Отправлено 11 июня 1943 года.
ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ
ПРЕМЬЕРА И.В.СТАЛИНА
ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г. ЧЕРЧИЛЛЮ
Посылаю Вам текст моего личного послания в ответ на послание г. Президента о решениях, принятых Вами и г. Рузвельтом в мае сего года по вопросам стратегии.
ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ
ПРЕМЬЕРА И.В.СТАЛИНА
ПРЕЗИДЕНТУ г. РУЗВЕЛЬТУ
Ваше послание, в котором Вы сообщаете о принятых Вами и г. Черчиллем некоторых решениях по вопросам стратегии, получил 4 июня. Благодарю за сообщение.
Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.
Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 году.
После этого г. Черчилль от своего и Вашего имени сообщил 12 февраля уточненные сроки англо-американской операции в Тунисе и Средиземном море, а также на западном берегу Европы. В этом сообщении говорилось, что Великобританией и Соединенными Штатами энергично ведутся приготовления к операции форсирования Канала в августе 1943 года и что если этому помешает погода или другие причины, то эта операция будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь 1943 года.
Теперь, в мае 1943 года, Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года. То есть — открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 года на 1943 год, вновь откладываете, на этот раз на весну 1944 года.
Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитыми с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.
Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе — в народе и в армии — произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.
Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны.
Получено 22 июня 1943 года.
МАРШАЛУ ИОСИФУ В.СТАЛИНУ
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ
ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ СССР
Кремль, Москва.
Завтра исполнится два года с того момента, когда вероломным актом и в соответствии со своей длительной практикой двуличия нацистские главари предприняли свое варварское нападение на Советский Союз. Таким образом, к растущему списку своих врагов они добавили мощные вооруженные силы Советского Союза. Эти нацистские главари недооценили масштабы, в каких Советское Правительство и народ развернули и укрепили свое военное могущество для защиты своей страны, и они совершенно не поняли решимости и храбрости советского народа.
В течение последних двух лет свободолюбивые народы всего мира следили со все возрастающим восхищением за историческими подвигами вооруженных сил Советского Союза и почти невероятными жертвами, которые столь героически несет русский народ.
Растущая мощь соединенных вооруженных сил всех Объединенных Наций, которая во все увеличивающихся размерах приводится в действие против нашего общего врага, свидетельствует о духе единства и самопожертвования, необходимом для вашей окончательной победы. Этот же дух, я уверен, воодушевит нас при подходе к ответственным задачам установления мира, которые победа поставит перед всем миром.
Франклин Д. РУЗВЕЛЬТ
* * *
Когда тихо затрещала кремлевская «вертушка», Лаврентий Павлович Берия слегка поморщился — наверняка опять звонил «Маланья», как за женоподобную внешность прозвали в определенных кругах Георгия Максимилиановича Маленкова, набиравшего все большую силу и всe более приближавшегося к «вождю всех народов». В последнее время Маленков искал союза с Берией против «стариков», особенно Вячеслава Михайловича Молотова, неизменно пользовавшегося благорасположением товарища Сталина.
Нехотя сняв трубку, нарком умело и привычно подавил вздох раздражения — ссориться с «Маланьей» не стоило, настораживать его тоже. С заметным грузинским акцентом Берия сказал:
— Слушаю.
— Как дела? — вкрадчиво осведомился Маленков.
— Дела? — саркастически хмыкнул Берия. — Вы же знаете, что информация оказалась ложной. Вражеские происки. Участников операции наградим. Я думаю, «Красного Знамени» вполне достаточно для основных исполнителей, а остальным по «звездочке». Разбрасываться орденами не следует.
— А потом? — помолчав, тихо спросил Маленков.
— Что «потом»? — не сразу понял нарком.
— Товарищ Сталин недавно в узком кругу высказал мнение, что об этой паршивой истории должно знать как можно меньше людей, — раздраженно объяснил «Маланья». — Я думаю, нам надо поступить, как в той комсомольской песенке: «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону». Товарищ Сталин одобрит.
«Лезет не в свои дела, — разозлился Берия, — занимался бы лучше производством самолетов, за которое отвечает, а тут уж как-нибудь без него обойдутся. Воображает себя учителем человечества. Однако надо чутко прислушиваться, раз он передает в органы мнение самого товарища Сталина».
— Я подумаю, — пообещал нарком и тут же уточнил, — подумаю, как всe лучше сделать.
— И когда все будет сделано? — не отвязывался Маленков, задавая вопросы ровным унылым голосом. — Время-то идет.
— Сегодня, самое позднее, завтра, — заверил Берия.
— Хорошо, привет Нине Теймуразовне, — и короткие гудки в трубке, а потом глухая тишина: «Маланья» отключился от связи.
«Еще моей жене приветы передает», — бросив трубку на рычаги аппарата спецсвязи, зло усмехнулся нарком. Он рассчитывал в самом скором времени оставить свой пост и стать членом правительства. Поэтому и не хотел ссориться с Георгием Максимилиановичем. Зачем?
Маленков, положив трубку в своем кабинете, подумал, что Берия сейчас наверняка вызовет начальника своей личной охраны полковника Саркисова и даст ему все необходимые распоряжения. И в твердых руках Лаврентия потянутся в иные стороны тонкие ниточки судеб тех, кто участвовал в операции против немецких спецслужб и знает о ней.