– Ничего, я что-нибудь придумаю, – сказал ДозирЭ не совсем уверенным тоном.
Андэль недоверчиво усмехнулась: что можно было придумать в такой неразрешимой ситуации?
– Иди ко мне. – Андэль протянула руки. – Пусть хотя бы этот день станет для тебя счастливым, – произнесла она.
– О! – воскликнул ДозирЭ и прошептал короткую молитву.
Воин обнял люцею, тут же почувствовав жаркое томление, и поцеловал ее в алые губы. Их горячие тела тут же переплелись в мучительной схватке, и умудренная в ласках юная авидронка нисколько не уступала в напоре доблестному воину.
В нескольких шагах, за густой листвой церганолии, стояла та буроволосая инородка, вислогрудая служанка, которую некоторое время назад прогнал молодой воин. Низкорослая широконосая смуглянка завороженно наблюдала за разыгравшимся перед ней зрелищем, изнывая от непреодолимого желания. Но более того ее мучила недобрая зависть, а еще осознание великой несправедливости богов, которым она была так предана, искренне надеясь на их ответные милости…
Наступил сто четвертый год, и вместе с ним пришли столь разительные перемены, нарушившие привычный авидронский уклад, что летописцы с этого года открыли новый том своих записей. И дело было не только в новых угрозах, заставивших Авидронию окончательно превратиться в империю «щита и меча» и бросить почти все ресурсы на формирование новых боеспособных партикул, не только в войне. Но и в том, что Алеклия возвысил и укрепил свою державу не одними победными битвами и сражениями, но многими и многими славными мирными делами.
Пока Лигур при помощи двухсот опытных партикул завоевывал Иргаму, пока шестидесятитысячная Походная эргола сражалась в далекой Лидионезе, защищая униженные племена дологов, пока Ворадж умиротворял беспокойных маллов, а также возводил по всему Междуречью укрепления, пока десятки посольств подарками, дружеским увещеванием, а то и прямыми угрозами пытались склонить на свою сторону свободные города, полисы, страны и союзы стран, в это самое время Алеклия занимался внутренними проблемами и немало преуспел в этом.
Прежде всего правитель поспешил разрушить податную систему, существовавшую в Авидронии с незапамятных времен. С первого дня своего правления Инфект присматривался к деятельности Липримарий и сборщиков десятин. Едва ли не каждый день, разбирая жалобы земледельцев, ремесленников, торговцев, ежедневно вывешиваемые на стене посланий, Алеклия испытывал глубокие сомнения в разумности государственного устройства своей страны. Поборы, произвол, ограбление, особенно на окраинных территориях – всё это было обычным делом. Иногда из некоторых липрим начинался массовый исход жителей: люди не желали терпеть издевательства местной власти. Божественный несколько раз самолично принимал участие в расследованиях и жестоко карал провинившихся росторов. Было множество случаев, когда пресловутая десятина взималась ежегодно не от прироста доходов, а от всего имущества авидронов. А если такая подать вовремя не вносилась, за год просрочки сумму долга удваивали. Денежные книги государства при этом красноречиво свидетельствовали, что львиная доля сборов в том или ином виде расходуется в большой степени на содержание самих же Липримарий и сборщиков податей. То есть податная система Авидронии прежде всего кормила сама себя, не принося государству ожидаемой прибыли. Так, расходы на содержание сборщиков десятин достигли к сто четвертому году необычайных размеров: все они имели высокое жалованье, жили во дворцах и имели множество слуг, но при этом часто попадались на воровстве и подделке денежных книг, занимались поборами и творили вопиющее беззаконие. Был случай, приведший к неповиновению Грономфе нескольких влиятельных неавидронских общин, когда сборщик податей требовал каждую триаду доставлять к нему самых красивых незамужних девушек и, получая сие, вместе с друзьями жестоко глумился над юными созданиями. В тот раз Алеклия по совету Провтавтха простил восставшие территории и на глазах местных жителей казнил сборщика податей и нескольких росторов Липримарий, а имущество казненных раздал пострадавшим.
Вернувшись из Иргамы и направив свои усилия на дела гражданские, Алеклия первым делом взял и отменил все подати, взимаемые с граждан и с ремесленных братств, постепенно подавив молчаливое неповиновение Липримарий, лишившихся основных источников существования. Огромные доходы Авидронии, полученные в сто третьем году, превысили на семьсот тысяч берктолей понесенные расходы, несмотря на все военные издержки и грандиозное строительство. Сразу после отмены податей в страну устремились потоки инородцев из ближних и дальних мест. Люди бросали всё и бежали в Авидронию от произвола своих правителей, обычно обиравших несчастных подданных до нитки. Переселенцев было так много, что пограничные отряды поначалу не знали, что делать, и вовсе сбились с ног. Всевозможные торговцы, ремесленники, мастеровые, беглые рабы, обретавшие внутри авидронских границ свободу, земледельцы, ремесленники – все со своими семьями и нехитрым скарбом хлынули в авидронские города и поселения, вызвав даже некоторое недовольство коренных жителей. Благодаря переселенцам прибыль кратемарий, Ристалищ, акелин и других доходных государственных заведений выросла еще больше, хотя Божественный под давлением народных собраний и был вынужден отдельными законами ограничить наплыв инородцев. Провтавтх всё происходящее одобрял и с улыбкой называл великим перемещением народов. Он же поспешил настроить возглавляемый им Совет Пятидесяти в пользу правителя.
Далее Инфект реорганизовал и сами Липримарий, значительно сократив их количество и численность служащих в них росторов. В Грономфе он оставил лишь восемь Липримарий, а на всю Авидронию – пятьдесят три. Территории тоже перекроили. Всё имущество Липримарий передавалось в ведение специально созданного Инициата, а оставшиеся липримары превратились в прямых исполнителей воли Инфекта и не имели возможности, да и необходимости, обосабливаться. Сопротивление же, которое липримары повсеместно организовали, быстро и жестоко подавили. Такое переустройство давно назрело, ибо чрезмерная власть, вверенная липримарам устаревшими порядками, привела к тому, что некоторые земли, особенно населенные неавидронскими общинами, едва ли подчинялись Инфекту. Наместники по собственному разумению распоряжались огромным имуществом и получаемыми доходами, не желая делиться с Грономфой. Они вели дела, будто самостоятельные правители, и неохотно признавали решения народных собраний, состоящих по закону только из авидронских граждан, ставших белитами. Некоторые липримары, прикрываясь лозунгами о свободе и независимости, даже пытались отложиться от Авидронии, только терпеливо выжидая, когда центральная власть ослабнет и будет не способна к подавлению бунтов. Во все города Алеклия послал отряды Вишневых, которые, где переговорами, а где и силой, быстро навели порядок. После изучения денежных книг более чем в двухстах Липримариях обнаружили пропажу крупных сумм. Каждого второго липримара подвергли ристопии и отправили либо на шпату, либо на серебряные рудники. Вместе с наместниками пострадали и враждебно настроенные наследственные эжины, многие из которых объединились в тайные лиги, добиваясь ослабления центральной власти.