– Еще, – попросил он.
Ныш молча снял очередную карту. Тихон вскрывал ее медленно. Опять дама! Итого – девятнадцать очков. Хороший результат. Может, остановиться? Тихон посмотрел на соперника. Ныш напряженно улыбался, но в позе ощущалась скрытая уверенность в успехе. Надо рисковать, решил Тихон. Теперь ему подходят только валеты. Всего четыре карты из тридцати оставшихся. Четыре из тридцати! Это максимум, на что он может рассчитывать. Если хоть один валет попал к Нышу, то вероятность еще меньше.
– Еще, – прошептал Тихон.
Ныш удивленно кинул карту. Заколов быстро открыл ее, томиться ожиданием не было никаких сил. В первый миг от волнения на затертой карте он разглядел лишь изображение мужчины в красном камзоле. Король! – сердце ухнуло в пропасть.
– Что, перебор? – радостно спросил Ныш.
Заколов безвольно опустил руку. Все пропало, он подвел Нину! В лунном свете на карте мелькнули тонкие черные усики. Тихон резко поднял карту, вгляделся.
Валет! Двадцать одно очко!
Тихон радостно обнял Нину.
– Мы победили, – шепнул он ей, бросил веером карты перед Нышем и устало выдохнул: – Очко!
Заколов отшатнулся от стола в сторону выхода, рука поддерживала беззвучно плачущую Нину. Он обратился к Есенину:
– Мы можем быть свободными?
Ныш растерянно разглядывал карты на столе.
– Подожди! – резко крикнул он. – Теперь моя очередь.
Есенин с любопытством смотрел на улыбающегося парня.
– Ты набрал очко. Повезло, – рассудил он. – Но теперь очередь твоего соперника. Ты поспешил. Вскрываться надо вместе.
– Да, студент, не гони понты! – Ныш с деланным равнодушием вскрыл по одной свои карты и указал: – У меня тоже очко.
Напротив россыпи карт Тихона сиротливо лежали две карты Ныша – десятка и туз.
– Ничья получается, – Ныш широко осклабился, в углу рта тускло мелькнула золотая фикса. – Надо продолжить.
– Опять играть на нашу жизнь? – растерянно спросила Нина.
– Все нормально, – успокоил ее Тихон. – Все будет хорошо.
– Да? – влажные глаза Нины блестели из ночного полумрака и казались прекрасными.
– Я обязательно выиграю, – твердо заверил Тихон.
– Ну, ну, – саркастически отозвался Ныш.
Тихон присел на корточки рядом с Нышем и отобрал у него карты:
– Теперь я раздавать буду!
Ныш недовольно поморщился:
– Как знаешь, мне все равно.
Заколов перетасовал колоду и сдал по две карты. Ныш медленно посмотрел свои, старательно прикрыв их ладонями. Тихон следил за ним. Заметив какое-то движение, он потребовал:
– Рукава закатай!
– Чего ты лезешь?
– Если вздумаешь мухлевать, игру прекращаем, и я с Ниной ухожу!
– Я играю честно! – взвился Ныш.
– Тогда закатай рукава.
– А ты? Почем я знаю, может, ты шулер! Ишь как ловко очко набрал.
– Учти, я слежу!
– Я тоже за тобой приглядывать буду. – Ныш взглянул на карты и потребовал: – Дай еще!
– Держи! И помни, если я выигрываю, мы сыграем на твою жизнь!
Ныш осторожно вскрыл карту и заметно напрягся. Самодовольная ухмылка давно сползла с его лица.
– Будешь брать?
– Не торопи! – огрызнулся Ныш. Он не смотрел в карты, а следил за Тихоном.
– Будешь или нет?
– Я пас! Теперь ты! – Ныш сложил карты и оставил их в руке.
– Тогда положи карты на кирпич! – потребовал Заколов.
– Что?
– Положи, чтобы я их видел. Это логично.
– Это не по правилам! – возмутился Ныш.
– Положи изнанкой вверх. Вскроем потом вместе!
– Давай, Ныш, давай, – подал голос Есенин. Он подошел ближе и с любопытством смотрел сверху.
– Ты на чьей стороне? – огрызнулся Ныш.
– Клади карты. У нас игра честная, – спокойно ответил вор.
Ныш раздраженно кинул карты.
– В следующий раз сдаю я! – предупредил он.
– Когда будем играть на твою жизнь, – спокойно ответил Тихон.
Он положил колоду и взглянул в свои карты. Взял третью. Получилось девятнадцать очков. Рискнуть или нет? В прошлый раз повезло, а как будет сейчас? Он огляделся. Ныш смотрел напряженно, в уголках глаз прятался нешуточный испуг. Есенин снисходительно глядел сверху. Казалось, ему все равно. Нина словно окаменела, в ее безвольной руке болтался пистолет. Даже стая собак замерла, как зрители в театре перед ключевой сценой.
Заколов положил карты.
– Мне достаточно. Вскрываем?
Ныш нервно облизнул губы и, не в силах произнести слов, кивнул.
Пальцы игроков медленно по очереди переворачивали карты. Каждый следил за руками соперника. Когда карты были вскрыты, Тихон сразу все понял. Ныш некоторое время тупо глядел на расклад, а потом радостно, почти по-женски взвизгнул. У него было двадцать очков.
– Все, студент, хана! Отыгрался! – Ныш вскочил. Под его дергаными шагами хрустели осколки кирпичей. – Игрок называется. У-у, сволочь! Меня чуть кондрашка не хватила. Я думал, и правда он – игрок! А он – студент.
Ныш нервно рассмеялся. Так продолжалось довольно долго. Когда смех стих, он устало сказал:
– Выбирай смерть, как договаривались. Советую: прыгай в котлован, быстро отмучаешься.
Тут деловито вмешался Есенин.
– Нет. Там его никто никогда не найдет.
– Пусть стреляется, – согласился Ныш.
– Еще чего! Дать ему пистолет с патронами!
– Верно. Обойдется. – Ныш подскочил к Нине и вырвал у нее пистолет. – Так как же он себя прикончит? Тут и домов нет, с которых можно спрыгнуть. Может, харакири себе сделает?
– Повесится. Это лучший способ. – Есенин извлек откуда-то веревку и посмотрел на Заколова. – Пиши записку.
– Какую? – не поднимая глаз, спросил Тихон.
– Пиши. Как договаривались. – Вор не хотел произносить слова «предсмертную».
– Нет! – крикнула Нина, переводя испуганный взгляд то на Заколова, то на Есенина. – Нет! Так нельзя! Мы ни в чем не виноваты. Отпустите его!
Она рванулась к Тихону. Ныш перехватил ее:
– Но, но! Тише, Ромашка.
Заколов понуро сидел на корточках, склонив голову. Внутри царило опустошение. Он проиграл. Проиграл свою жизнь. А умирать не хотелось. Он так молод, ему нет еще и девятнадцати, а предстоит умирать. Еще день назад он считал, что впереди вся жизнь, а сейчас в одно мгновение все оборвалось, и впереди нет ничего, кроме петли на шее. А ведь он ничего не успел в своей жизни. Великих теорем не доказал, гениальных открытий не сделал. У него даже любимой девушки не было. Через полчаса его не станет, и скоро о нем все забудут. Он прошел по жизни, не оставив следа. И Нину он не смог спасти.