* * *
В качестве справки. За всю десятилетнюю историю афганской войны 357 гвардейский десантный полк потерял убитыми 217 бойцов, прапорщиков и офицеров, только двое (!) числятся пропавшими без вести. За одного ничего не скажу, а ко второму — рядовому Петрову Всеволоду Кирилловичу — имею очень серьёзные вопросы.
Хорошее дольше помнится,
зато плохое чаще припоминается.
Владислав Гжегорчик
На втором курсе Академии Фрунзе довелось побывать на занятиях в родном училище. В перерыве с мороза заходим в расположение 1 роты. Дорога в туалет в казарме Рязанского воздушно-десантного училища проходит через умывальник. До боли знакомая картина: в умывальнике курсант поливает себя из шланга с насадкой для душа. Рельефные узлы мышц на загорелом теле. Стандартная фигура для курсанта 3-го курса РКПУ. Только увидев нас, двух «красных» [42] подполковников и майора, он повёл себя нестандартно: бросил шланг, принял строевую стойку и рявкнул:
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
Глазами ест меня. Лицо ни о чём не говорит. На плече наколка 103 вдд, [43] афганский вариант, годы совпадают…
— Колись, — говорю, — откуда знаешь?
— Баграми, [44] 7 застава, артиллерийский взвод.
— Почему не помню, я весь батальон в лицо знаю?
— А мы не ваши, мы «приданные».
Далее стандартно:
— Ну, здорово, братан! Как учёба, как жизнь?
Тут он меня опять удивил.
— Помните, вы к нам на 7-ю приезжали порядок наводить и жили у нас целую неделю?
— Конечно, помню.
— Там потом через неделю нас меняли на другой взвод, так наши чуть не плакали, не хотели уходить: мы только начали жить по-человечески…
Мои друзья по академии, оправив естественные надобности, с интересом уставились на мирно беседующих двух мужиков, одного в шинели и шапке, а другого абсолютно голого. Потом стали допытываться, кто да что.
Пришлось рассказать. Был момент, 7-я застава взбунтовалась. Рота, размещённая на ней, недавно охраняла афганское Министерство обороны. Блатная и приближенная, она и так не отличалась дисциплиной. А тут пошли какие-то дурацкие происшествия (подрывы на своих растяжках), жалобы молодых солдат на скудость питания, недостачи во всём, беспомощность командиров. Комбат поставил задачу разобраться и навести порядок.
Добрался на место под вечер. После доклада командир заставы пригласил на ужин. Стандартная «шрапнель» (ячневая каша), «красная рыба» (килька в томатном соусе) и жидкий чай с хлебом. Не абы что, но едим. Открывается дверь, заходит боец, стоит и молчит. Пауза затянулась.
— Тебе что? — спрашиваю.
— Это представитель солдатского комитета, проверяет, что офицеры едят на ужин, — пояснил мне ротный.
У меня кусок хлеба во рту застрял.
— Посмотрел? А ну, пошёл отсюда на…!!!
Наверное, выражение у меня было не самое ласковое, потому что солдат вылетел, чуть не сбив с ног входящего старшину. Тот доложил, что в ходе разгрузки привезенных нами продуктов обнаружилась недостача двух ящиков тушёнки и одного ящика сгущёнки. Это уже был перебор. Я собирался разбираться с утра, но пришлось ускорить.
— Построить заставу!
Темно, светомаскировка. Передо мной серая, безликая масса. Напряжение витает в воздухе. Поздоровался, ответили вяло… Кто-то бубнит. Наступаю на собственное горло и проявляю несвойственную дипломатию:
— Товарищи, солдаты. Я привёз продукты на две недели. Из машины до склада не донесли три ящика. Если через пять минут они не будут на месте, я оставляю продукты для офицеров, остальное свалю в кучу посреди волейбольной площадки и две недели жрите их, как хотите. Разойдись!
Собрал офицеров, слушаю проблемы. Заходит старшина:
— Принесли. Молодой солдат «не знал», где продсклад. Отнёс по ошибке в расположение. Смотрю на часы: прошло три с половиной минуты.
— Ладно, повара ко мне.
Привели чумазого бойчину с воспалёнными глазами.
— Почему грязный?
— Да, товарищ капитан, форсунка барахлит.
— Запоминай, боец, ещё раз сделаешь такую кашу, какой меня сегодня угощали, самолично съешь за всю заставу. Понял? Тушёнку не жалеть! Пока я здесь, лично прослежу за закладкой. А за форсунку не волнуйся. Иди. А теперь позовите ко мне представителя солдатского комитета. Все свободны.
Замполит Ататиныч, прибывший в «пожарной» команде вместе со мной, не выходит. Не хочет допустить моей беседы с солдатом тет-а-тет. Знает, блин, мой характер. Солдат зашёл уже строго по уставу, но немного посерев лицом.
— Это ты ответственный за питание? Молодец! Назначаю «старшей форсункой заставы». Вечной. Будут замечания от повара, закопаю. Иди, родной.
Ночью пять раз проверил посты. «Копать» ничего не надо было. Всё дерьмо плавало на поверхности. Самые тяжёлые смены у молодых. Некоторых «забывали» сменить. Засыпали на ходу. Задачи знают приблизительно. По тревоге кто в лес, кто по дрова! Начкар [45] к утру начал заикаться. Торжествует вечное русское «авось»!
Утром расставил офицеров на посты и провёл смотр заставы. Вывернул всех наизнанку. Все помещения тоже. Афгани можно было подметать веником. Вот, куда девались продукты, соляра и, не исключено, боеприпасы! С членами солдатского комитета разбирался персонально и без свидетелей, как с предателями. Они же оказались и главными «коммерсантами» заставы.
Уже на следующий день вышеозначенный комитет срочно самораспустился. Офицерам я напомнил про устав и расписание занятий. Закрутилась боевая подготовка с уклоном на физические нагрузки, огонь и медицину. Ни одной минуты для безделья. Отдыхать можно только за чисткой оружия или вися на перекладине. «Дембеля» употели таскать «раненых» молодых на близлежащие горки и обратно. Местные духи с нескрываемым интересом следили за нашими экзерцициями. После занятий бойцы буквально заползали на заставу. Зато по тревоге через 30 секунд последний солдат занимал позицию согласно боевому расчёту, а через 3 минуты резервная группа была готова к выходу на броне.
Через неделю все паразитические наросты на теле роты, образовавшиеся в ходе длительной охраны Министерства обороны Афганистана, были содраны вместе с кожей. «Деды» рвались в самые тяжёлые смены на посты, только чтобы после обеда дали отдохнуть. У молодых стали круглеть лица и появился блеск в глазах. Перекладина постоянно занята и блестит, как полированная. В столовую приятно заходить. Чисто, каша плавает в жиру, на столах у бойцов свежие овощи и зелень, (куда ещё девать афгани!) в любой момент сладкий чай из верблюжьей колючки. Старшина с удивлением констатировал, что продуктов хватает и даже остаются. Сам пришёл просить за «Форсунку», мол, боец всё понял, освободите…