— Так я больше похож на ангела смерти.

И исчез.

Госпожа декан презрительно хмыкнула и пробормотала отредактированный вариант своего мнения о нем: дурак!

Но настроение ее упало. Ей сделалось дискомфортно в квартире, вроде как она не досконально защищена на своей родной жилплощади. Неужели эта позерская болтовня про ангела какой–то смерти так на нее подействовала? Приходилось признать, что в том числе и она. Светлана Владимировна сделала несколько кругов по квартире. Выпила рюмку коньяка на кухне — и словно плеснула алкоголя в костер крепнущих подозрений. Ей было необходимо немедленно с кем–то обговорить создавшуюся ситуацию. Подруги у нее были — все некрасивые доктора наук и почему–то все с мужьями, больными диабетом.

Не годятся.

Елагин!

Не слишком ли часто она к нему прибегает? Второй звонок за час! А, черт с ним, не до церемоний, потом, если понадобится, она его осадит, если вдруг посмеет намекнуть, что помнит об услугах, которые оказывал ей в момент кризиса.

— Почему вы решили, Светлана Владимировна, что он собирается кого–то убить?

Она изложила свои резоны, подозрения, наблюдения. Елагин помолчал. Кажется, он не собирался отмахиваться от ее звонка, как от глупой мухи.

— Рыбак у него, говорите?

— Говорю. Неприятный такой человек. Что у него там только в носу.

— Этого я не знаю, но спасибо за звонок.

— Но…

— Я вас понимаю, но сами подумайте, что я могу сделать в данной ситуации — поставить охранника у дверей вашей спальни?

— Я не уеду из квартиры!

— Да этого и не нужно, Светлана Владимировна. Если Дир Сергеевич что–то задумал, то, я уверен, не против вас.

— Вы так думаете?

— Я так знаю.

Светлана Владимировна смела в некрасивую кучу карты на столе, завернула плечи в кашмирскую шаль и забилась в угол дивана, глядя на экран телевизора, работавшего с выключенным звуком.

Заседание «наследника» с Рыбаком было не только тайным, но и коротким. Претендент на место начальника службы безопасности фирмы «Стройинжиниринг» стремительно проследовал от двери кабинета к выходу.

Дир Сергеевич медленно выдвинулся вслед за ним, остановился в коридоре, глядя на экран все того же немого телевизора. Там демонстрировались кадры из сектора Газа: горят машины, летят камни, пылят гусеницами израильские танки.

— Какой роскошный замысел! — сказал вдруг Дир Сергеевич. Светлана Владимировна даже поперхнулась. Говорит обычным своим манером, будто ничего и не произошло между ними. Все же будет мириться? — Убежден, евреи давно тайно договорились с арабами и теперь на пару раскручивают всю мировую демагогическую дипломатию. и доят, доят. одни — Америку, другие — Евросоюз и саудитов. Им нельзя помириться, иначе о них забудут.

Светлана Владимировна сидела как мумия, высчитывая в голове возможные продолжения этой вступительной речи. Гладко стелет. Надо ли делать шаги навстречу этой непонятной инициативе. Все–таки это он убегал к официантке за счастьем, а не она к студенту. И вообще, кто может знать, что означает его болтовня. Он всегда любил поругаться с телевизором.

Будто специально, чтобы у супруги не возникло никаких радужных предвкушений, Дир Сергеевич вдруг резко сменил тему.

— А знаешь, Света, я ведь тогда тебя обманул.

— Когда? — Светлане Владимировне вдруг на секунду померещилось, что он сейчас начнет тупо и жалко оправдываться, что, мол, никакой измены не было, а все это сплошное недоразумение. Он просто по–человечески постарался помочь человеку с братской Украйны…

— С самого начала. Когда мы белок кормили. Я никогда не любил стихов этого… забыл, черт. Я просто на пляже высмотрел его сборник на твоем покрывале, а потом взял в библиотеке. Выучил наизусть двадцать строчек, — сказав это, Дир Сергеевич развернулся и побрел к себе в кабинет.

Светлана Владимировна не могла позволить, чтобы последнее слово осталось не за ней.

— Я всегда это знала! — вслед ему крикнула она.

Дир Сергеевич на секунду задержался в дверном проеме кабинета.

— Значит, я зря все это время боялся.

3

Патолин сел напротив шефа и налил себе воды. Майор уже отметил, что он всегда так делает, но никогда ничего не пьет — ни воды, ни заказанного чая. Майор до сих пор не мог понять, нравится ему этот парень или нет. Исполнительность, толковость — выше всяких похвал. Но что у него внутри? Хотя откуда у него там место для какого–нибудь «внутри»? Пару раз Елагин звонил Бобру и Кастуеву в надежде, что старые друзья как–нибудь косвенно наградят его полезной информацией о своем выдвиженце. Напрямую задавать недоверчивые вопросы он не хотел. Зачем обижать хорошо работающего человека, даже заочно? Но вместе с тем трудно избавиться от непонятного металлического привкуса, будто работаешь в паре с роботом. Особенно сейчас, когда вдруг выяснилось, что из всех людей, бьющихся вместе с ним, начальником службы безопасности, над делом исчезнувшего короля фирмы, доверять можно только этому парню, который меньше всех других похож на нормального человека.

— Я собрался в Киев. С небольшой группой.

— Да?

— Думаю, Бурду надо брать уже в непосредственную разработку. Рыбак вернулся и сразу под крыло к Диру Сергеевичу, его мы тронуть, наверно, не можем. А уже пора задавать какие–то конкретные вопросы господам фигурантам. Я имею в виду этих трех «К».

Елагин вздохнул:

— Езжай.

— Но и вы тут, извините, поглядывайте, Александр Иванович.

— Какие будут указания?

— Мне не нравится, Александр Иваныч, этот срочный вызов Рыбака к «наследнику».

— Мне тоже.

— И сразу по нескольким причинам. Первая, конечно, мысль, что младший Мозгалев попытается возобновить отношения с Лигой.

— Конечно.

— Надо посмотреть, что мы тут можем сделать.

Майор устало кивнул:

— Да, ты прав. И надо смотреть как можно быстрее. Дир не запил, что было бы благом, он будет лечиться геополитикой. После искусственного торможения на хохлушке он попрет с удвоенной скоростью. Лучше бы я ему какую–нибудь финку привез, или итальянку, или женщину–самбо! Смесь индейской и негритянской крови. Вот кому бы он стал мстить в такой ситуации?!

Помощник все время кивал во время этой краткой и нервной речи шефа. Пережидая, когда можно будет начать говорить самому.

— Я как раз о том же, Александр Иванович. Я провел небольшое расследование. извините, что без доклада, по собственной инициативе.

— Ну говори–говори!

— Конопельки, как выясняется, не украинцы.

Майор резко выпрямился, гибкое кресло даже пискнуло под ним.