Прежде чем начать осмотр самой пещеры и прилегающих к ней полян и лужаек, я опросил всех легионеров, что тайно несли стражу в саду прошедшей ночью. Они отвечали быстро и связанно. Из их показаний мне стало понятно, что легионеры, опасаясь быть обнаруженными, у самой пещеры не были, ибо там стояли сторожа Синедриона, три или четыре человека, посланные первосвященником. Точное их количество мои воины не знали, да, собственно говоря, сейчас это было и не так уж важно. И без моего вмешательства первосвященник сегодня будет выворачивать своих охранников наизнанку, чтобы установить истину случившегося происшествия, если, конечно, не он сам организовал похищение. Правда, для местного духовенства данное событие можно было смело назвать трагедией, ибо всё происходило точно в соответствии с притчами и проповедями самозванного царя, которые я читал в доносах моих людей. А там, насколько я помню, чётко говорилось, что на третьи сутки после смерти казнённый якобы воскреснет, а ещё через сорок дней вознесётся на небо к самому Господу Богу, дабы сесть одесную Его. Исчезновение тела можно было считать началом исполнения пророчества, а, значит, и прямой угрозой всем религиозным традициям Израильского царства, устоям иудейской знати и иерусалимского священства.
«Но, однако, как всё здорово придумано! Похищение казённого одинаково выгодно буквально всем: и его противникам, и его сторонникам. Все в этом случае остаются в выигрыше, кроме, конечно, самого Назорея. Если мы в ближайшее время не найдём тело казнённого проповедника, тогда пропажа действительно будет похоже на чудо. А если он, действительно, ну если просто допустить такую мысль, что если он… ну, не умер как бы, а…» – размышлял я про себя. Мои предположения основывались на тайных доносах, которые особенно много пришлось прочитать в последнее время. Хотя мне с трудом верилось во все те небылицы.
– Да, интересная складывается ситуация. Поэтому только в случае обнаружения останков Назорея разговоры о необычности казнённого проповедника сами собой прекратятся, ибо всё это станет напоминать самое обычное шарлатанство. Все остальные варианты, напротив, будут говорить о его исключительности и божественности. Вот таким образом и рождаются вначале слухи, затем легенды и мифы, дабы по истечении короткого времени заявить, что их герой являлся богом!! – назойливо вертелась в голове навязчивая мысль, заставляющая меня обязательно во всём тщательно разобраться. Я был просто обязан докопаться до истины, как бы это кому-то не хотелось. Не жалея ни сил, ни времени, дабы не осталось бы ни одного неясного вопроса, на который не существовало бы чёткого ответа – вот в этом сейчас заключалась задача прокуратора.
Итак, из подробного рассказа моих легионеров, которые в течение всей ночи находились в саду поблизости от гроба, я уяснил, что ничего странного или необычного, заслуживавшего особого их внимания, они не заметили. Мои люди только видели, как принесли к склепу тело умершего проповедника, обмыли его водой, умастили всякими маслами и благовониями, обернули в белый саван и внесли в пещеру, где и положили на специально выдолбленную из камня длинную скамью. Занимались погребением всего семь человек: четверо мужчин и три женщины. Совершив печальную церемонию, они все вместе привалили к входу в пещеру большой камень и ушли. После них, некоторое время спустя, в сад пришли храмовые стражники вместе с первосвященником и несколькими членами Высшего совета. Жрецы внимательно осмотрели всё вокруг, и Каиафа лично опечатал вход в пещеру. Стражники первосвященника остались у гроба и охраняли до самого утра. Около входа в пещеру их было три человека, четвёртый куда-то ушёл. Правда, с места наблюдения мои легионеры не могли видеть: бодрствовали или нет приведённые Каиафой охранники. К тому же была ночь, и хотя луна светила довольно ярко, но рассмотреть с такого большого расстояния, как несли службу храмовники, действительно было невозможно. Я всегда доверял своим людям, а поэтому, внимательно выслушав их, поверил всему, что они рассказали. Кроме того, легионеры стояли в разных местах, но показания их практически совпали полностью, из чего можно было сделать вывод, что в саду в течение всей прошедшей ночи ничего странного и необычного не происходило.
– Молодцы! – похвалил я своих легионеров и направился ко входу в пещеру.
Действительно там лежал камень довольно внушительных размеров и круглой формы, похожий на жернов. Он был отодвинут на пару шагов в сторону от входа, открывая тёмный зев мрачного склепа. Оценив на глаз габариты камня, я подумал тогда, что одному человеку сделать такое не представлялось возможным. Вот именно этот факт сразу же и удивил более всего. Поэтому, наверное, в моей голове тут же возникло удивительное предположение, что проповедник не скончался, но только притворился умершим. Однако появившуюся версию я сразу отбросил как абсурдную: «Для чего так сложно, если я предлагал ему бежать? Он получил бы для этого от меня и коней, и деньги! Но, если ему хотелось удивить народ чудом? Вернуться, например, к людям живым после смерти, а? Что тогда? Тогда всё становится понятным, ведь для этого он должен был вначале пойти на крест, быть похороненным, а уже после бежать. Но, такого-то предложения я ему не сделал, поэтому он отказался!? Однако в одиночку камень отодвинуть нельзя!!! Даже двум-трём легионерам, крепким и тренированным мужчинам, не под силу открыть вход в пещеру. Стало быть, у него должны быть помощники или сообщники среди сторожей! Хотя поверить в то, что Назорей притворился мёртвым очень трудно, просто невозможно. Да и Савл доложил мне, что проповедник испустил дух, а один из легионеров даже ударил его копьём в самое сердце. Ну, ничего, у человека имеется язык, чтобы говорить! Значит, я выбью из всех, кто причастен к этому делу, признания любой ценой, выколочу! Правда, иудеи весьма хитры, но…! Нет, Назорей не создал у меня впечатление обманщика и лгуна! Хотя жизнь иногда преподносит разные сюрпризы».
Мой мозг работал быстро и чётко, мысли, рождённые в нём, тут же, на месте, приобретали вид устных приказов, которые были обязательны в исполнении, и по-другому их никто не воспринимал. Работа в саду кипела. Мои люди оцепили место захоронения и никого на него не пускали. Гонцы и вестовые прибывали с докладами о том, что дозоры выставлены у всех городских ворот, а патрули и конные посты перекрыли дороги. Отдавая распоряжения и выслушивая рапорты, я не терял нить рассуждений по поводу пропажи тела казнённого проповедника. Первую свою версию, что Назорей притворился мёртвым, дабы сбежать, была в принципе мной отвергнута, как бесперспективная. Однако проверить кое-что я всё-таки решил.
Круглый камень, который закрывал вход в пещеру, стоял тут же, рядом, прислонённый к скале. Неожиданно мне в голову пришла одна весьма интересная догадка, которую необходимо было срочно проверить. Я подошёл к камню, немного напрягся, поднатужился, и круглый валун, не смотря на свои внушительные размеры, легко стронулся со своего места. Моя попытка сдвинуть его оказалась удачной. Потом мне даже удалось без посторонней помощи возвратить камень на первоначальное его место. Я был удивлён, ибо первая версия стала неожиданно претендовать на вполне реальное и доказанное опытным путём действие, но всё равно меня что-то удерживало от того, чтобы принять её за окончательный результат. Не мог я поверить, что проповедник не умер, но смог убедить всех, кто находился на Лысой горе, в своей мнимой смерти. Вот поэтому у меня возникло желание провести ещё один эксперимент.