Лейтенант Мартынов только тут сообразил, как он выглядит со стороны: парень в гражданской одежде, извалянной в пыли, с размазанной по лицу кровью и лихорадочным взглядом. Но объясняться сейчас не было никакой возможности. Лучше быстро скрутить этого типа и освободить проход.
Андрей, наклонив голову, со злостью бросился на ненавистную фигуру. Он всем телом ударил контролера в живот и влетел вместе с ним на танцплощадку. Оба свалились. На бетонном полу завязалась отчаянная борьба двух сцепившихся катающихся тел.
Тихон в это время обходил танцплощадку с другой стороны, внимательно рассматривая ограждение.
Должен же быть запасной выход!
За сеткой толпа молодежи тряслась в быстром танце. Все понимали, что танцы скоро закончатся, и стремились оторваться напоследок. Скучающих и выжидающих не осталось. Все активно двигались в маленьких тесных кружках, не глядя по сторонам. Их как плетью подстегивали ритмичные децибелы музыки. Музыканты, распалившись от принятого алкоголя и собственной значимости, азартно били по струнам гитар и в неистовом крике разинутыми глотками стремились заглотить микрофоны. Раздетый по пояс ударник неистово колотил палочками по тарелкам и барабанам.
С парадной стороны сцены в грохоте музыки и вспышках иллюминации не просматривались никакие признаки надвигающейся беды.
Тихон с сожалением посмотрел на возню лейтенанта с контролером у входа. Музыканты не обращали на них внимания и продолжали играть. Они знали, что их охранник и не в таких передрягах бывал. Он скоро образумит пьяного безбилетника, а из танцующих эту борьбу могли видеть только те, кто находился в непосредственной близости.
Времени оставалось все меньше. Тихон обнаружил запасной выход в ограде прямо напротив сцены. Две широкие створки были закрыты на большой висячий замок. Может, ключ есть у охранника, с которым борется Андрей? Тихон на мгновение задумался, броситься ли на помощь лейтенанту и заодно отыскать ключ, или попытаться открыть замок подручными средствами.
В этот момент пламя, бушевавшее под сценой, изъело толстые половые доски и прорвалось наружу сзади музыкантов. Вдохнув кислорода, огненная масса, истомленная тяжелой борьбой в подполье, взметнулась хищными алыми языками вдоль занавеса и жадно облизала деревянный козырек, нависший над гитаристами.
Певец продолжал горланить «Into the fire», и первый прорыв огня, который быстро иссяк, совпал по времени с его неистовым криком. Многие могли принять эту вспышку за новый спецэффект. Но вслед за первым рывком огня, из-под сцены вырвалась стена пламени и охватила весь периметр конструкции.
Тут же погас свет, и замолкли мощные динамики. Музыканты еще некоторое время азартно ударяли по струнам, но, сообразив, что не слышат обратного эха своих голосов, вышли из транса, увидели огонь и в страхе попрыгали со сцены. Натянутые провода от гитар переворачивали усилители, черные коробки грохались об пол.
Последним очнулся от музыки оглохший ударник. За грохотом барабанов и медных тарелок он слышал только себя и встрепенулся, когда спиной почувствовал жар. Перевернув установку, он кубарем скатился со сцены и со слезами наблюдал, как на натянутую кожу его любимого большого барабана упала горящая палка. Кожа беззвучно лопнула, огонь, не спеша, сжевал порванные края, а затем жадно накинулся на покрытую лаком деку.
Период немого шока у танцующих миновал, и из толпы, сгрудившейся в центре раздался многоголосый истошный девичий визг.
Заколов понял, что события развиваются по наихудшему сценарию.
Сашка Евтушенко, потеряв из вида Наташу, решил пройти на танцплощадку, чтобы попытаться разыскать ее там. Казалось бы, на таком небольшом пространстве легко найти знакомого человека, но, оказавшись внутри металлического ограждения, где плечи и головы танцующих закрывали всякий обзор, Сашка убедился, что снаружи он бы разглядел все лучше.
Народу на танцах было много, к этому времени подошли все, кто хотел. Вдобавок, как назло, играли быстрые танцы, которые никого не оставляли в покое, и разошедшаяся в азарте танцплощадка бурлила. Евтушенко остановился недалеко от входа, ожидая медленный танец. В этом случае половина людей схлынула бы к ограждению, и Наташу в ее яркой юбке, если она еще оставалась здесь, он наверняка бы заметил.
К конецу вечера музыканты перешли на англоязычный репертуар. Судя по всему, они уважали группу «Deep Purple». Сначала они сбацали суперхит «Smoke on the water», дав возможность выпендриться басисту, многократно исполнившему знаменитый проигрыш, а затем перешли на более сложную и визгливую композицию «Into the fire».
Танцевать Евтушенко не любил, но современную рок-музыку уважал. Особенно ему нравились западные группы. Он и английский в школе учил усерднее, чтобы лучше понимать песни полюбившихся ансамблей. Сейчас он подумал, что эти песни удались английским музыкантам потому, что были сочиненны после реального пожара на студии. Пожар — это стресс, стресс — это чувство, чувство — это страсть, а страсть — это вдохновение! Выведя эту нехитрую формулу, Сашка припомнил, что в его жизни пожаров еще не было.
Он не видел момента, когда вспыхнул занавес. Он стоял спиной к музыкантам и продолжал разглядывать толпу, выискивая Наташу. Лишь когда погасло освещение, и гитаристы попрыгали со сцены, он обернулся на яркие всполохи пламени, охватившие крашенную деревянную постройку.
Темнее стало только в первые секунды после погасшей иллюминации. Потом огонь быстро набрал силу и ярко озарял сгрудившуюся толпу.
В следующий момент толпа завопила и ринулась к выходу. Там только приподнимались уставшие от борьбы контролер и лейтенант. Оба хотели выяснить, что произошло на танцплощадке? Они стояли как раз на проходе. Толпа ударила в их пошатывающиеся фигуры и сбила с ног. Мгновенно образовалась свалка. Узкий проход был загроможден телами, сзади с криком напирали новые люди, выталкивая первых наверх. Крики усилились.
Кричали уже и те, кто находился за танцплощадкой. Матери звали безумными голосами дочерей.
Сашка стоял прижатый к ограждению непосредственно рядом с выходом. Ему всегда становилось досадно при виде любой плачущей женщины, а сейчас, многоголосые истеричные панические крики его просто бесили. Люди, которые так кричат, не могут себя контролировать. Он видел, что в бессмысленной давке почти никто не может вырваться наружу.
Одна из девушек, лежавшая в самом низу, выпучив от натуги глаза, смотрела прямо на него. Ее рот был широко открыт, она беззвучно двигала губами, как рыба, выброшенная на берег, и было видно, что она не может сделать ни одного вдоха — грудная клетка была сильно сжата, навалившимися сверху телами.
— Стоять!!! — вдруг громко и зло крикнул Евтушенко.
Толпа на мгновение повиновалась.
— Стоять! Всем назад!
Властные слова возымели действие, толпа остановилась и отпрянула. Упавшие, воспользовавшись моментом, смогли подняться. Задыхавшаяся девушка, наконец, вздохнула. Стоявшие в толпе первыми смотрели на Сашку, словно ожидая дальнейших команд. Он понял, что еще мгновение, нервы людей не выдержат, и все вновь рванут вперед, и завал повторится, ведь многие еще толком не встали, им надо помочь.