Белая ниточка…
На пробке от коньяка тоже зацепилась белая нитка. Она появилась в тот же день вечером.
Что получается? Женя держала бутылку в руках и зацепилась рукавом. Вероятно, она спешила. Воробьев мог выйти в ванную, а она торопливо впрыскивала яд. Надо было успеть втянуть смертоносную жидкость в шприц, проткнуть пробку, выдавить и быстро все убрать. Впопыхах она вполне могла зацепиться.
Когда я пришел, Женя была в халате. Но где гарантия, что она не переоделась перед этим и не убрала блузку в шкаф? При встрече я смотрел только на обширный вырез на груди, я отвлекался на открытые руки и шею и не замечал деталей.
А может, она на это и рассчитывала?
Сумбур разгоряченных мыслей постепенно придавил дерганый нервный сон.
В сказках говорится, что утро вечера мудренее. А в жизни все иначе.
Утром я проснулся от настойчивого стука. Евтушенко босыми ногами прошлепал к двери. Хруст ключа в замочной скважине, и сразу же голос:
– Районная прокуратура. Разрешите.
Голос показался знакомым. Скрипнула провисшая дверь, две пары ног протопали в середину комнаты. Сонный мозг переварил смысл фразы, я щелчком разлепил веки. Тонкая улыбка давешней гостьи Ворониной снисходительно заглядывала мне в лицо:
– Здравствуйте, Заколов.
Все тот же серый костюм мешковато свисал с ее плеч, только блузка на этот раз была более строгой, без вычурного воротничка. Воронина прижимала черную кожаную папку, за ее спиной хмурился высокий молодой человек в штатском костюме.
– Вы хотите лично убедиться, что я сплю на своем месте? – припомнив вчерашнюю беседу, попытался пошутить я.
Глаза тем временем заметили на подоконнике портфель Воробьева. Как же мы опростоволосились! От Карповой прятали, а тут выставили напоказ.
– Не только, – Воронина ловко раскрыла папку, выудила какую-то бумажку: – Я с ордером, как и обещала. Николай, приступай, – кивнула она напарнику. На его немой вопрос она бегло ответила: – Понятых, если понадобится, я приглашу из соседних комнат.
«Портфель! Документы! – долбил в голове отбойный молоток. – Растяпы! Идиоты!»
Я видел растерянный взгляд Сашки и понимал, что он сейчас думает о том же. Только ему должно быть еще обиднее, ведь он предупреждал, а я проигнорировал, хотя собирался выбросить портфель еще по дороге в общежитие. Сейчас в руках следователя окажется важная улика, от которой невозможно будет отвертеться. И все из-за меня!
– А одеться позволите? – с вызовом спросил я, надеясь, что незваные гости выйдут, и у нас появится шанс избавиться от портфеля.
Следователь демонстративно осмотрела Евтушенко в трусах, скривила уголки губ, мол, и не такое видела:
– Одевайтесь, чего уж тут.
Воронина осталась на месте и с некоторой долей ехидства наблюдала за мной, а ее напарник уже копошился в наших вещах в шкафу. Ну что ж, она еще не знает, что я обычно сплю абсолютно голым.
Я откинул одеяло. Взор Татьяны Витальевны невольно сместился ниже и сфокусировался на отдельном пробуждающемся элементе моего тела, который по утрам всегда испытывает прилив жизненных сил. Следователь Николай покосился и тихо крякнул. Я встал. Воронина наконец отдернула взгляд и неловко отвернулась. Краснеть, судя по всему, она решительно не умела.
Некогда было краснеть и мне. Краешком глаза я постоянно держал в поле зрения злополучный портфель на подоконнике. Рама осталась приоткрытой с того самого момента, как я кормил ночью Шавку. Это оставляло призрачный шанс незаметно вытолкнуть портфель наружу, пока следователи отвернутся. Я широко зевнул, потянулся и со словами:
– Душно что-то, – шагнул к окну.
А вот и заветный подоконник. Пальцы торопливо приоткрыли створку рамы, я пихнул портфель наружу. Если бы в этот момент Сашка шумнул как-нибудь и отвлек внимание следователей, то план, возможно бы, удался. Но он, напротив, как завороженный наблюдал за моими действиями, что не укрылось от внимания Ворониной.
В итоге шлепок упавшего портфеля услышали все. Одновременно взвизгнула собака. Воронина метнулась к окну. Я высунулся наружу. Портфель угодил на Шавку, которая недоуменно таращилась вверх. Видимо, она не пожелала покинуть прикормленное место и ночевала под окном.
– Шавка, хватай и беги! – свесившись вниз, яростно шипел я.
Воронина пыталась протиснуться то слева, то справа и понять, что происходит. Но она избегала прикосновений к моему голому телу, и у нее ничего не получалось.
– Николай! Ну же! – в отчаянии крикнула она.
Пока меня оттаскивали сильные мужские руки, я успел заметить, что Шавка все-таки схватила портфель и под моим одобрительным взглядом потрусила прочь. Воронина дергалась перед раскрытым окном и, кажется, все поняла.
– Коля, оставь его. За собакой! – приказала она.
Освободившись от объятий, я вновь прильнул к подоконнику. Шавка быстро, но с достоинством удалялась. На беду она вцепилась в дно портфеля, а он оказался не закрыт. Распахнутый клапан волочился по земле. Я увидел, как на жухлую траву вывалилась зеленая папка. Шавка, не глядя, перешагнула через препятствие.
Из общежития выскочил Николай. Он припустился было за собакой, но куда там! Заметив погоню, Шавка мгновенно исчезла из поля зрения, унося с собой пустой портфель. Николай беспомощно развел руки.
– Папка! – крикнула Воронина. Ее вытянутый палец строго указывал на цель, пока напарник не подобрал документы.
Николай возвращался в общежитие и с интересом глазел в окно. Только тут я заметил, насколько тесно прильнул к Ворониной. Мой голый бок по всей длине прижимался к шерстяной ткани ее костюма. Воронина отпрянула, смерила меня хладнокровным оценивающим взглядом. На этот раз я покраснел и, прикрыв ладонями первичный половой признак, вернулся к кровати за трусами. Следователь не спускала с меня глаз и нагло наблюдала за всеми этапами одевания.
– Та-ак, Закоолов, – растягивая слова, произнесла она. – Что за спектакль вы тут решили устроить?
– Спектакль? Я не артист. Окно хотел открыть, а портфель случайно уронил, – мямлил я.
– Случайно? А что за портфель?
– Портфель как портфель, – не нашел лучших слов я. Хотелось добавить, что впредь буду говорить только в присутствии адвоката, но почему-то подумалось, что эти слова ее только разозлят.
– А собака откуда?
– Кто же ее знает? Бродячая. Так и норовит украсть то, что плохо лежит.
Вошел Николай, плюхнул папку на стол:
– Убежала, сука. Вот, только это.
– Я видела. Поглядим, что у нас здесь?
Ее руки потянулись к тесемочкам. Одно движение – и документы будут на столе. Как я объясню их присутствие у себя в комнате?