Яркому солнцу предстал белый человеческий череп. Большой палец Тихона торчал в глазном проеме, ладонь обнимала покатый лоб. Тихон судорожно оттолкнул страшную находку и несколько раз вытер руку о штаны.
Череп откатился к малышу. Ребенок на мгновение стих, увидев перед носом новую игрушку, но сразу же заголосил еще требовательнее.
Заколов подхватил малыша и отнес в сторонку.
– Испугался? Я и сам вначале. Хотя чего тут страшного? Так, кости. Ну, хорош хныкать. Напрудил небось? Потерпи, сейчас придем в лагерь, там девчонки тебя лучше перепеленают.
Малыш поймал глазками знакомое лицо и успокоился.
Тихон оглянулся на темный прямоугольник обнаруженной ямы. Любопытство властно тянуло к нему. Что это – древняя могила? Тогда зачем колдун ее маскировал?
Заколов вновь положил малыша и заглянул в загадочный тайник. Яма была открыта лишь наполовину, под оставшуюся часть съехала сдвинутая плита. На этот раз Тихон быстро разглядел содержимое тайника и, хоть уже был готов к неприятному зрелищу, вздрогнул и отшатнулся.
На груде костей от старого скелета, череп от которого он зацепил, лежал еще один, который сохранился гораздо лучше. Сбоку из-под остатков истлевшей одежды торчали кости третьего трупа.
Три трупа в одной могиле – вот тебе и клад!
При виде пистолета Галя побледнела, взгляд прирос к черной дырке ствола. Зэк медленно перевел ствол на живот, глаза девушки покорно опустились. Равиль улыбнулся – вот она власть!
Сзади хлопнула дверь.
– Не стреляйте! Я несу! – Лиля бежала к Равилю, прижав к груди упаковки с таблетками и бинтами. – Вот. – Она вывалила лекарства на стол. – Я не знала точно, где они лежат.
– Глянь, не обоссалась ли? – заржал Равиль, тыча немытым пальцем в перепуганную Галю.
Хасимов пошерудил груду таблеток.
– Эти от воспаления. Эти для дури, – он, блаженно зажмурившись, бросил щепоть таблеток в рот и запил вином.
Припухшие веки разлепили узкие щелки глаз. Мутный взгляд сытого Равиля по-новому оглядел девушек. Рядом вздымалась грудь запыхавшейся Лили. Треугольник расстегнутой рубашки приоткрывал темную ямку. На гладкой коже пригрелась золотая цепочка. Руки девушки торопливо застегнули пуговку.
– Нет, – покачал головой Равиль. Взял нож, оттянул пуговицу, широкое лезвие с хрустом резануло по конусу ткани.
– Вы что себе позволяете? – заверещала чернявая. – Толик, ты что молчишь?
– Да? – послушно подал голос привязанный дохляк. Равиль резко оттолкнул Лилю, вскочил, приставил нож к животу Толика.
– Молчи, сука! Будешь вякать, отпетушу.
Сзади раздались торопливые шаги. Равиль оглянулся. Клетчатая рубашка раздулась шаром на спине убегающей Лили, платок сбился на шею, светлые кудряшки волос пружинисто подпрыгивали. Равиль метнулся вслед, но непослушная нога пудовым грузом тянула к земле.
– Стой! Я не бегу за тобой! Оглянись.
Девушка домчалась до угла барака, резкий вскрик ударил ей в спину зеленые глаза стрельнули назад. У Лили от ужаса перехватило дыхание.
Никто за ней не гонится. Бандит со злобным оскалом стоит над Галей. Та – на коленях. Его рука, вцепившаяся в волосы, грубо запрокинула голову девушки, большой нож приставлен к горлу.
– Если ты смоешься, ее отрезанная башка через минуту будет мотыляться на перекладине. А на столе я разложу кишки этого хмыря. – Равиль не кричал. Он тихо чеканил каждое слово, а девушка смотрела, как острый заточенный нож вдавливается в шею подруги.
Галя вскрикнула, тоскливо и обреченно. Слезы заструились вдоль носа, каждое рыдание толкало шею в острие ножа. Лиля покорно возвращалась. Ее руки судорожно срывали сбившийся платок, словно девушка задыхалась.
– Вот так. Молодец, цыпанька. Присядь, отдышись. – Равиль подхватил кусок веревки, скрутил Гале кисти рук. Другой конец затянул крепким узлом на ножке стола. – Так будет лучше.
Галя уронила голову на стол и затряслась от рыданий. Слезы, не встречая сопротивления, обильно умывали лицо. Равиль смачно выпил стакан вина.
– На чем мы остановились? – повеселев, спросил он, надвигаясь на Лилю.
Девушка прижалась к тонкой перегородке. Пальцы зэка оттягивали пуговицу за пуговицей на ее рубашке, нитки тихо лопались под острым лезвием. Показался атлас черного лифчика, девушка беспомощно прикрылась сжатыми кулачками. Равиль плотоядно улыбался, глаза его жадно скользили вниз.
Последняя отброшенная пуговица обнажила ямку пупка и нежную кожу под ним. Равиль рывком вырвал рубашку из дешевеньких джинсов девушки. Его взгляд стремился протиснуться в щель между брюками и животиком. Темная полоска расширялась при каждом выдохе девушки.
Ремень – вот что мешает его взгляду!
Равиль с силой дернул за хлястик ремешка, девушка пискнула. Беспомощность жертвы лишь придала силы Равилю. Штырек выскочил из кожаной дырки, Равиль разжал пальцы, сжимавшие ремешок, пряжка расстегнулась. Освобожденные джинсы скользнули вниз и зацепились на бедрах девушки. Тонкая белая полоска трусиков заставила задрожать Равиля. Рука отшвырнула нож, дурманящий женский запах сочился снизу и кувалдой бил в нос зэка. В голове сладко мутнело, руки вцепились в девичью талию, глаза выхватывали незагорелую белизну нежной кожи, выпирающей из-под тесного лифчика. Девчонка прерывисто дышала.
Равиль медленно повернул кисти рук, большие пальцы скользнули по бархату живота, нырнули под трусики в пряное тепло. В тот момент, когда подушечки пальцев коснулись жестких волосиков, зэк сжался, зажмурил глаза и сладостно разрядился.
Лиля дернула руками вниз, пытаясь отстраниться. Мучитель ослабил хватку и тяжело задышал. К зловонию давно немытого тела прибавился тяжелый перепревший дух портвейна. Девушка почувствовала, как в костяшки ее пальцев уперся пистолет за поясом Равиля. Руки зэка разжались и заскользили вверх по телу девушки. Его грязные пальцы уткнулись в мягкие навесы грудей.
Лиля выхватила пистолет и оттолкнула Равиля.
– Не подходи! Я выстрелю! – невнятно проговорила она. Голос предательски дрожал. – Не подходи, – с усилием повторила Лиля, но в этот раз предупреждение еще более походило на просьбу, чем на угрозу.
Злость блеснула в темных глазах Равиля. Он схватил сковородку и наотмашь ударил по рукам девушки. Лиля вскрикнула. Пистолет отлетел к ногам Анатолия.
– Толик, стреляй! – взвизгнула Галя. Толик дернулся связанным телом.
– Дура! Сама же привязала, – раздраженно откликнулся он.
– Я некрепко!
Равиль ударил Лилю кулаком в лицо. Девушка упала.
– Сука! – прохрипел он и, прихрамывая, метнулся к Толику. Пальцы вцепились в запыленную рукоять пистолета. – А вы, твари поганые, не цените мою благодарность. Я щас вас всех порешу!