Она уже сидела на своем месте за рулем. Почти ничего в ее облике не говорило о только что перенесенном потрясении. Только ноздри раздувались чуть сильнее, чем обычно, да странновато поблескивали глаза.
Придерживая супругу левой рукою, правой я набрал на пульте допотопного, еще айбиэмовского компьютера шифр диспетчерской службы и сообщил, что у скалы Золотого Храма лежит на обочине погибающее животное. Зельда снисходительно хмыкнула, кажется, она на меня рассердилась, хотя, за что?! Она ведь прекрасно понимает, я не мог ее не остановить.
Я поинтересовался очень вкрадчиво, что случилось, а в ответ был обозван кретином, причем, отнюдь не вкрадчиво. Но, конечно, не обиделся и даже обрадовался. Если обзывается, значит отмякает.
И уже через несколько секунд мы вновь неслись дальше по асфальтовому лезвию. Теперь, мелькавшие справа и слева чудеса воплощенной и даже извращенной фантазии не занимали меня. Я видел окруженный белым, глинобитным забором синий купол в золотых звездах, и не видел его, проносился мимо виллы Марка Порция Катона, со всеми ее треклятыми триклиниями, и не замечал, что проношусь. Я совершенно не могу находиться в состоянии неполной душевной гармонии с Зельдой. Я усиленно искал повод для хоть какого-нибудь разговора, надеясь по тону определить, совсем ли она перестала на меня сердиться. Только тогда я смогу жить, не испытывая ужаса.
Увидев, что она еще сильнее взнуздала нашу драндулетину, я наклонился к теплому ушку и проблеял.
— Успеваем?
Впереди забрезжила зеркально-ступенчатая пирамида Магистрала.
— Великолепно успеваем. Думаю, что мы даже предварительный инструктаж ему сможем показать.
— Когда это тебе пришло в голову?
— Только что!
С одной стороны я обрадовался — когда моя девочка включается в работу по-настоящему, ей не до серчания на меня; с другой стороны, я испугался — Зельда явно решила посвоевольничать, нарушить согласованный план посещения Деревни мессиром комиссаром, за это могло влететь.
— Послушай, ты конечно шеф пресс-службы, но я-то служба безопасности, и поэтому…
Зельда презрительно махнула на меня своею изящной ладошкой.
— Ладно, я за все отвечаю.
И с шиком затормозила перед центральным входом. И тут же выскочила из машины, так что я не успел докончить свою несчастную мысль. А сказать я всего лишь хотел, что тоже готов за что-нибудь отвечать, и даже рад понести какое-нибудь взыскание за соучастие в том, что затевается моей женушкой. Но ей и дела не было до моей самоотверженности.
Мы просто-таки ворвались в прохладный мраморный вестибюль, на ходу плюнули в панель анализатора — идентификация по слюне самый дешевый и надежный способ — и сразу на эскалатор.
Вчера мы весь вечер совещались, как нам подступиться к непростому посетителю, новоизбранному члену Совета Международных Комиссаров мессиру Теодору. Репутация у него была противная. По слухам, он был даже некогда близок к руководству Консервативной Лиги, а от консерватизма, даже самого респектабельного, всего полшага до самой оголтелой ксенофобии. Вместе с тем, от его доклада во многом будет зависеть уровень финансирования Деревни. Чтобы выбраться из этого двусмысленного для нас положения, то есть, и угодить гостю, и не уронить собственного достоинства, Зельда решила применить легкий, игровой стиль поведения. Можно добиться нешуточных результатов, все обращая в шутку. Вот так, беззаботно болтая, решила Зельда провести сенатора по нашим пенатам. Сыпя при этом секретными сведениями. В силу своего положения, мессир Теодор имел право знать все.
Так было задумано, но еще вчера я обратил внимание на то, что Зельда не в восторге от своего (я участвовал в работе над ним лишь восхищенными смешками) сложненького плана. Перед сном она долго еще сидела у экрана, раз за разом прокручивая видеоаннотацию господина комиссара. Что-то в этом мессире ей определенно не нравилось.
И вот сейчас, она скачет по ступенькам ползущей лестницы несомненно обуянная вдохновением.
— Не будем стесняться, сразу возьмем носорога за уши, как говорят на моей африканской родине. — Заявила она на бегу.
Что ж, доверимся, моей порывистой кудеснице, тем более, что не в первый раз, и еще никогда мне не приходилось жалеть о своей доверчивости.
И вот мы входим. Это хорошо знакомый нам холл прибытия. Именно сюда после довольно длительной и насколько я догадываюсь, не слишком приятной процедуры, прибывают к нам посланцы из тех мест, что у нас принято называть Большим Миром.
Аллюминиевые технологичные кресла, стол с простенькой вазочкой, бутылка воды, гравюры с изображениями сэра Зепитера и его предшественников и главнейших соратников украшают стены.
Все как всегда, я невольно обращаю внимание на эти мелочи в силу своей должности.
Теперь гость.
Большой, массивный, коричнево загорелый человек в костюме колониального плантатора (рубашка цвета хаки, шорты, гетры, башмаки на протекторах) стоит к нам спиной и разглядывает одну из гравюр. Я автоматически отметил, что она изображает господина Мареса, самого нелюбимого и неисправимого сына сэра Зепитера. Этот коварный проныра и сюда сумел прокрасться своей физиономией, в число величайших научных звезд, не имея никакого отношения ни к какой науке. Он всего лишь присматривает за спортивным магазином в нашей Деревне. Долее размышлять об этом недобром проходимце у меня не было времени, потому что высокий гость начал поворачиваться к нам.
Голова — обгорелый сейф с голубыми глазами. На подбородке, на щеке, на лбу по тонкому белому шраму, три следа неизвестной мне вьюги. Короткие, седые волосы размазаны по мощному черепу. Комиссаровы шорты так плотно обтягивают, что называется, чресла, что взгляд невольно останавливается на области паха. Чувствуется, что там скрыто очень даже незаурядное половое устройство. Ведь не подложил же он себе что-то в штаны, как это делают мальчишки, чтобы произвести впечатление. Правая рука удерживает подмышкой крохотного, вертлявого, черноглазого песика. Так, с собакой к нам еще никто не прибывал. Были гости с насморком, с любовницей, с намерением обратить всех в вегетарианство, но всегда на законных основаниях. Я достал свой индивидуальный пульт, замаскированный под блокнот — да, собака имела право прибыть. Каприз представителя верховной планетарной власти.
— Здравствуйте! — Отчетливо, даже немного наступательно сказала Зельда, и тут же плюхнулась в ближайшее кресло, делая приглашающий жест гостю.
Мне было очень интересно и очень важно, как он отреагирует на Зельду. Сказать, по правде, первый выход моей пламенной прелести "перед новым зрителем" производит, как правило, сильное впечатление. Иногда, слишком сильное. Поэтому, в такие моменты я должен быть настороже, должен быть готов к любому отпору. В мои прямые обязанности входит соблюдение пристойного порядка во время работы с гостями, но внутри себя я давно уже решил, что настоящей моей обязанностью является забота о том, чтобы никто не задел Зельду. Сначала я поставлю на место, или уложу на месте любого хама, а потом уже буду думать о том, как вписать свои действия в рамки регламента.