Коробейников чувствовал, как слабо горит тело, будто его обложили горчичниками. В потные поры въелась едкая степная пыль, пороховая гарь и мельчайшие брызги овечьей плоти. Болело плечо, обожженное ударом хлыста. Ему не хотелось ополаскиваться среди грохочущих солдатских умывальников. Отправился к озеру, млечно светлевшему сквозь чахлые заросли. Проходя мимо склада, вновь увидел сложенные деревянные ящики, вдохнул смоляной запах, не понимая назначения этих прямоугольных коробов. Тут же стоял оранжевый бульдозер с зеркально натертым ножом.
Озеро было продолговатым, голубым, окруженным нежно-белой солончаковой каймой. Напоминало огромный лошадиный глаз в коричневой теплой голове. Коробейников разделся, кинул одежду на землю, присел на берегу, чувствуя недвижный жар, глядя на водяной блеск. На плече кровенел тонкий рубец. «Татуировка границы», - подумал он отрешенно. Далеко, бесцветно туманились горы с Джунгарскими воротами, за которыми был Китай - сонное, желтое марево. Он подумал, что в растворенные ворота гор тысячи лет двигались караваны купцов, кочевые стада, великие армии. Останавливались у синего озера Жаланашколь, и его солоноватой водой утоляли жажду быки и бараны, кони и боевые слоны, верблюды и вьючные ослы. Остужали разгоряченные, изъеденные потом тела утомленный воин и лихой разбойник, отважный купец и тихий паломник. Эта мысль казалась сладкой, волновала его. Внезапно слабо дрогнул стекленеющий воздух, словно его зарябила пролетевшая частица, прострелила его утомленный мозг, и возникло странное чувство, что это уже было когда-то. Он уже прежде, тысячу лет назад, сидел на берегу этого синего озера, смотрел на солнечный блеск, на соляную кромку, и на голом плече кровенел тонкий отпечаток бича.
Поднялся, вошел в теплую воду, ступая по глиняному скользкому дну. Мягко упал, смыкая над собой млечную влагу. Поплыл, рассылая к берегам слепящий блеск. Пограничник с вышки смотрел, как он плавает в озере, окруженный блеском. Он был погружен в синее око коня, которое запомнит его, как множество других, безымянных, совершавших здесь омовение.
Подумал, что вояж его завершается. Пережитое зрелище, кровавая бойня скота - метафора приграничной борьбы, достаточная для энергичного очерка, в котором политика, совмещенная с натуралистическим зрелищем бойни, с лирическими портретами молодых пограничников и мужественных офицеров, все это вместе приведет к желаемому результату. Он выполнил задание и может возвращаться домой. Завтра вертолет с запыленной звездой опустит его в Талды-Кургане, у пыльных тряпичных юрт. Старомодный «Ли», уныло дребезжа обшивкой, доставит в Алма-Ату. Замученный комендант посадит его на белый огромный лайнер. И к вечеру - чудесные березняки Домодедова, восхитительная, остывающая после дневного жара Москва, фонтаны, цветники, розовый Кремль. Ахнув, встретят его милая, изумленная внезапным возвращением жена и любимые дети. А здесь навсегда останется его отражение, запечатленное в озере, как в синей глазнице коня.
Он вернулся в свою просторную, уставленную койками, комнату и заснул, обнимая сонной мыслью зрелище утренней схватки, словно прижимал к груди суму с драгоценной поклажей.
Проснулся в темноте от громких голосов и переборов гармони. Выглянул в окно. В курилке, на скамьях, тесно сидели солдаты. На земле горели красноватые плошки - наполненные соляркой консервные банки. В их дрожащем свете Студеникин раздвигал малиновые мехи баяна, наклонял голову к инструменту, словно слушал его всплески и всхлипы. Музыка казалась странной, занесенной из пустынь и степей, из золоченых пагод и восточных шатров. Сам инструмент в отблесках перламутра, с красными жабрами, был похож на резного дракона, на светящийся китайский фонарь. Среди огоньков, заслоняя их ногами, освещенный снизу, Лаптий выделывал невероятные вензеля и выкрутасы, танцевал какой-то дикий танец, напоминающий шаманские камлания среди ритуальных светильников. Другие солдаты раскачивались в такт музыки. Были похожи на племя кочевников, отдыхающих на стойбище после сытного бешбармака. На степных воинов, поделивших после боя добычу, благодарящих милостивых богов. На служителей древнего культа после заклания жертвенных овнов, чьи рогатые черепа были надеты на колья, а сырые шкуры распялены на частоколе. Коробейников оделся, заспешил к солдатам, чтобы послушать их разговоры и эти солдатские разглагольствования внести в свой будущий очерк.
Выходя из казармы, столкнулся с Трофимовым, который шел от невидимых кунгов. Полковник шагал энергично, чуть боком, торопливо хрустя подошвами. Столкнулся с Коробейниковым в свете окна. Лицо его было возбужденным, глаза в темноте блестели:
- Получены радиоперехваты… Китайцы, в количестве неполной роты, пересекли границу и окапываются на сопке Каменной… Мы их заманили «волшебной флейтой»… Завтра утром - работа… - И прошел, шурша гравием, чуть выставив плечо, словно расталкивал воздух, сквозь который проносил драгоценную весть.
Коробейников слушал переливы и воздыхания перламутровой азиатской гармони. Смотрел, как множество теней колышутся среди красных светильников. Понимал, что еще рано ему улетать от Джунгарских ворот. Его ждет продолжение «Пекинской оперы».
Он проснулся в черноте ночи, в которой метались пятна света, стучали двигатели, рыкали голоса. Выглянул в окно. В небесах по-ночному ярко сверкали звезды. На земле с горящими фарами стояла колонна из четырех «бэтээров». Солдаты на броне мутно белели лицами. Отсвечивали каски, детали оружия. Он испугался, что его не разбудили и колонна уйдет без него. Не умываясь, застегиваясь на бегу, выскочил из казармы.
У головной машины стояли офицеры, в касках, с автоматами. Полковник Трофимов держал перед фарой раскрытую карту, бил в нее пальцем, так что карта сгибалась, и капитан Квитко подставлял под нее ладонь.
- Повторяю. Китайцы в количестве тридцати-тридцати пяти человек перешли границу и заняли сопку Каменную. Окапываются, долбят окопы. Слышны удары шанцевых инструментов. Согласно радиоперехватам, отряд принадлежит не к погранвойскам, а к регулярной армии. Предположительное вооружение - легкое стрелковое, один или два пулемета, термитные средства поражения бронетехники… - Трофимов бил пальцем, и Коробейников, заглядывая сквозь каски, видел на карте разводы рельефа, нанесенные цветными карандашами значки - красные, синие овалы и стрелки. - Получен приказ из округа - уничтожить нарушителей без предупреждения. Чтобы не было разгильдяйства, как на Даманском. Рассматривайте предстоящий бой как реванш за нашу нерешительность на Уссури. План боя еще раз докладываю… - Карта от ударов пальца изгибалась, по ней пробегала слепящая молния света. - Резервная группа силами двух «бэтээров» занимает позицию на флангах в пятистах метрах от сопки Каменная, на случай перехода через границу китайского подкрепления. Задача - отсечь подкрепление, не дать соединиться с отрядом нарушителей. - Коробейников вспоминал приграничный ландшафт, одинокую островерхую горку, которая отделилась от остальных гор, выбежала вперед, через границу и замерла, окруженная мягкой фиолетовой тенью. - Группа захвата, сформированная из личного состава жаланашкольской заставы, высаживается в темноте у подножья сопки, в ложбине, не простреливаемой пулеметами. С рассветом два «бэтээра» начинают пулеметный обстрел вершины, уничтожая живую силу, подавляя огонь китайцев. Под прикрытием «бэтээров» группа захвата атакует сопку, выбивает китайцев, занимает оборону. Командирам машин соблюдать дистанцию, не приближаться к сопке на расстояние прицельного выстрела гранатомета и термитных средств поражения. Вопросы есть? - Трофимов убрал карту, и она последний раз огненно протрепетала в свете фары.