Капитан, командир батареи, довольно хлопает меня по плечу.
— Ну, вот и разведка прибыла. Теперь можно и повоевать.
Мои ребята сообщают о двух бронетранспортерах со стороны дивизии. Выхожу их встретить. Приехал командир дивизии, Барынькин Виктор Михайлович. Он в хорошем настроении. Видно ракетчики недавно отличились, успешно накрыли какую-то цель. Комдив поздравляет с чем-то командира батареи. Взгляд его случайно падает на клавиатуру ЭВМ. Комдив только что закончил Академию Генерального штаба. Вычислительные машины уже видел. А дальше происходит необъяснимое. Он присаживается за рабочее место оператора, словно хочет проверить таблицы стрельбы. Неужели в Академии и этому учат?! Сержанты-«мифисты» в смущении, как-то неловко пятятся к выходу. Комдив включает экран ЭВМ. Вместо таблиц там пародия на Пушкина: «Онегин вышел на крыльцо…». Дальше неприлично.
Комдив улыбается.
— И как вы умудряетесь с такими таблицами накрывать цели с первого выстрела?
Но командиру батареи не до смеха. Он смотрит вокруг, ищет, чем бы таким, тяжёлым, запустить в своих подчиненных. Сержантов уже и след простыл. Они прекрасно понимают, что под горячую руку комбата лучше не попадать. А таблицы стрельбы у них в голове. Для таких расчетов ЭВМ им не нужна.
Комдив уезжает. Из штаба дивизии приходит радиограмма: «Одну машину оставить вместе с разведчиками на прикрытии батареи, а самому с двумя БМП убыть в Джабаль-Ус-Сирадж. Для сопровождения колонны с боеприпасами».
От ракетчиков за боеприпасами идет один БТР. Вместе с моими двумя машинами — прикрытие для колонны очень хиленькое. Когда я спрашиваю у командира батареи позывные застав, прикрывающих дорогу, он непонимающе смотрит в мою сторону.
— К чему так все усложнять? Тут пути-то километров пятьдесят, не больше.
Но меня такой ответ не устраивает. Для того, чтобы нарваться на засаду достаточно и более короткого отрезка пути. Тем более с таким слабым прикрытием сложно будет не спровоцировать моджахедов на нападение. Хотя возможно, я просто перестраховываюсь.
Я выхожу на связь с разведотделом. Уточняю позывные и частоты придорожных застав. И ещё кое-что. Мне нужно знать, в какое время над дорогой в районе Чарикара будут пролетать наши вертолеты. Баграмский аэродром у нас под боком и вертолеты постоянно висят в небе. Меня же интересуют точное время и место. Информация эта закрытая, но для разведотдела получить её не проблема. А для меня важно, чтобы проезжая «узкие» (наиболее опасные) места я слышал над головой гул вертолетов. У них свои полетные задания, свое время вылета и свои задачи. Но ведь моджахеды об этом не знают. Они могут подумать, что это наше прикрытие с воздуха. Когда прикрытие колонны слишком слабое всегда приходится прикрывать себя воздухом. Другими словами немного жульничать.
Два дня занимаемся сопровождением колонн с ракетами для батареи «Ураган». Питаемся горно-зимним сухим пайком. Разогреваем его на кострах. И чувствуем себя настоящими туристами. А в десяти километрах восточнее дороги наша дивизия проводит очередную войсковую операцию.
Отличилась третья разведывательно-десантная рота нашего разведбата: в районе двадцать третьей сторожевой заставы перехватила караван с французскими медикаментами. Похоже у моджахедов большие потери, раз срочно понадобились медикаменты. Но потери есть и у нас. Вчера во второй разведроте погиб лейтенант Абдукаримов. Да и вдоль дороги на Джабаль каждый день обстрелы. Рядом со старыми обелисками нашим солдатам возле дороги появляются остовы сгоревших машин. Под Чарикаром бросается в глаза сгоревший КАМАЗ. Вчера его здесь не было.
А с центра боевого управления приходит новая задача. У батареи меня сменяет мотострелковый взвод нашего полка. А мой разведвзвод убывает на сопровождение группы спецминирования. Название группы звучит довольно солидно. Едем её забирать к КПП отдельного инженерно-саперного батальона.
Группа состоит из командира взвода, лейтенанта, шести саперов, двух водителей и двух бронетранспортеров. И командира группы — майора. Едем к семнадцатой сторожевой заставе. Я занимаю оборону, саперы взрывают дувалы, вплотную подходящие к заставе. Расчищают для заставы сектора обстрела и наблюдения. Раньше вдоль этих дувалов духи подходили к самым стенам крепости. В нескольких метрах от меня ковыряются танкисты, вчера при смене огневой позиции немного съехали с колеи и наскочили на мину. У механика-водителя легкая контузия. Но он вместе с остальными ставит на место перебитую гусеницу танка.
Ближе к обеду немного достается и нам. Несколько выстрелов из гранатомета, да пара автоматных очередей — больших проблем не приносят. Но напоминают о том, кто в доме хозяин.
Переночевать нас отпускают на КП батальона. Нужно пополнить боекомплект. И получить у начальника штаба новую карту. Начинается новый этап операции, севернее кишлака Калайи-Биланд, а моя карта на этом кишлаке как раз и заканчивается.
А утром снова сопровождать саперов. В казарме в зеркале вижу чужое небритое лицо. Обветренное и обмороженное. Подъем в пять тридцать. Проверяю экипировку бойцов. Заставляю своих сержантов надеть каски. С этим у нас всегда проблемы.
Нашу задачу немного корректируют. Начальник инженерной службы дивизии передает распоряжение начальника оперативного отдела: помимо прикрытия действий саперов, моему взводу необходимо занять оборону на указанном рубеже. Прикрыть правый фланг дивизии.
Звучит это круто! Но реально в дивизионной операции участвуют лишь разведбат, по одному рейдовому и танковому батальону из нашего и 181-го полков, полковые артдивизионы, разведроты, несколько отдельных рот (связи, инженерно-саперных) и минометчики. Да и то не в полном составе.
Причем в активных боевых действиях принимают участие лишь разведбат и полковые разведроты. Остальные подразделения стоят на блоках. Общая задача оттеснить моджахедов за ирригационный канал к реке Панджшер. И выставить там несколько новых сторожевых постов из состава рухинского полка нашей дивизии. Причина довольно тривиальна — с севера укрепрайоны моджахедов практически вплотную подходят к баграмскому аэродрому. И духи практически свободно обстреливают наши самолеты. Как взлетающие, так и заходящие на посадку. Их безопасность и заставляет наши войска принимать участие в этой операции.
Наша задача предельно проста: помимо прикрытия действий саперов, мы не должны допустить удара моджахедов со стороны кишлака Калайи-Биланд и выхода их во фланг нашей группировке. Самый любимый маневр духов: втянуть наши войска в «зелёнку» и ударить им в тыл и во фланги одновременно.
И поэтому мы выходим на окраину кишлака Калайи-Биланд. Это большое множество давно заброшенных крепостей и развалин. Согласно приказу мы занимаем оборону на небольшой горке.
Мы лежим на кладбище. В самом прямом смысле этого слова, лежим между надгробий и старых могил. Между собой мы зовем эту горку «Змеиной» — вокруг змеиные шкуры и мертвые змеи. Никогда не видел раньше их в таком количестве. Но живых не видно. Зима, не сезон. Где-то спят. Те, которые уцелели.