– Если выберешься отсюда, передай моей матери деньги. Очень прошу.
– Какие еще деньги? Ворованные?
– Я у нее забрал в долг из гробовых, а Ныш, сволочь, остальные украл. Если не отдам – век воли не видать. Подойди, я тебе в щель просуну. Это чистые бабки.
– Как я выберусь, кругом милиция обложила?
– Ты ушлый, и фарт тебе идет, может, прорвешься.
Тихон подошел к железной двери. Штукатурка по периметру обсыпалась, но дверь прекрасно держалась.
– Деньги из сейфа? – уточнил он.
– Нет, я что – идиот их трогать, при таком раскладе. Это я у Бека одолжил.
– Что? – взревел в глубине комнаты Бек и в очередной раз грохнул с разбегу в дверь. – Убью паскуду!
За окном вновь повторили через мегафон предложение сдаться.
– Держи, – Есенин просовывал по одной купюре в тонкую щель под дверью. – Выполнишь просьбу – век не забуду.
– Твои слова, господин вор, гроша ломаного не стоят, – в сердцах воскликнул Заколов.
Есенин затих, потом очень серьезно произнес:
– Я скажу ментам правду о том, что Ныш убил милиционера, которого на тебя вешают.
– И про кассира расскажи, и про поезд.
– Идет, – подумав, согласился Есенин.
– И здесь меня с вами не было.
– О чем базар. Только… ты пальчики кругом оставил.
– Отпечатков моих здесь нет. Спасибо клею, – Тихон посмотрел на пальцы, покрытые слоем застывшего клея.
– Вот сучонок! – послышался возглас Бека, – старого вора как пацана обул!
– А ты смышленый, – похвалил Есенин. – Жаль, не сработались.
– Было бы о чем жалеть! Ладно, я выполню твою просьбу, Есенин. – Заколов собрал купюры. – Ради старушки. Если вырвусь.
Он вернулся в зал и с новыми силами налег на рычаг. Лебедка висела на натянутых тросах, как на стальном рельсе. Колонны прогнулись, по потолку прошла трещина, сыпались куски штукатурки.
Тихон продолжал качать рычаг, гадая, что не выдержит первым? Трос, колонны или лебедка?
– Хватит ждать! Надо штурмовать здание! – убежденно сказал Колубаев.
Он вместе с милицейскими начальниками расположился за бетонным забором со стороны двора.
– Преступники вооружены. Вы слышали выстрелы? – осторожно заметил капитан Кусыев. Он присоединился к группе Колубаева после тревоги около сберкассы.
– А мы что, безоружны? – возразил следователь.
– Надо выждать и взять их измором. Здание окружено, никуда студент с девчонкой не денутся, – предложил капитан ГАИ Сигалиев, подъехавший по тревоге несколько минут назад.
Руслан Колубаев неприязненно посмотрел на Сигалиева. Не любил он гаишников, сколько раз приходилось заминать дела о злоупотреблениях сотрудников ГАИ по настоятельной просьбе областного руководства МВД.
– Вы, капитан, лучше помогите местным коллегам в проверке автотранспорта. У преступников, возможно, есть сообщник с машиной.
– Слушаюсь! – ответил Сигалиев и охотно удалился.
Колубаев проводил его хмурым взглядом и обратился к начальнику местного отделения милиции капитану Плиеву.
– В помещении находится ваш сотрудник. Его жизнь в опасности. Есть шанс, что мы еще сможем его спасти?
– Эта дикая парочка никого не жалеет, – в сердцах возмутился Плиев. – Вспомните, что они сделали с нашими коллегами на вокзале. А еще крушение поезда и кассир! Им сейчас нечего терять. Они чрезвычайно опасны.
– Что вы предлагаете? Ждать до утра? Когда народ пойдет на работу?! Чтобы потом по всей области обсуждали ваш позор!
– Может, попросить помощи у военных?
– Вам что, сюда взвод десантников вызвать?! Чтобы обезвредить двух свихнувшихся юнцов: парня и девушку? Не будем выставлять себя на посмешище. Действуйте, капитан. Или я возьму руководство захватом преступников на себя.
– Хорошо, я сейчас отдам приказ о штурме сразу с двух сторон здания.
– И помните, что имеете дело с особо опасными преступниками. В случае прямого контакта разрешаю стрелять на поражение.
– Есть! – Капитан Плиев козырнул и удалился, пригнувшись, словно находился в зоне постоянного обстрела. В одной руке он зажал пистолет, другой – поддерживал фуражку.
«Как на войне, – невесело подумал Федорчук. – Того гляди шлепнут парня. Если он там». Старший сержант все еще не верил, что простой, хотя и шебутной студент может быть причастен к столь громким преступлениям последних дней.
Федорчук решил быть в первых рядах штурмующих, чтобы все видеть своими глазами.
Заколов отчаянно навалился на короткий рычаг лебедки. Мышцы спины и рук каменели от напряжения, натянутый трос давил арматуру, колоны сгибались друг к другу. Тихон стоял между ними. Над головой в потолке росла щель, сыпалась штукатурка, плиты опасно накренялись. Но выхода у него не было, и Тихон продолжал давить на рычаг.
Вдруг через открытое окно послышался топот бегущих ног. Одновременно зазвенели и рассыпались острыми льдинками разбитые стекла со стороны площади.
Штурм, понял Тихон.
Дежурный милиционер, связанный Беком, видимо, сумел распутать ноги, вскочил и с угрюмым рычанием ринулся на Заколова. Голова его все еще была замотана кителем. Он не мог кричать и видеть что-либо, но пер, как танк.
Не маленький, успел отметить Заколов, когда вся энергия толстого тела обрушилась на надломленную колонну. Колонна сложилась в месте давления троса. Сверху раздался угрожающий треск крошащегося камня. Споткнувшийся милиционер по инерции пролетел вперед и упал на Тихона. Два тела откатились к уцелевшей колонне.
И в этот момент с оглушительным грохотом рухнула огромная плита перекрытия. Клубы цементной пыли взрывом наполнили комнату и плеснули серой волной через разбитые стекла в лица подбежавших на штурм милиционеров. Их веки сжались, прикрыв под собой десятки песчинок, раскрытые для крика рты зашлись в бесконечных чихах.
Заколов поднял голову, когда пыль еще не рассеялась. Оглохшие от грохота уши ничего не слышали, но глаза различили черный пролом в потолке во всю ширину комнаты.
Тихон разогнулся, удивленный послушностью уцелевшего тела, ноги оттолкнулись от обломка колонны, руки ухватились за выступ в потолке, и подтянувшаяся фигура быстро скрылось через пролом на второй этаж.
– Что это было? – голос и лицо Колубаева исказились настолько выразительным недоумением, что даже слепой почувствовал бы. – Взрыв? Землетрясение?
Капитаны Кусыев и Плиев молча таращились на лопнувшие окна сберкассы, из которых светлым паром вываливались клубы пыли. Словно зимой в протопленной бане разом открыли окна.