Встречный сухогруз приближался. Люди на его палубе начинали махать.
— Продолжаю излагать «Национальный проект» После долгих бесед с Президентом Парфирием и министром экономического развития Круцефиксом решили использовать для воскрешения Белой армии и всей белой эмиграции стабилизационный фонд с его несметными нефтедолларами. Под видом строительства огромных супермаркетов «Ашан», «Метро», «Рам-стор» «Крокус-Сити», «Оби», «Икеа» в Подмосковье развертываются гигантские лаборатории воскрешения. Строится на верфях Европы многотоннажный флот «перевозчиков праха», один из которых сейчас приближается к нам. На деревообрабатывающих и мебельных комбинатах заказано громадное количество гробов, своим внешним видом и комфортностью соответствующих поставленной задаче. Уже наняты в третьем мире сотни тысяч могильщиков, которые извлекут русский прах из могил Нового и Старого света. Ритуал воскрешения, поставленный на поток, возродит к жизни несколько миллионов людей, босых и нагих, которые, как вы понимаете, будут нуждаться в одежде и пище. Для этого на швейных фабриках заказаны офицерские мундиры, эполеты царских времен, дамские туалеты и украшения, зимняя и летняя одежда, в какой мы видим прелестных женщин на картинах Сомова, Серова, Коровина. Воскрешенные офицеры, министры, разведчики генерального штаба, купцы, коммерсанты, профессора — все они потребуют немедленного трудоустройства. Им уже подыскиваются соответствующие места в армии, правительстве, Государственной думе, университетах. Предполагается возвратить экспроприированную большевиками собственность — имения, усадьбы, дворцы, квартиры в Москве и Петербурге, земельные наделы, заводы, а также компенсировать нанесенный революцией материальный ущерб. Мы получаем готовую, просвещенную, преданную России элиту, которая сразу же занимает ведущие посты в государстве. Венцом этого невиданного торжества «русской идеи» явится открытие Всероссийского дворянского собрания в одном из небоскребов «Сити», которое заменит собой никчемную Общественную па-дату. Председателем Собрания станет, разумеется, Никита Сергеевич Михалков, отчасти и я, ваш покорный слуга. — Усы Михалкова самодовольно улыбнулись, обнажив крепкие собачьи зубы любителя погрызть сахарную косточку.
Встречный корабль был уже отчетливо виден со всеми своими величественными формами — хрустальной рубкой, вспышками начищенной меди, солнечной рябью на высоких бортах, где старославянскими буквами было начертано: «Феникс», что намекало на вечное возрождение.
— Но это лишь одна сторона великого «Национального проекта». Есть и зеркальное его отражение. Землеройная техника, «перевозчики праха», вся мощь «воскресительных» лабораторий и фабрик будет направлена на то, чтобы разрыть могилы командиров и бойцов Красной армии и отправить их в страны Европы и Америки. Воскресить и внедрить в жизнь западного сообщества. Ленин, Сталин, Киров, Каганович, Ворошилов, Землячка, Надежда Константиновна Крупская — все они воскреснут и сразу же займутся революционной агитацией и классовой борьбой. Неизбежно подымут революцию и ввергнут Запад в пучину гражданской войны. Это на долгие годы остановит развитие Запада, отвлечет от российских проблем и даст нашей многострадальной Родине время на передышку. Которую мы, возглавляемые новой элитой, употребим на возрождение!
Последние слова, произнесенные усами Михалкова, утонули в корабельных гудках и залпах ружейного салюта.
Корабли поравнялись. Две махины, отбрасывая тени на синюю воду, шумно и мощно скользили, выдавливая буруны. На палубе «Феникса» рядами тянулись постаменты, напоминавшие могильные плиты. Из трюма, предназначенного для перевозки саркофагов, были подняты наверх два величественных гроба из красного дерева с бронзовыми украшениями. В них покоился прах прославленного генерала, чуть было не завоевавшего Москву, и кости именитого философа, которым зачитывались русские патриоты. Вокруг в почетном карауле стояли члены военно-исторических клубов, преданных памяти «белого движения». Золотые и серебряные погоны, аксельбанты, георгиевские кресты, нашивки за ранения. «Дроздовцы», «марковцы», «капелевцы» радовали выправкой, одухотворенностью лиц, готовностью умереть за Россию. Развевались штандарты полков, монархические знамена, хоругви. Бархат, золотое шитье, эмблемы двуглавых орлов. Гремел салют, оркестр играл «Славянку». Все, кто был на палубах «Феникса» и «Иосифа Бродского», замерли в минуте молчания. Есаул с изумлением заметил, что все, стоящие рядом, по-масонски сдвинули пятки и развели носы. И все, кто находился на «Фениксе», повторили этот символический знак. Должно быть, и лежащие в гробах герои белого движения тоже сдвинули костяные пятки и развели костяные мыски.
«Феникс» проплывал, полный музыки, ружейных залпов, молитвенных песнопений и тостов за монархию. Над кораблем, едва заметные, вились две крохотные темные ласточки, словно чьи-то смятенные души.
Ближе к вечеру в каюту Есаула постучали. На пороге стояли сразу три визитера — генпрокурор Грустинов, министр обороны Дезодорантов и спикер Госдумы Грязнов.
— Вася, мы решили тебя потревожить, — сказал прокурор. — Есть разговор.
— Заходите.
Гости вошли и расселись. Было видно, что они взволнованы и не решаются начать разговор. Нарушил молчание все тот же Грустинов:
— Вася, мы находимся в растерянности. Время идет, а никакого действия нет. Ты сказал, что у тебя существует «план». Где? Какой? Только жрем, пьем, с бабами развлекаемся. Для этого разве поехали? В стране не спокойно, Вася. Союзников наших все меньше. Сука Круцефикс изменил, но это в его сучьем характере. Попич, подлюга, нервничает, заигрывает с Куприяновым — готов переметнуться, трусливая тварь. Куприянов чувствует себя Президентом. Раздает интервью, как будто уже въехал в Кремль. Получаем сводки из Москвы — повсюду создаются комитеты в поддержку Куприянова. Лимоновцы готовят захват Администрации. «Яблочники» грозят «оранжевой революцией»: Замечено брожение в армии. Несколько следователей, раскрутивших дело ЮКОСа, застрелились. Ходорковский в зоне пишет свою работу «Левый поворот — 104» и всех нас поименно обвиняет в своем аресте. Как нам быть? Ты правильно нас пойми…
— Сохраняйте спокойствие, одно могу вам сказать. — Есаул был сух и холоден. — «План», о котором вам говорил, близок к осуществлению. Еще немного терпения.
— Ты нам скажи откровенно. Если ты раздумал действовать или что-то еще у тебя на уме, ты от нас не скрывай. Мы должны знать. Если ты сдался и дело наше проиграно, мы станем действовать каждый за себя.
— Разве когда-нибудь я вас подводил? — резко сказал Есаул. — Разве мы не съели вместе пуд соли? Разве я сам хочу поехать в наручниках в Гаагу? Вы должны мне верить.
— Тогда поклянись.
— Клянусь.
— Этого мало. Поклянись на крови.
— Готов.
Прокурор Грустинов достал перочинный нож. Все четверо протянули пальцы. Грустинов сделал каждому на указательном пальце надрез. Выступила кровь. Касаясь друг друга надрезами, они смешали кровь. Одновременно произнесли: «Клянусь».
Есаул достал из аптечки йод и залил ранки. Когда соратники успокоенные ушли и он остался один, то вновь явилась мысль о чудовищном искусстве Слово-зайцева. Подумал, не произрастет ли в результате кровосмешения гибрид, у которого будет слоновье туловище Грустинова, хромая нога Дезодорантова, моржовые усы Грязнова и трагическая его, Есаула, душа, в которой все еще брезжит надежда на почти невозможное чудо — на спасение любимой России.