Внезапно из толпы на проезжую часть выскочил человек. Немолодой, щуплый, в поношенном пальто, в очках, с пепельной, черно-седой головой. Воздел руки, загораживая путь транспортеру:
— Люди!.. Остановитесь!.. Это обман!.. Дышлов лжет!.. Отбирает у нас Ленина!.. Вас обманули, люди!.. Руки прочь от Ленина!.. — его глаза сквозь окуляры тоскливо блестели. Обращался к толпе, к водителю «бэтээра», к представителям партий и общественных организаций. — Дышлов предатель!.. Он хуже Каплан!.. Люди, не дайте себя обмануть!..
Но толпа недовольно шумела, не желала слушать. Женщины кидали на лафет конфетти. Молодежь пускала петарды. Шнур, солист группы «Ленинград», весело и талантливо матерился. Марк Захаров отвернул гордое античное лицо. Дышлов, слыша обвинения в свой адрес, презрительно улыбался, приглашая людей не обращать внимания на выходку пожилого, невменяемого человека, в котором он узнал писателя Бушина, всегда укорявшего его в оппортунизме.
Бородатый человек видел, что на него не обращают внимания. Опьяненная толпа, захваченная ликованием, не желала внимать голосу правды. Как во все века, предпочитала быть обманутой. В его измученном сердце фронтовика и пламенного публициста взывала огромная страшная истина, жгла нестерпимая боль. Ленин был беззащитен перед обманутыми, желающими увеселений людьми. Коммунистические идеалы были безжалостно попраны предателями народа и партии. Голос писателя был слаб, заглушаем музыкой, воплями толпы, истошным ревом Кобзона. И желая привлечь обезумевший народ, раскрыть ему страшную правду, он прибег к последнему средству. Выхватил из кармана бутыль с бензином, неловко облил себя с ног до головы, чиркнул спичкой и поджег. Живой факел метался на мостовой перед лафетом. Из огня высовывались руки, несся крик:
— Люди, очнитесь!.. Не отдавайте Ленина!..
Появились пожарные в касках. Направили на самосожженца металлический раструб, из которого повалила густая пена. Писатель, наполовину сгоревший, упал, погребенный в пышных хлопьях, слово в сбитых сливках. Обгорелое тело унесли, путь очистился, процессия устремилась к Павелецкому вокзалу.
Увитый венками паровоз с платформой принял драгоценный груз. Взревел на прощанье, и, окутанный паром, работая масляным шатуном и начищенным кривошипом, тронулся в дорогу. Кочегар, чудом сохранивший после реформы ЖКХ навыки обращения с котлами, подбрасывал уголек в топку.
По пути следования на узловых станциях к поезду выходили депутации, — купечество с хлебами, духовенство с молебнами, градоначальники с земством. Желали засвидетельствовать почтение, оказать высшие знаки внимания. Из окрестных сел являлись ходоки, клали на платформу челобитные с жалобами на злоупотребления, с предложениями об улучшении основ, о создании приютов и ремонте дорог. Всех выслушивали, всем воздавалось по их званию и усердию.
В предзимних ночных полях было не видно ни зги. В опустевших деревнях давно, стараниями Чубайса, погасли «лампочки Ильича». Лишь кое-где тускло розовели окна, затянутые бычьим пузырем, за которыми теплилась лучина, и девушка сучила пряжу, напевая о своей горькой доли. Зато в огромном количестве на насыпь выходили из лесов голодные волки. Их изумрудные злые глаза воспринимались машинистом, как зеленый огонь светофора, и паровоз мчался на север сквозь великую русскую мглу, осыпая заснеженные перелески красными искрами.
На космодроме на старте уже возвышалась ракета. Окруженная синими елями, охваченная стальными опорами, она казалась огромным ледяным бивнем. Сквозь иней, затуманенная, просвечивала строгая надпись «Ленин». Генералы космодрома, испытатели, военные сопровождали стеклянный гроб к месту старта, где бесшумный лифт вознес саркофаг с вождем к вершине ракеты, погрузил в грузовой модуль. С командного пункта было видно, как среди голубых далей, под холодным вечерним небом, одиноко и дивно белеет ракета, где уже находится великий космонавт, открывший человечеству галактику коммунизма, по спирали которой, подчиняясь законам диалектики, развивался весь XX-ый век.
Генералы запросили американскую систему ПРО, может ли быть осуществлен внеплановый запуск русской ракеты, не собьет ли ее американская антиракета с Аляски. В ответ, в манере гангста-рэпа, услышали голос американского командующего:
Мы ведь тоже здесь про Ленина слыхали,
Книги Ленина читали и листали.
Он был красный босс и любил шалаши.
Мы тоже ленинцы и его кореши.
Потому что мы черные парни,
Потому что мы черные парни…
Это было разрешение на старт. Оператор повернул ключ. Ракета окуталась белым паром. Засверкал, замерцал ослепительный белый огонь. Ракета медленно стала возноситься на пылающем факеле. Прянула ввысь на огромной жаркой метле. Устремилась в зеленое небо, превращаясь в ослепительную звезду. Покидая атмосферу, прошла сквозь прозрачное перистое облако, превратив его на мгновение в дивную радугу, словно засветился розовым, голубым и зеленым батистовый платок. Это был прощальный воздушный поцелуй, посланный Лениным Земле.
Было видно, как в раскаленной реактивной струе вслед за ракетой несутся конные армии, неистовые тачанки, несметные, под красными знаменами толпы. Как вслед за вождем покидают землю устремленные в труды и сражения поколения мечтателей и героев. И последним, кто вслед за ракетой устремлялся в несказанное райское будущее, был публицист Бушин, сгоревший на Садовом кольце. Невесомый, с восхищенным лицом, окруженный золотистым нимбом, летел, выставив черную бороду, развевая полами изношенного пальто, и за его спиной трепетали алые крылья ангела.
Стрижайло и Потрошков наблюдали в телескопы полет ракеты. В огромное увеличительное стекло был виден звездный мерцающий Космос и небольшой астероид, своими уступами и неровностями действительно напоминавший мавзолей. По странному стечению обстоятельств эта небольшая планета «Ленин» находилась рядом с другим, недавно открытым астероидом, носившем имя балерины Колобковой.
Стрижайло в телескоп видел, как приближается к планете космический корабль. Как запускаются на нем тормозные двигатели, похожие на паяльные лампы. Как снижается корабль на озаренную солнцем планету. Но очевидно сказалось недостаточное финансирование космической отрасли, — спуск корабля произошел неточно. Во время касания с планетой последовал сильный удар. Корабль раскололся, Ленин вывалился из саркофага. Было видно, как неловко лежит на боку выброшенное тело, воздев руки, словно Ленин обращался к солнцу, умоляя о защите.
Солнце откликнулось на мольбу. Огненные лучи, не встречая атмосферы, стали опалять лежащего Ленина, испаряли бальзамы, иссушали пропитанную эликсирами кожу. Высохла и исчезла капелька масла на высоком ленинском лбу. Ленин уменьшался в размерах, ссыхался, становился плоским. От него оставались только кости, обтянутые сухим пергаментом кожи. Пылевая буря посыпала усохшее тело прахом, словно сахарной пудрой. Войдя в тень Земли, планета стала остывать, и тело Ленина покрылось кристаллами аммиачного льда. Светилось на темной планете, как светится в арктической ночи вмороженный в льдину тюлень. Планета вышла из тени, и снова огненное дыхание Солнца опалило недвижное тело.