Сафир Глазз знал, о чем следует говорить в первую очередь. Он затронул самую болезненную тему, которая не раз выручала его в сложных ситуациях. Когда это случалось, Юзофы просто сходили с ума, забывая обо всем остальном. За сотни лет между различными народами и государствами скопилось столько взаимных обид, что не хватило бы и года разбирательств, чтобы только понять их суть. Любое заседание, касающееся территориальных претензий, быстро превращалось в хлесткую словесную битву, где все сражались со всеми. Иногда в ход шли и настоящие кинжалы. Когда Инфект Авидронии закончил свои объяснения, несколько Юзофов вскочили со своих мест и достаточно путано обвинили Авидронию в насильственном захвате чужих земель. Главный Юзоф почувствовал облегчение: всё возвращается на свои места.
Божественному было нелегко защищаться, поскольку его государство за последние двадцать пять лет действительно серьезно раздвинуло свои границы, основав много поселений и городов, а еще многочисленные колонии за тысячи итэм от Грономфы. Способы же «освоения» новых земель зачастую были весьма сомнительны. Но он сумел быстро расправиться с оппонентами и вернулся на старую дорогу:
– О Юзофы Шераса! Говорить о преступлениях и несправедливостях сегодняшнего Берктоля можно бесконечно. И виной тому всего один человек. Сегодня Большое берктольское заседание, то есть единственный день в году, когда мы можем менять Главного Юзофа. Не упустите эту возможность, иначе можете всё потерять. От имени Авидронии я выношу на Совет Шераса вопрос о низложении Сафир Глазза как занимающего свое место незаконно и как человека, совершенно извратившего «слезные заветы» Священной книги. Я требую самым серьезным образом расследовать его деяния и предать хитроумного мошенника жестокому наказанию.
– Ты не имеешь права выносить на голосование такие вопросы! – взорвался Мудрейший и посмотрел на Юзофов, ища в их рядах поддержки. И даже бросил взгляд на Измаира.
– Авидрония обладает в Совете Шераса «достоинством», измеряемым восемью хоругвами. Насколько мне известно, сегодня меня поддержат наши старейшие союзники: Медиордесс – шесть хоругв и Яриада Северная – четыре голоса. Итого восемнадцать. Этого вполне достаточно, чтобы потребовать голосования. По крайней мере, согласно «слезным заветам», если они здесь еще действуют и если ты и это не подправил….
Сафир Глазз вынужден был уступить. Совет Шераса приступил к голосованию. Юзофы по очереди подходили к «чашам мудрости» – красной, если хотели низложить Мудрейшего, или к синей – если были не согласны с предложением Инфекта Авидронии. Сам же Сафир Глазз подошел последним, до этого времени внимательно наблюдая со стороны, кто как голосует. Трясущимися руками он вынул из туго набитого кожаного мешочка свои двадцать пять голосовательных палочек и всё опустил в синюю чашу.
Вскоре считалыцики подвели итог. Божественный собрал всего двадцать восемь голосов. Это был безнадежный проигрыш.
Главный Юзоф принял независимую позу и нагло посмотрел на правителя из Грономфы. Теперь он его не боялся. Нисколько! Мало того, используя ситуацию, Мудрейший тут же поставил вопрос о наказании Авидронии: он потребовал лишить ее представителя права выступать на Совете Шераса, а также настаивал на изменении границ страны. Юзофы опять голосовали, и Авидрония опять проиграла.
– Теперь же, о величайший правитель, я правом, данным мне Берктольским союзом, прошу тебя покинуть совещательную залу – нам надо продолжать, – сказал Сафир Глазз, обращаясь к Инфекту, и первый раз за сегодняшний день его узкие рыбьи губы вдруг раздвинулись в сладчайшей улыбке.
– Невиданное бесчестие! Сейчас они увидят, что такое божий гнев, – шепнул на ухо Идалу ДозирЭ. – Такое он не стерпит, ни за что!
Воины приготовились к худшему.
ДозирЭ оказался отчасти прав. Божественный в самых изящных формах поблагодарил Юзофов за оказанное внимание и тут сообщил достойнейшему собранию:
– От имени своего народа я заявляю, что Авидрония покидает Берктольский союз. При этом мы отзываем свои партикулы и более не будем посылать вам золото. С сегодняшнего дня Грономфа не признает законы Берктоля и будет впредь поступать по своему усмотрению. Если же вы, уважаемые Юзофы, все-таки когда-нибудь опомнитесь, то пришлите мне Сафир Глазза в львиной клетке, ибо он всех нас предал, и я, может быть, вас прощу, и Авидрония вернется в союз. А если вы и впредь будете обижать авидронов, живущих в этом городе и в этой стране, я вернусь сюда с большим войском и силою оружия восстановлю справедливость. Эгоу!
Слова Алеклии потрясли всех без исключения. Летописцы, которые плотной гурьбой сидели в отведенном для них месте, до сих пор не веря в такую удачу, с упоением застрочили лущевыми стержнями в своих книгах, стараясь в точности передать каждое слово. Не пройдет и нескольких дней, как весь континент с помощью голубиной почты узнает о происшедшем. Люди, собираясь в большие толпы, будут десятки раз перечитывать вслух речь Инфекта Авидронии, подолгу обсуждая смысл каждого выражения.
Многие Юзофы в этот момент жестоко пожалели, что сегодня не сказались больными или не прислали вместо себя помощников. Чем еще обернется сегодняшнее Большое заседание? Только Мудрейший не испытывал страха или угрызений совести: «Ну и что? – только и подумал он. – В конце концов Фатахилла именно этого и хотел».
Уже у двери Божественный вдруг что-то вспомнил и обернулся:
– О Юзофы, примите от меня на прощание эту Священную книгу. Она подлинная. Восстановите в Берктольском союзе законность во благо народов континента. И мой вам совет: держите ее подальше от Мудрейшего. А взамен я заберу эту.
И Алеклия указал рукой на нишу, которую охраняли воины «Золотого отряда».
По знаку Божественного ДозирЭ принял у него книгу и пошел к нише. Путь ему преградил Измаир. Некоторое время воины обменивались «любезностями», пока Сафир Глазз, видя, что дело идет к кровавому побоищу, не окликнул сотника: «Пусть берет!»
ДозирЭ отдал Священную книгу Божественного и получил взамен «слезные заветы» Главного Юзофа.
– Жаль, что не пришлось тебя убить, – шепнул на прощание ДозирЭ берктольскому сотнику.
– В чем же дело, рэм? Я всегда готов с тобой встретиться. Дай только знать!
– Отлично, надеюсь, наш правитель задержится на несколько дней в Берктоле…
Авидроны ушли. Покинул свое «наидостойнейшее» место и Юзоф Авидронии.
Вслед за Авидронией заявили о выходе из Берктольского союза Медиордесс и Яриада Северная.
Вскоре Сафир Глазз, вполне освоившись со всеми происшедшими изменениями, произносил новую пламенную речь. Он говорил о несовершенстве берктольских законов, многие из которых давно устарели, о том, что пора бы поменять и некоторые «слезные заветы». Юзофы с неподдельным вниманием слушали Мудрейшего, и в знак согласия дружно кивали головами и громко выражали одобрение.
На следующий день ДозирЭ, Идал, Одрин и напросившийся с ними Семерик, зашли в авидронскую кратемарью, где заказали еды и вина столько, что ошалевший слуга долго не мог понять, сколько еще человек примет участие в пиршестве. Вдоволь наевшись и напившись, белоплащные отправились к источнику Вецони и потратили на этот путь немало времени, потому что нечаянно смешались с праздничным шествием. Плотная людская толпа, разодетая в смешные наряды и с масками на лицах, подхватила воинов и понесла их совсем в другую сторону от той, в которую они собирались двигаться. Истратив изрядно сил и наставив весельчакам немало синяков, авидроны наконец выбрались из толчеи и поспешили своей дорогой.