Парамонов был совершенно растерян. Капитан, стоявший сзади, разбитую голову увидел раньше. Его взгляд вмиг похолодел, скулы на щеках напряглись, руки неспешно натянули тонкие черные перчатки. В следующее мгновение он одной рукой ловко выхватил у Парамонова пистолет из кобуры, а другой поднял лежавшую рядом железку.
– Что? Что такое? – спросил недоумевающий Парамонов, обернувшись к капитану.
Но на него смотрело совсем другое лицо – жесткое, колючее и равнодушное. Застывший капитан с оружием в руке перегораживал коридор.
– Вы это чего? Отдайте мой пистолет, – Парамонов растерянно потянулся за оружием.
Хлесткий удар в лицо опрокинул дежурного на пол. Капитан переступил через него и встал у двери. Парамонов приподнялся и пугливо попятился. Капитан шагнул за ним, на застывшем лице не отражалось ни капли эмоций, фуражка на голове сидела безукоризненно по центру.
Дежурного охватил страх. Он неловко отступил, упал, вскочил и побежал в глубь помещения. Капитан широкими размеренными шагами следовал за ним.
Парамонов добрался до рабочего места, схватился за телефонную трубку и судорожно крутил диск, набирая номер дежурного по городу. Он плюхнулся на стул и смотрел только на цифры, боясь промахнуться. Он уже прижимал трубку к уху, ожидая, как ему казалось, спасительного ответа. Но ответный сигнал не поступал.
Взгляд Парамонова ушел вбок и упал на пыльные форменные ботинки, остановившиеся рядом. «Почему туфли такие грязные, – подумал милиционер, – и брюки совсем мятые».
Он скользил взором вдоль форменных брюк, когда на его голову обрушился железный прут. Череп вязко хрустнул. Взгляд потух, добравшись до полы кителя. Рубиновые брызги шлепнулись на стеклянную перегородку. Парамонов ткнулся носом в стол.
Пыльные ботинки скрипнули и повернулись. Палец в черной перчатке придавил блестящий штырек в ложбинке для телефонной трубки. Рука подхватила связку ключей. Фуражка уверенно развернулась, козырек глядел на камеру, где спал Заколов. Капитанские погоны, мерно покачиваясь на плечах, двинулись туда.
В тишине кабинета слышались частые телефонные гудки, они словно пытались убежать по проводу из этого страшного места, но рука Парамонова мертвой хваткой удерживала трубку, и испуганный писк никак не мог оторваться от нее.
Тихон Заколов проснулся от щелчков открываемого замка. За дверью что-то звякнуло, в открытом окошке мелькнула милицейская форма, одинокие шаги удалились. Тихон недовольно протер глаза, как же быстро его здесь сморило.
– Следователь скоро приедет? – вежливо поинтересовался он.
Невидимый дежурный за перегородкой хранил молчание. Заколов раздраженно подошел к двери и застучал по ней. Если не понимают нормальных вопросов, придется скандалить:
– Долго еще мне здесь…
Дверь от удара неожиданно приоткрылась. Заколов осекся. Никто из милиционеров на шум не вышел.
– Это что, игра в прятки? – Тихон разглядел спрятавшуюся за перегородкой макушку милиционера. – Слушайте, я ваших правил не знаю. Давайте скорее следователя или выпускайте. Меня девушка ждет.
Никто не отвечал. Тихон вышел, демонстративно хлопнув дверью. От удара из нее вывалились ключи. Он шагнул к дежурному:
– Знаете что, мне такое отношение совершенно не нра…
Заколов сглотнул слово, как нечто осязаемое. Фраза застряла в горле так, что невозможно было вдохнуть или выдохнуть. Он стоял у стола дежурного. Взгляд приклеился к затылку милиционера. В голове дежурного зияла продольная вмятина, липкие волосы сгибались внутрь канавки и не могли распрямиться, кровь расплывалась по бумагам.
Заколов качнулся назад, словно от удара. На полу звякнула железка, запуталась в ногах. Он свалился, испуганно вскочил и опрометью бросился к выходу. Ноги тут же налетели на препятствие. Тихон шлепнулся на что-то мягкое, рука угодила в кровавое месиво. Он поднялся. Под ногами распростерлось тело второго милиционера. Тихон, зажмурившись, переступил через него, толкнул влажной рукой дверь.
Комната давила в спину ледяным ужасом. Тихон сломя голову выскочил на свободу.
Ноги понесли его по пустынной улочке, уши выхватили из пространства привычный перестук колес, глаза увидели, как в проходе между станционными постройками неспешно набирает ход товарный состав. Тело рванулось за уползающим спасением, руки зацепились за узкую лесенку.
Заколов вскарабкался вверх и плюхнулся внутрь высокого вагона кузовного типа. Стенки вагона, до середины заполненного железными чушками, разом отгородили Тихона от сжимающего вихря паники.
Поезд набирал ход. Заколов прислонился к дрожащей стенке. Под ногами гулко двигались тяжелые железяки, глаза смотрели вверх. Сизый прямоугольник неба пах тепловозным дымом. Наплывающие облака лениво заглядывали в вагон и равнодушно исчезали за спиной. Казалось, они спешат туда, где осталась беззащитная Нина Брагина и таинственный убийца.
«Волга» со следственной бригадой въехала в областной центр.
– Ну что, Русланчик, мне можно и домой? – сладко потянувшись, спросил Семен Григорьевич. – Преступник уже известен, теперь дело за оперативниками. Ты смело к начальству на доклад. Похвалят, похвалят, я уверен… А я завезу в контору вещдоки, оприходую и – баиньки.
– К начальству еще рано, – серьезно возразил Колубаев, – сейчас заглянем по пути к коллегам на вокзал. Может, они заметили что-нибудь подозрительное. – Следователь развернул студенческий билет. – И фотографию надо срочно увеличить. Ну что по такой маленькой определишь? Каждый третий будет похож. – Он бросил взгляд в окно. Мимо мелькали обшарпанные стены пристанционных построек. Навстречу быстро пробежал взъерошенный парень. – Вот, хотя бы этот. Правда, Семен Григорьевич?
Гурский лениво взглянул в окно:
– Да все они сейчас одинаковые.
– И одежда сходится, и рост, – следя за парнем, выворотил шею Колубаев. – Может, проверить?
Но машина уже свернула за угол и притормозила у двери отдела милиции при железнодорожной станции. Руслан вышел, взглянул на часы. Если сейчас рвануть прямо домой, то еще и на праздничную демонстрацию с сыном можно успеть. А что, если доложить прокурору о раскрытии убийства около трибуны в присутствии секретаря обкома? Такую оперативность не смогут не отметить.
Так и поступлю. Только новости узнаю, – решил Колубаев.
В благодушном настроении следователь потянул входную дверь.
Через секунду его рука замерла, фигура застыла, мечтательная улыбка сползла с лица. В проходе лежало тело милиционера, из проломленной головы растеклось жирное кровавое пятно.
– Гурский! – хотел крикнуть Колубаев, но дрогнувший голос издал предательский сип: – Сюда!
– Батюшки! Ну и дела! Что же это такое? – завздыхал сзади старый эксперт. – Аккуратнее! Следы не затопчите.