Герои этой книги не такие, как мы. У них своя логика, своя философия и свое оправдание. Но так же как и любой из нас, они любят, мечтают и ненавидят. Книга вместила в себя пятнадцать лет, за которые страна умерла и возродилась совершенно другой. Не стоит угадывать прообразов героев этой книги. Это не документальное расследование, это роман, и если кто-то из героев похож на реального человека, это даже не совпадение. Это время определяет героев, их судьбы, их поступки, их характеры. Очень хочется верить, что наступающие времена будут снисходительнее, а герои мудрее и великодушнее.
Сергей Анохин
Половина фирм, набитых в этот бизнес-центр, продолжала работать далеко за полночь. Но многочисленные буфеты и кафешки закрывались самое позднее в шесть вечера. Лишь одно, глубоко запрятанное между служебными лестницами, работало до одиннадцати. Здесь можно было посидеть и подольше, если договориться заранее. Как в этот раз.
…Зал был погружен во тьму, за стойкой никого, шторы задернуты. Снаружи не доносилось ни звука. Единственный розовый светильник тускло освещал дальний угол зала, где по-хозяйски расселись трое. В темноте они были совершенно неотличимы друг от друга. Даже на лица легли какие-то тени, похожие на пыльные маски. Негромкие голоса тоже звучали одинаково, словно шуршание старого магнитофона-бобинника. Ни одна скрытая камера, ни один «жучок», даже если бы были установлены в этом помещении, не различили бы эти силуэты, не определили, кто есть ху…
– Опять довели до аврала… – скрипнул зубами тот, что сидел у стены, как бы во главе стола. – Сроки продинамлены, расходники промотаны… все как всегда, сплошное уродство…
– Кончай нагнетать! – отозвался сосед справа. – А то я тоже дергаться начинаю… Нормально все идет, и время пока есть. Если с кем надо прокачали, то еще дня три рекогносцировки – и заход.
– По херу твои расклады! – ответил «главный». – Там, думаешь, спят, что ли?! Полгорода уже в курсе, ясно?!.. Ты как раз со своими рекогносцировками где только не базарил! И вот результат: информации ноль, утечек выше крыши, бабло просажено, а к делу даже не подошли. И еще, говоришь, дня три?! Хрен тебе!.. Или завтра заход, или спрыгиваем! Усек?
– Какое завтра, чё ты гонишь?!
– Такое!
– Ну ты ферзь…
В разговор вступил третий, слева, неуверенно крутнувшись на стуле:
– Правда, рано пока. Сам ведь говоришь – утечки пошли. Тырятся они вообще нормально. Без пыли туда не войти. А если по беспределу – уйти не получится. Рискованно слишком. Куда гнать? Три дня не обломят, дольше ждали. Если так…
– Если так, заход завтра! – повысил голос «главный». – Потом с нами вообще разговаривать перестанут. Не забудь, мы тут не одни. Смежники на эту лавку месяц назад губу раскатали, и ждать им надоело. Если сейчас вопрос не решить, потом смысла не будет…
– Хорошо, – снова заговорил «правый», – а ты с ментами решение гарантируешь? Я-то заход гарантирую, всех четко уложим, в контору войдем. Ну а после?
– Чё после?! Это чей вопрос был?
– Вот то-то и оно, что твой! Потому ни хрена и не сделано!
«Главный» резко поднялся, но «правый» не двинулся. Тогда вновь заговорил «левый»:
– Решайте, как знаете, но я бы еще выждал. Что, проблема, что ли, еще раз в ментовке, суде и префектуре переговорить, подписать их жестко?.. Войти, и правда, не вопрос. Но если впоремся с погонами, твои же смежники первыми соскочат. Не хватало еще под них ориентироваться…
– Про то и базар, – энергично заговорил «правый». – Ты врубись, что такое завод. Завод!.. Да тут армия нужна, а я бригадой решаю! Кто рискует-то?.. Короче, пока четко не скажешь: «Да, гарантия», – я туда не ездюк и не ездец. И спасибо скажи, что на слово поверю.
– Заход завтра, – глухо сказал «главный». – Если кто съезжает, звоню кавказцам. Все поняли? Или вопросы остались?
«Левый» опять заерзал на стуле. «Правый» вдруг как-то сник, опустившись локтями на стол.
Минутную тишину пронзил звонок мобильного.
«Главный» взглянул на дисплей, и даже в темноте стало заметно, каким злобным раздражением исказилось его лицо.
– Что за херня… – прошипел он, но мобильник включил. В тишине зала «правый» и «левый» отчетливо услышали женский голос: «Привет, ворюга…» Дальше слов было не разобрать – «главный» плотно прижал трубку к уху. Но по тому, как менялось выражение его лица, стало ясно, что разговор очень его заинтересовал. Раздражение сменилось удивлением, а потом странной ухмылкой. Он быстро зыркнул на компаньонов, резко встал и вышел в коридор.
– Гондон охреневший… – повернулся «правый» к «левому». – Мордато делает, козел, а? Наобещал кому-то до кучи, а мне за него завод штурмом бери. Нормально, да?
– Да, собственно, – затараторил «левый», – и вопрос-то почти решен. Мои люди документы составили – не подкопаешься. Пристава, считай, подтянули, адвокат готов…
– Мне-то на хрена рассказываешь? Вижу, все у тебя в шоколаде – только он-то не верит. Почему бы, а? И я бы не верил.
– Ну знаешь…
– Знаю, знаю. Потому и не верил бы. Что тебе, что ему. Живете, как в райкоме, где все вам сверху крыли, только успевай вниз спустить. А тут теперь не райком! Въехали, генсеки хреновы?!
Он бы еще много, наверное, чего сказал, но сзади возник «главный».
– Все, о чем базарили, – наплевать и забыть! По-другому сыграем. Круче. Увидите, как работать надо.
Он шагнул в сторону, не дожидаясь вопросов «левого», пропустил мимо ушей ошарашенные матюги «правого» и одними губами выдохнул про себя:
– Быдло…
Михаил Стерхов вздохнул и посмотрел на забитую машинами улицу. Остоженка, как всегда в это время, была плотно забита. Тачка еле ползла мимо старомосковских улочек и переулков с сохранившимися кое-где особняками в стиле неповторимого купеческого модерна.
Вот и скучающая каменная махина Христа Спасителя. Из-за сердито надутых куполов через реку грозил золотой дубиной огромный Петр I. Грозил врагам России, а может, великому скульптору Зурабу. А сам с трудом удерживал равновесие в тазике, вероятно олицетворяющем современный российский флот, плывущий среди вороха увековеченных в бронзе указов, рескриптов, циркуляров…
Стерхов вывернул с Волхонки на Моховую и непроизвольно поглядел налево. Помнится, ранней весной, когда они с Лесей, как добропорядочные обыватели, решили прогуляться в Александровском саду, здесь, на высоком газоне Пашкова дома, начали высаживать цветы. Причем дерн почему-то вырезали в форме трех православных куполов-луковок, но выглядело так, будто здоровенный мужик, подняв над головой пудовые кулаки, злобно грозит Кремлю. Это она, утонченная женушка, заметила, остальные – да и он сам – проходили мимо, не обращая никакого внимания.