Из-за оригинальности фамилии кличка у Степы была тоже оргинальная – Качок. Кличку эту ему еще на «срочке» придумал Брейк, склонный ко всяким литературным излишествам и фантазиям. В первый раз, когда Брейк услышал фамилию Степана, он высказал вслух аллегорическую рифму: «Степан Падайлист – ярый онанист!» Падайлист был младшим матросом по призыву и, скуксившись, промолчал. В конце концов кличка много раз трансформировалась и превратилась в «Хохла – велосипедиста – старого фашиста – заядлого культуриста», а для удобства произношения – просто в «Качок».
– Ко-о-ок! – заорали бывшие матросы, узрев Мотыля. – Где ты носишься, мы чо, на дискотеку идем или как, тут же выпускные в школах, девчонки нарядные с букетами бегают, на танцульки попрут обязательно.
– Остыньте, вы, дутен пулы, – нелицеприятно и по-молдавански выругался Мотыль. – Румыны в городе, вам валить надо, особенно тебе, Брейк.
– Хорошенькое дело, валить… вы меня сдернули, сколько у меня нервов потрачено, чтобы раньше с училища свалить, вас не интересовало; Димку Болева так и не встретили, в Одессу не съездили, и тут валить? – начал возмущаться Брейк.
– Протрезвляйтесь, – коротко отрезал Мотыль. – Дело серьезнее некуда, в городе уже стрелять начали.
Брейк и Падайлист открыли рты и недоуменно вылупились на Мотыля. Покидать гостеприимные Бендеры, до которых добирались с таким трудом, так рано не хотелось.
Степан поплелся в ванную под холодный душ, Брейк начал собирать свои шмотки, проклиная всех на свете – и своих сослуживцев, и молдавского президента Снегура, и самого себя, так просто купившегося на эту авантюру.
План Мотыля был прост – добраться до окраин, где жил его двоюродный брат, у которого в гараже стоял женин «жигуленок», и на видавшей виды «шестерке» отвезти Брейка до украинского Луганска, откуда он уже спокойно мог уехать до своего Ростова.
– Ой-й-й, мляя, – хрипел Падайлист, держась за простреленный бок и царапая пальцами подъездную стену. Брейк, поддерживающий Степана, подхватил того под мышки и потащил вверх по лестничному пролету. Дотащил и посадил под распределительным щитом. Подбежал к одной из дверей на площадке и с силой ударил ногой.
– Бу а не зио, мля, открывайте, а то дверь снесу! Ну, чо там еще, вари ведери епт, откройте, вашу мать.
Дверь тихонько открылась, и в нос Брейку уперся ствол какой-то длиннющей огнестрельной бандуры.
– Не ори, – прохрипели из-за двери, – отойди подаль. Чо за дохляк с тобой, сам кто?
– Да русский я, не местный, это друг мой, на румын попали, пересидеть где-нибудь или хотя бы перевязаться, нас корешок местный найти должен.
– Затаскивай быстрее, чем его зацепило-то? В каком районе?
Брейк схватил под мышки Степана и затащил в коридор квартиры. Невысокий сухонький мужичонка в голубом десантном тельнике и штанах от маскхалата отодвинулся в сторону и, пока Брейк тащил дальше Степана по коридору, выскочил на площадку и осмотрелся. В руках он держал какую-то здоровенную винтовку с оптическим прицелом. Брейк мельком взглянул на мужика, удивленно хмыкнул: «Надо же, откуда у него «мосинка» снайперская?»
Мужик захлопнул дверь, потом закрыл вторую, защелкнул несколько запоров и помог затащить бесчувственного Качка на кухню. Тяжеленного Степана взвалили на стол, стоявший посередине.
– Снимай шмотье с него, я сейчас бинты притащу, – коротко бросил мужичок и скрылся в комнатах.
Степан хрипло дышал и, не открывая глаз, постанывал. Брейк осторожно снял джинсовую куртку, всю пропитавшуюся кровью; футболку пришлось срезать кухонным остро заточенным ножом. Пришел хозяин, не церемонясь, перевернул раненого на бок, осмотрел входное и выходное отверстия, раскрутил пузырек, капнул на кусок ваты чем-то противно пахнущим и резко зашипевшим, начал обрабатывать края.
– Семь шестьдесят два лупануло, ребра сломало, вскользь прошло; вроде ничего не задело… На кого нарвались морячки?
– Да какие мы морячки, – попытался отмазаться Брейк, державший Степана за плечи.
– Татуха у него якорная с парашютами – видать, на дембель себе соображал. Морпехи, что ли?
– Да типа того…
– Ну, я – сухопутный десантник, в местном батальоне служил. Наш комбат Кастет тоже с бывших морячков, до Афгана на Тихоокеанском где-то рубил, сейчас в крепости в национальной гвардии комбатствует. Меня Василием кличут, я прапор бывший. Считай, повезло, что на меня нарвались, – ответил хозяин и, закончив обрабатывать рану, начал споро и со знанием дела перевязывать раненого.
– Нас возле универмага, такого большого, «Весна» вроде как, перехватили – то ли румыны, то ли молдаване, я так и не понял. Как начали по нам палить, хрен его знает зачем. Вон Степку ранило… Второй наш, Женька, там остался – показал рукой, куда бежать, а сам как сквозь землю провалился. Он так и сказал: найдете в том доме прапора Червоноокого… ну, и погоняло у этого прапора, блин. Где теперь его искать? Ты не знаешь, что за кадр? Мотя вроде на этот подъезд показывал.
Василий хмыкнул и покачал головой:
– Значит, возле «Примавары» втюхались… А Червоноокий – это не «погоняло», это фамилия. И между прочим, моя!
Брейк покраснел (или, по крайней мере, сделал вид) и, молча сопя, помог завязать бинты.
– А вы, по ходу, мотылевские кореша, с которыми он ко мне в гости намеревался заглянуть?
– Ага, мы самые…
Откуда у Василия снайперская винтовка Мосина, да еще с оптическим прицелом, узнать так и не удалось. Да и, помимо винтовки, много чего интересного у него нашлось. Раненого Степана спустили в подвал, вполне приспособленный и для долговременной обороны, и просто для того, чтобы долго и упорно распивать алкогольные напитки. Падайлиста уложили на раскладушку, укутали в одеяло. Прапор Вася сделал ему какой-то укол, пощупал пульс и удовлетворенно хмыкнул. После этого залез под стеллажи с банками и бутылями и, пыхтя, вытащил оттуда какой-то очень уж знакомой зеленой расцветки ящик. Брейк, глядевший во все глаза, открыл рот и пустил слюну восторга. Новенький, тщательно оттертый от смазки «АКСУ», несколько магазинов, цинк с патронами, несколько гранат «Ф-1», жестяная банка с запалами, мотки саперного провода, подрывная машинка ПММ – вот неполный перечень богатств, открывшихся взору тихо охреневающего курсанта.
– Что встал, морячок? Хватай подсумки и цинк, сейчас пойдем на прогулку по ночному городу, Мотю искать. Эта скотина мне машину свою обещала продать; не дай бог, его грохнут, я же этого не перенесу…
Прапорщик Червоноокий предлагал выйти в район какой-то из улиц, а потом спуститься к Днестру – там у них с Мотылем, как он сказал, была еще какая-то база. Не успели; пришлось забежать в какой-то подъезд и пережидать проезд колонны из гражданских машин и парочки транспортеров МТ-ЛБ.
– Хрен его знает, может, наши куда на крепость прорываются, может, румыны что шукають… Оно лучше переждать, пусть езжають куды хотят, – благоразумно решил Вася и дал команду Брейку: – Ховаимся в подъезд.