Агония длилась несколько часов. Юги терпеливо ждали. Потом, когда все было кончено, под деревьями, точно на том месте, где зарезали Дока, расстелили клеенку, поставили туда бутылки с остатками водки и стаканами, нарезали помидоров, огурцов и сала, а вокруг разложили трупы. Все должно было выглядеть так, как будто блатные сами устроили попойку и отравились некачественным спиртным.
— Пикник! — обронил Шеф, бросив последний взгляд на трупы.
Покойников обнаружили не сразу, только через два дня. Юги узнали об этом из вечерних новостей, по телевизору. Сообщалось, что один из криминальных авторитетов по кличке Бидон вместе с ранее судимыми такими-то и такими-то в результате отравления некачественным алкоголем, и так далее…
— Куда ни плюнь — в авторитета попадешь, — сказал по этому поводу Чепер и добавил: — Представляете, какую Сафе задали головоломку? Теперь будет сидеть и соображать, в чем тут дело — то ли уркам покойного Дока в голову помянуть взбрело, и они туда приехали, то ли им просто место приглянулось, на котором его резали? Конечно, он и нас со счетов не сбрасывает. Но как мы можем быть к этому причастны?
Юги довольно ухмылялись.
На следующий день Сафа вызвал Чепера для разговора.
— Твоих рук работа? — спросил он, едва Чепер вошел.
— Что ты имеешь в виду? — сделал непонимающий вид Чепер.
— Эти четверо с базара — твое дело?
— Я слышал об этом и очень этому рад. Думаю, для тебя это не оказалось неожиданностью.
— Не оказалось, — ответил Сафа, сверля Чепера взглядом. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.
— Я что, им наливал?
— Нет, но ты мог подсунуть им эту дрянь.
— Слушай, они из моих рук воды в пустыне не возьмут. Как я им подсуну? Ты хоть опиши мне это.
— Не знаю, — ответил Сафа.
Чепер держался дерзко. Он понимал, что Сафа никогда не сведет концы с концами, поскольку единственная зацепка, которую к тому же тоже можно было трактовать по-разному, заключалась в том, что его базарные крокодилы окочурились именно на том месте, где зарезали Дока. К тому же до открытой войны с Сафой оставалось уже немного.
В среду утром Вечер пришел к Узбеку на тренировку. Узбек сидел в чайхане, на своем обычном месте, и пил чай. Он был здесь не один. Недалеко от него расположилась компания из трех человек. Один из них с брезгливым выражением рассматривал вилку, другой орал на официантку. Узбек, взглянув в их сторону, поморщился и сказал:
— Свиньи. Пришли есть — ешьте. Таким ублюдкам всегда мерещится, что их недостаточно вежливо обслужили, оказали мало уважения, улыбнулись мимо них, прибор недостаточно чистый. Кто они такие, Вечер?
— Не знаю, — пожал тот плечами.
— Вот и я не знаю. И никто их не знает.
— У них машина хорошая. Я видел. Возле чайханы припаркована. Новая совсем.
— И все?! — Узбек покрутил головой. — Так вот с чего их так расперло. — Он достал телефон, набрал номер, понизив голос, произнес: — Устин, тут у чайханы новая тачка стоит. Владелец сейчас обедать будет. У тебя времени как минимум полчаса. Какая тачка? — Узбек посмотрел на Вечера.
— «Лексус», — ответил тот.
— «Лексус»… Ну, на крайний случай колеса проколите. Потом рассчитаемся. Уж больно люди неприятные. Если что, я вам сигнал подам. — Узбек подозвал официантку: — Лида, а что мы без музыки сидим? Ты включи что-нибудь такое, красивое.
Официантка, кивнув, ушла, а Узбек, покосившись на троицу, заметил:
— Правильно их Чепер не любит. Есть за что. — Он сделал глоток чая и спокойно улыбнулся. — Чепер умен. Иные, чтобы что-то изменить, лезут в политику, другие просто бьют морды таким ублюдкам, как эти. Но ни первое, ни второе ничего не меняет. Чтобы здесь что-то изменить, надо двадцать Че Гевар, да и то мало будет. А Чепер подошел к этому делу с другого края. Он обрубит эту ветку нежно, за их же деньги. Не будет у этих и им подобных засранцев достойных продолжателей дела. По крайней мере, в нашем городе. А будут дегенераты, неспособные дать здоровое потомство. Так что все, что они сейчас нахапали, пойдет прахом. Чепер — большевик и террорист в одном лице. Его террор нежен, как дыхание белых иллюзий, но очень эффективен. Сколько людей могут пострадать от взрыва? Десять? Пятьдесят? Заметь, как правило, невинных людей. А сколько народа в городе торчит на коксе?! С каждым месяцем их становится все больше, и это далеко не пролетарии. Мы преуспели в этом деле. Ты когда-нибудь видел человека, года два регулярно потреблявшего кокаин? Жалкое зрелище! Правда, невинные тоже страдают от героина и прочей дряни. Но это уже не наше дело. Мы не Армия спасения. Пусть менты лучше работают.
— Что хочет Чепер? Как?.. — Вечер попытался поточней сформулировать вопрос и замялся, когда у него ничего не вышло.
— Ты хочешь спросить, какой он видит эту жизнь в идеале?
— Ну, наверное.
Узбек вздохнул, посмотрел куда-то в потолок, словно там был написан ответ на вопрос Вечера, и произнес:
— Чепер слишком долго общался с Робеспьером. Был такой спившийся бунтарь-филолог. Жил бобылем в своем доме возле бумажной фабрики. Часто пускал босяков погреться. В сильные морозы человек до десяти у него ночевало. Зимой это здорово нас выручало. Мы были единственной его аудиторией, перед которой он отводил душу в длинных лекциях. По-трезвому он много чего интересного мог рассказать, а пьяный все больше призывал резать буржуев и очень интересно это обосновывал. С железной логикой. Мы слушали. Вечерами все равно делать нечего. У него еще книг много было. Мы постепенно читать начали, тоже от нечего делать. Когда уже повзрослели и своим жильем обзавелись, многие к нему ходить перестали. А вот Чепер и Шеф продолжали. Вот и нахватались там всякого. Правда, когда Робеспьер умер, на похороны все пришли. Потому что этот чудик не одну босяцкую душу зимой от гибели спас. А Чепер, — Узбек усмехнулся. — Он идеалист. Хочет равенства.
Зазвонил телефон Узбека, он поднес его к уху.
— Да, сидят. Можете приступать, — Узбек убрал телефон и обратился к Вечеру: — Подождем. Ради такого представления стоит. Хочешь чаю?
— Нет, — отказался Вечер, не понимая, как Узбек поглощает по такой жаре эту зеленовато-бурую горячую жидкость.
«Лексус» увели под песенку Ива Монтана «Большие бульвары».
Прошло еще минут двадцать, прежде чем троица встала из-за стола.
— С утра так жрать! — заметил Узбек и покачал головой.
Компания ела плов и шашлыки.
— И так орать! — добавил он. — Плебеи!
— Скажи, Узбек, а ты родителей своих помнишь? — спросил Вечер.
— Смутно. Они в землетрясение погибли. Я из Азии.
Они вышли на улицу вслед за троицей.
Владельцем машины, судя по всему, был маленький тип с двойным подбородком и водянистыми глазками. Он явно пребывал в ступоре, глядя на пустое место у клумбы, где стоял «лексус». Тип машинально вертел на пальце ключ с брелком сигнализации и, похоже, упорно не хотел признавать очевидный факт пропажи машины. Потом он посмотрел на товарищей и словно сдулся. Вид его сразу стал жалким и беспомощным.