Вечер видел из окна, как, привалившись к стене своей будки и скрестив руки на груди, за суетой, поднявшейся в школе, спокойно наблюдает Зефир. Потом к нему подошел Директор, и они долго о чем-то говорили. «Выпрут теперь отсюда Зефира», — подумал он.
В тот же день на послеобеденной тренировке Вечера выдернули прямо из зала и велели идти в спальню. Войдя туда, он увидел Зефира. Тот бросил на его кровать большой бумажный пакет и сказал:
— Переодевайся, поедешь с Директором.
— Куда? — спросил Вечер.
Зефир в ответ лишь молча пожал плечами.
— А ты никуда не едешь? — опять спросил Вечер.
Зефир ухмыльнулся.
— Если ты таким образом хочешь спросить, не уволен ли я, то скажу, что нет.
— А как же?.. — попытался было задать еще один вопрос Вечер.
— А никак, — опередил его Зефир. — Директор приказал бить Ефима, а не насиловать. Именно это и привело к его смерти, а это как минимум пятьдесят тысяч зеленых коту под хвост. Мегрэ все равно бы это с рук не сошло. К тому же Директор знал, что я когда-нибудь сведу с ним счеты, и был готов к этому.
Вечер вытряхнул из пакета одежду: джинсы, свитер и пуховик.
— Он ждет тебя в машине, — сказал Зефир и рывками двинулся вдоль кроватей к выходу.
Когда Вечер сел в машину к Директору, тот окинул его взглядом и спросил:
— Ты в самом деле видел, как Мегрэ насиловал Ефима?
Вечер молча кивнул. Больше вопросов Директор не задавал.
Через час в небольшом подмосковном городке, в здании паспортного стола, лысый пожилой человек в очках принял от Вечера анкету, пробежал по ней глазами и удивленно вздернул брови:
— Что это за имя такое — Вечер?
— Имя как имя, бывают и похлеще, — ответил Вечер.
— А нормальное имя у тебя есть?
— Я Вечер, — упрямо произнес Вечер.
— Ну и кто же тебе дал такое имя? Родители?
— Родителей у меня не было.
— А кто тогда?
— Один человек.
— И где он?
— Его убили.
— Ну, хорошо, — вздохнул человек. — А почему фамилию не написал?
— У меня ее не было никогда.
— У каждого она должна быть, — заявил сотрудник паспортного стола. — Придумай что-нибудь. — И добавил, насторожено глядя на Вечера: — Только давай без экзотики.
— Фамилия? — Вечер на некоторое время задумался.
Он был из югов, значит, южный.
— Южный, — сказал он.
— Ну, слава богу, — обрадовался человек. — Я уж думал, вы опять что-нибудь такое придумаете… — Он вдруг замолчал, вглядываясь в анкету, потом нахмурился и через линзы своих очков взглянул на Вече-pa. — Опять чертовщина получается, молодой человек. Это что же выходит, вы у нас Южный Вечер. Давайте-ка что-нибудь выбирать, либо Вечер, либо Южный. Меня же на смех поднимут.
— Это не самое страшное в жизни, — сказал Вечер, и человек удивленно уставился на него.
— Какое тонкое замечание, — произнес он. — Я должен поговорить с вашим э-э… протяже.
Вечер лишь пожал плечами. У него должно было что-то остаться от жизни, в которой у него было все, что нужно парню: друзья, дело и девушка. Хотя бы имя и фамилия, и он не собирался уступать.
Человек вздохнул и вышел из кабинета. Вернулся он быстро, буквально через пару минут, и, устало проведя рукой по лицу, сказал:
— Ну хорошо, Южный так Южный.
Обратно в школу они вернулись только к ужину. За всю дорогу Директор не проронил ни слова. Только спросил вначале, когда еще садились в машину:
— Почему Южный?
Вечер закатал рукав свитера до плеча, показал наколотый кипарис и сказал:
— Я из югов. Были такие.
— Ну что ж, пусть так, — произнес Директор и добавил, окинув взглядом пустую, засыпанную снегом, захолустную улицу с рядами деревянных бараков: — Пара лишних сотен зеленых за такое имя — это не так уж много. Это даже не имя. Это образ.
Вечер ничего не ответил, но в душе он был благодарен Директору.
После ужина Вечер внезапно ощутил, что ему не хочется, как всегда, валяться на кровати. Он послонялся по спальне, подошел к телевизору и некоторое время бессмысленно пялился на него вместе с тремя курсантами с четвертого года обучения, потом, чувствуя какую-то смутную тоску, отошел в сторону. Похоже, отдых не шел ему на пользу. От него в голове появлялись ненужные мысли и желания.
Через неделю Директор показал ему паспорт и сказал:
— Сам понимаешь, дать тебе его в руки — значит спровоцировать на побег. С таким документом ты будешь как заново родившийся, без грехов и преступлений, поскольку на момент совершения тобой преступления человека, которого зовут Вечер Южный, официально в этом мире не существовало.
Вечер повертел в руках паспорт и вернул его обратно, про себя подумав, что полтора года он почти оттрубил. А бежать все равно некуда, даже с таким паспортом. Здесь, по крайней мере, хорошо кормят и учат. Поживем, увидим.
Через год Вечера как прорвало. Он вдруг стал легко разделываться в спарринге даже с теми, кто на год дольше его занимался в школе, и его поставили в коробку к четверокурсникам. Их было пятеро, Вечер стал шестым. Здесь было потруднее, но почетнее. Четвертый курс уже отбивал затраченные на них деньги — время от времени курсанты выезжали на турниры. Но все равно это была не жизнь. Она начиналась за воротами школы, когда ты оставлял ее навсегда.
Директор, однажды понаблюдав за его спаррингами, удовлетворенно произнес:
— Наконец-то, а то я уже начал сомневаться. У тебя ненормальная скорость. Ты делаешь все быстрее других, но в бою это стало проявляться только сейчас. Потренируйся еще со старшими, наберись опыта, и попробуем выставить тебя весной на соревнования.
Вечер работал. Он старался, выкладываясь на полную, в том числе и в тренажерном зале. В мешок с песком он лупил теперь в полную силу. Набитые конечности уже нё ныли по ночам, а мышцы, постепенно покрывшие его тело тугими жгутами, принимали на себя отдачу от удара, оберегая суставы.
Кроме этого, за год практически ничего не изменилось. Разве что в школе появился новый надзиратель.
Курсанты о нем ничего не знали, но, похоже, он тоже был из бывших бойцов. Молчаливый, массивный тип под два метра с цветной наколкой на левой стороне груди — сломанный пополам клинок в красном круге. Когда Вечер поинтересовался о нем у Зефира, тот ответил:
— Ясно, что он боец. Об этом можно было и не спрашивать. Какой идиот еще на такую работу подпишется?! Ведь вы же волки. Хоть и молодые, а уже норовите клыки показать.
Вечер кивнул, он был согласен с Зефиром. Но и жизнь у них была волчья: запредельные нагрузки, побои и жестокое обращение. И они бросались друг на друга как дикие звери, не только на тренировках, но даже и после них.