсон.
— Нет.
— Как же вы тогда познакомились с мистером Лоули?
— Меня попросили завязать с ним знакомство.
— Кто попросил?
— Мистер Колл.
Лейбли торжествующе улыбнулся.
— А Пивиса ничто не связывает с мистером Коллом? Колл не является его агентом? — обратился он к судье.
— Это будет установлено в должном порядке, — заметил судья.
— Теперь, — продолжал Мейсон, — в тот вечер, когда был убит Линк, вы слышали какой-нибудь разговор между Линком и Коллом о сертификате?
— Вечером нет. Днем.
— Что говорил Линк?
— Линк сказал, что документ у него, что если Пивис хочет заполучить эту бумагу, он должен приехать к нему до полуночи с живой, хрустящей «капустой», — что Линку не нужны чеки. Он хотел получить наличные.
— Вы слышали этот разговор?
— Да, сэр.
— Где он происходил?
— В «Золотом роге».
— Это ночной клуб?
— Да, сэр.
— Где именно в «Золотом роге» происходил этот разговор?
— Наверху… ну, то есть в комнатах второго этажа..
— И после того как вы слышали их разговор, на вашу жизнь было совершено покушение, правильно?
— Я протестую! — крикнул Лейбли. — Это попытка настроить суд против истца. В вопросе содержится прямой намек на то, что мой клиент прибег к попытке убийства, чтобы иметь возможность приобрести несколько акций какой-то корпорации.
Судья Гросбек с холодной безучастностью посмотрел на Мейсона.
— Мистер Мейсон, — зловеще спросил он, — вы подтверждаете, что склонны усматривать связь между этими двумя событиями?
— Если суд позволит, — ответил Мейсон, — я полагаю, сначала стоит заслушать некоторые весьма ценные показания. Это всего лишь вопрос времени. Ваша честь слишком опытны, чтобы принимать во внимание намеки, не подкрепленные должным образом. Ведь дело рассматривается не судом присяжных.
Судья Гросбек кивнул.
— Продолжайте, — сказал он.
— Отвечайте на вопрос, — обратился Мейсон к Эстер Дилмейер.
Очень тихим голосом она произнесла:
— Да.
— Далее, ваша манера есть конфеты весьма необычна, не так ли? Вы едите их одну за одной, очень быстро?
— М-м, пожалуй, да.
— Когда у вас появилась эта привычка?
— Еще с девятнадцати лет, когда я работала на кондитерской фабрике, — ответила она с улыбкой.
— Вы приучились так есть конфеты, пока там работали?
— Да, — сказала она и тихонько хихикнула. — Девушкам не разрешалось есть конфеты, с которыми они работали, но… видите ли, хозяин мне не нравился, и мне казалось, что таким образом я свожу с ним счеты.
— Понятно, — улыбнулся Мейсон. — Теперь кто-то, должно быть, знал об этой вашей склонности потреблять конфеты сразу в больших количествах?
Она замолчала в некотором замешательстве, потом покачала головой.
— Говорите громче, — обратился к ней судья Гросбек, — так, чтобы секретарь мог занести ваши слова в протокол.
— Нет, — сказала она, — я не думаю, чтобы кто-нибудь… ну, разве что кто-то из близких друзей… Ирма Радин, например.
— А мистер Лоули является близким другом?
— Нет.