Это был добрый совет, и час спустя Амблевиль возвратился вместе с Гюйенном. Тогда, успокоившись, Жанна вместе со всеми обитателями дома направилась в собор, дабы возблагодарить Богородицу. Катрин, конечно же, пошла вместе с ними, сопровождая Матильду и Маргариту.
Возвращаясь домой после службы, молодая женщина заметила, что один из капитанов Девы пристально смотрит на нее. Этот взгляд был столь упорен, что она слегка смутилась и вместе с тем испытала какое-то неясное торжество. Впервые за долгое время мужчина смотрел на нее с таким вожделением, даже не пытаясь его скрыть. И это позволило ей хоть как-то поверить в себя.
Этот нескромный рыцарь был высокого роста, лет двадцати пяти. Его волосы и короткая бородка, обрамлявшая грубое и дерзкое лицо, были иссиня-черного цвета. Глаза горели как уголья, тонкие губы, подобно свежей ране, алели на лице. Как бы там ни было, он заставил Катрин затрепетать, и она, наклонившись к Матильде, спросила, незаметно указав на него:
– Кто этот сеньор с таким мрачным лицом?
Пожилая дама взглянула на свою подопечную, нахмурила брови и быстро увлекла ее за собой.
– Это один знатный бретонец из рода де Лавалей по имени Жиль де Рец. Говорят, он сказочно богат, храбр, но дикарь, как вы, возможно, успели заметить. Его воспитывал дед, грозный сеньор-разбойник Жан де Краон, не признававший никаких законов, кроме собственных. И де Рец, в свою очередь, уже успел прославиться у нас не только своим богатством, но и… жестокостью. Он остановился в «Черной голове» у Агнессы Гровилен, и та не знает, восхищаться ли ей его великодушием или же рыдать от его проделок. Он, по слухам, насилует девушек и даже юношей! Мне лично он не нравится, и я не пожелала бы вам стать его избранницей…
Эти слова неприятно поразили Катрин. Она никак не могла освободиться от гнетущего чувства, которое она испытала под взглядом мессира де Реца. Даже поздно ночью, когда все вокруг уже давно успокоились, она продолжала ворочаться в своей кровати, не в силах заснуть. В доме Буше царила тишина. До Катрин доносился только храп д'Олона, спавшего перед дверью в комнату, где расположились Жанна и Маргарита Буше: Дева привыкла каждую ночь разделять свое ложе с одной из женщин. Ее пажи, юный Раймонд и резвый Луи де Кут Имерге, устроились в коридоре. Все, казалось, внушало спокойствие, а между тем Катрин продолжал терзать смутный страх. Вероятно, была уже полночь, когда под ее открытым окном послышался подозрительный шум, словно кто-то снаружи царапал стену.
Молодая женщина тотчас вскочила, подбежала к окну и выглянула в него, стараясь оставаться незамеченной. Она чуть не вскрикнула от удивления: по совершенно гладкой стене карабкался человек. Таинственный незнакомец обладал, видимо, кошачьей ловкостью; он медленно продвигался вверх и скоро, без сомнения, добрался бы до окна молодой женщины, если бы ему не помешал мужчина, внезапно появившийся из-за угла. Не раздумывая, он бросился на верхолаза и схватил его за лодыжку. Глухо вскрикнув, тот потерял равновесие и рухнул вниз. Пришелец тут же подмял его под себя. Катрин наблюдала эту жестокую схватку, не зная, что ей делать: молчать или звать на помощь. Мало-помалу ее глаза привыкали к темноте, к тому же и ночь была лунная. Катрин сумела разглядеть, что дерущиеся были примерно одного роста и одинаково сильны. То один, то другой одерживал верх, но различить их в темноте было невозможно. До Катрин доносилось их тяжелое дыхание: казалось, кто-то в темноте раздувает кузнечные мехи. Крякнув, соперники принялись тузить друг друга. Молодая женщина с ужасом заметила блеснувший клинок и тут же услышала крик боли, донесшийся от сцепившихся тел. Только она собралась позвать на помощь, как внизу отворилось окно и Жак Буше, в ночной рубашке и со свечой в руке, высунулся на улицу, пытаясь разглядеть, что там происходит.
– Эй, кто там? – прокричал он. – И что вам здесь надо в такой час?..
Опомнившись, соперники поспешно скрылись, не сказав ни слова. Как будто сговорившись, они помчались каждый в свою сторону: один к реке, мимо церкви Орлеанской Богоматери, другой – к воротам Реньяр. Звук их шагов еще слышался некоторое время, затем наступила тишина. Буше пожал плечами и скрылся у себя в комнате. Свеча погасла. Катрин в раздумье прилегла на кровать. Ей показалось, что она узнала черную бороду мессира де Реца, но не ошибалась ли она? И кто же был тот, другой?
Раздумывая об этом, она внезапно вскочила с бешено бьющимся сердцем. Опять этот звук… Там, за темным окном… Напрягая слух, она не отрывала взгляда от окна, светлевшего в темноте, и, едва дыша, прислушивалась к тихому царапанью, которое постепенно приближалось. На лбу ее проступил холодный пот, рука судорожно вцепилась в складки рубашки. Незнакомец возвращался… Кто же из двоих? Мессир де Рец или другой, неизвестный? От ужаса она оцепенела в неподвижности. А царапанье между тем становилось все отчетливее.
Наконец в окне появилась чья-то голова. Катрин попыталась закричать, но ни один звук не вырвался из ее сжатого спазмами горла. Незнакомец вскочил на подоконник и спрыгнул внутрь, не произведя при этом ни малейшего шума. Опасность придала молодой женщине силы. Она быстро соскользнула с кровати и метнулась к двери, но шорох рубашки привлек тонкий слух пришельца, и он, не колеблясь, набросился на нее.
Прижатая к его груди, Катрин чувствовала сильное тело, крепкие мускулы под плотной замшей. Человек шумно дышал, и она узнала это дыхание еще до того, как его губы приникли к ее губам. Тут же исчез страх, и, побежденная, она не сопротивлялась.
– Арно!.. – выдохнула она. – Вот ты и вернулся!..
Он промолчал, весь во власти какой-то необъяснимой ярости. Не говоря ни слова, грубо и поспешно он сорвал с нее рубашку, и его руки жадно приникли к ее нежному теплому телу, исступленно лаская его. Безумная страсть охватила Катрин. Она почувствовала, что теряет голову. Темная комната внезапно закружилась перед ее глазами, но он, задыхаясь, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Тихая молчаливая ночь сомкнулась над ними, лишь иногда доносились из темноты вздохи и нежные стоны.
Прошло немало времени. Арно наконец поднялся, так и не сказав ни слова. Он овладел ею в порыве какой-то безнадежной ярости и вместе с тем страсти. В его объятиях Катрин никогда не могла определить, кто из них кому подчинялся, настолько оба они подчинялись наслаждению, которое испытывали вдвоем.
Все еще в счастливом оцепенении, чувствуя, что он уходит, и желая его удержать, Катрин протянула руки, но ощутила лишь пустоту. Приподнявшись, она различила его силуэт на фоне окна, но не осмелилась крикнуть. А он спрыгнул вниз, и торопливые шаги его затихли вдали. Молодая женщина, счастливая, упала на подушки. Теперь он мог уходить, ведь этой ночью она уже испытала блаженство. Завтра, когда наступит день, они увидятся снова. Незачем было больше убегать, губить свою жизнь в Бургундии. Сентрайль был прав, но борьба может оказаться не столь уж долгой. Арно, похоже, был готов сдаться… И она провела остаток ночи, строя планы на будущее, один чудеснее другого.
Утром все капитаны явились к Жанне за распоряжениями. Катрин с верхней площадки лестницы наблюдала, как они входят, сверкая латами, с разноцветными султанами на шлемах и затейливыми гербами на щитах. И еще два обстоятельства были ею отмечены: расцарапанная щека Жиля де Реца и подбитый глаз Арно де Монсальви, на который она не обратила внимания ночью, в темноте. Едва завидев ее, Арно быстро отвернулся, помрачнев и нахмурившись, и с этой минуты старался не смотреть в сторону лестницы.