– А как же господин Андарз, – спросил Шаваш, – он не гневается, что меня нет в доме?
Нан страдальчески приподнял уголки бровей: Шаваш вдруг увидел, что молодой судья страшно устал и – горюет.
– Лежи здесь, – сказал чиновник.
И ушел. Тася и Шаваш остались одни.
– Странно, – сказал Шаваш, – чего это он обо мне заботится?
– Ты не думай, Шаваш, что он на тебя положил глаз, – проговорила девица, – он не из таких, которые любят мальчиков, – и, застеснявшись, поправила вышитый мешочек меж грудей.
– А что, – сказал Шаваш, – сокол его лучше гоняется за дичью, чем у утрешнего?
– Ну никакого в тебе стыда нет, – всплеснула ручками Тася.
Потупилась и призналась:
– Гораздо лучше.
* * *
Вечером к Шавашу зашла хозяйка и рассказала, между прочим, что воров, ограбивших усадьбу эконома Андарза, замели, и что сделал это не кто иной, как Четвертый судья Нан. Он давно подозревал, что десятник «парчовых курток» Ивень замешан в разных подлых делах, учредил поиск, и что же? В поленнице при его шестидворке нашли разломанный на части сундук!
Поначалу Ивень признался в вымогательствах и убийствах, но про сундук уверял, что его ему утром продали на дрова. Советник Нарай был разъярен, лично драл Ивеня и сухим и соленым, через полчаса Ивень сознался и в сундуке, и в убийствах, и в грабежах, и если бы потребовали признаться, что он скушал черепаху Шушу из государева сада, он бы и в этом охотно признался. Эконом Амадия тоже признал в Ивене грабителя, хотя рожа у него была, говорят, при этом несколько изумленная.
Хозяйка сказала, что вчера Ивеня казнили большой секирой, а товарищей его отправили в каменоломни.
– Так что не понадобились твои одиннадцать золотых, – сказала хозяйка, – и очень хорошо, что не понадобились. Это ведь такие люди, они бы никогда от Таси не отстали. Страшные люди: брали доносы, написанные советнику Нараю, и вымогали деньги в свой карман.
И пристально поглядела на Шаваша.
– Да, – сказал мальчишка, – повезло Тасе.
Весь этот день Тася была дома, а на следующее утро ушла, наказав Шавашу никуда не выходить. Шаваш спросил ее об Андарзе, – она, как и Нан, чуть не заплакала. «Что такое – изумился про себя мальчишка, – ведь не могли моему хозяину за какие-то две недели отрубить голову?»
Едва Тася ушла, Шаваш оделся и поскакал на рынок, где и услышал новость: взбунтовались варвары-ласы и захватили провинцию Хабарту.
– Отчего взбунтовались-то?
– Да вот: наместник провинции прибрал к рукам всю торговлю и стал требовать от варваров непомерные цены. Торговавших помимо него бросал в тюрьму. Варварам приходилось продавать жен и детей за товары. Они взбунтовались, вымели провинцию, как амбар перед инспекцией. А наместник сегодня прибежал в столицу.
– А кто наместник?
– А младший брат императорского наставника, господина Андарза.
* * *
Когда Шаваш вернулся в дом Андарза через ворота для слуг, он увидел, что во дворе стоит белый паланкин с двумя красными фонарями, – провинившийся наместник прибыл к брату.
Шаваш бросился в сад, перескочил из дворика в дворик, пробежал навесной галереей, на которую выходил кабинет Андарза, и запустил глаз в окно.
Наместник, чья жадность стала причиной восстания, сидел на мягкой скамье, уронив голову на руки. У него были тонкие, длинные кисти, с узкими, накрашенными хной ладонями и тщательно вычищенными ногтями. На нем был розовый кружевной кафтан, расшитый пчелами и мотыльками, и замшевые сапожки в три шва. Черные его кудри были уложены в пучок и заткнуты кинжальчиком для волос. Плечи его вздрагивали. Он плакал.
Господин Андарз ходил перед братом из угла в угол. Губы его дрожали, а лицо побелело от гнева так, что черные брови выделялись на нем, словно два жука в молоке. Шаваш еще не видел хозяина в такой ярости.
– Мразь, – говорил господин Андарз, – мразь! Наместник жрет, а народ кровью блюет, да?
– Но… – начал Хамавн.
– Молчать, – заорал Андарз, – что я отвечу государю? Что мой брат продавал варварам шелк втрое дороже справедливой цены? Что ласы, к сожалению, не так терпеливы, как наши крестьяне? А что я скажу моим друзьям с Золотого Берега? Что пути на Золотой Берег через провинцию Хабарту теперь нет, потому что в Хабарте теперь нет ни городов, ни пристаней, а есть только ласы, которые пасут стада и охотятся за караванами, а другого пути на Золотой Берег природа не выдумала?
– Но… – проговорил наместник Хамавн и поднял голову.
– Цыц, – закричал Андарз и отвесил наместнику пощечину, одну и другую.
– А что скажет советник Нарай? – продолжал Андарз. – Он приведет варварских послов, которые расскажут, как за кусок шелка они были вынуждены продавать своих жен и детей, как шелк стоил в четыре раза дороже, чем это было два года назад; он скажет: благодаря жадности одного человека империя потеряла провинцию и кто знает, что потеряет еще! И он потешит государя рассказом о том, как наместник провинции, забыв честь чиновника, бежал из осажденного города в платье разносчика и с корзинкой на голове, бежал не от варваров, а от ярости народа, который предпочел варваров его правлению!
Бывший наместник поднял голову. Лицо его было белее кружев на его кафтане. Глаза у него были заплаканные и красные, и он вовсе не походил на человека, по милости которого империя потеряла провинцию. Он походил на мышь под дождем.
– Рад, – сказал ядовито Хамавн, – что мой брат рассуждает, как советник Нарай. Похвальное единомыслие!
Андарз затопал ногами, обутыми в замшевые сапожки в четыре шва.
– Варвары взбунтовались из-за высоких цен, – продолжал Хамавн, – да от такого резона за версту пахнет Нараем! Варвары жадны и драчливы, для них и грош за штуку шелка будет высокой ценой! Да и какое им дело, что сколько стоит? Они добывают деньги грабежом, а потом зарывают их в землю! Взбунтовались по причине высоких цен, скажите на милость! Да разве ласам нужна причина, чтобы взбунтоваться? Они живут грабежом и пирами, и если у них в деревне неделю нет войны, так значит, что эту деревню неделю назад как сожгли!
Хамавн встал, и глаза его страшно сверкнули. Шаваш с удивлением заметил, что, хоть Хамавн и был младше брата, выглядел он много старше: подбородок его отвис от излишеств и жира, и толстый мясистый нос расползся по всему лицу.
– Ласы напали на Хабарту не из-за высоких цен, а из-за того, что при мне провинция преисполнилась богатства, – сказал Хамавн, – а теперь послы их явились в столицу, и Нарай посулил им: скажите, что вы взбунтовались из-за жадности наместника, и я устрою так, что государь станет платить вам дань! Кто же предатель? Я или Нарай, который сговаривается с варварами?
– Десять ишевиков за штуку шелка – это какая цена? – спросил Андарз.