– Война с Иргамой длится вот уже почти два года, – не унимался представитель собраний, – а о конечной победе пока и речи нет. Мы слышим только о сражениях и об удачных осадах, однако вот уже двадцать девять месяцев посылаем в Иргаму партикулы и несметное количество припасов, а взамен не получаем ничего, кроме твоих обещаний, мой Бог. Сколько же можно терпеть?
Божественный опустил голову, чтобы скрыть гнев. Представители народных собраний всегда и везде досаждали ему, и в такие мгновения он в полной мере ощущал себя именно инфектом, а не наследственным интолом, как иногда ему казалось на фоне всеобщей любви и слепого почитания. Но представители от Ресторий имели полное право по закону так себя вести – пристрастно спрашивать, требовать, указывать. Ведь в конечном счете они же его и избрали. Может быть, голос именно этого белита оказался решающим в том историческом голосовании, когда его объявили Богом и правителем всех авидронов. Эти же Граждане могут в любой день низложить его, собрав по требованию народных собраний Круг Ресторий.
Что же касается Иргамы, то война действительно затянулась, и конца ее, как ни смотри, не видно. Сегодня сто восемьдесят партикул находятся в землях Тхарихиба. Это более четырехсот пятидесяти тысяч цинитов. А еще наемники – тысяч пятьдесят. Но центральные территории Иргамы обширны и труднопроходимы, там почти нет дорог. Много хорошо укрепленных городов, которые приходится подолгу осаждать, поскольку иргамы отнюдь не трусливы и готовы сражаться до конца. Кроме того, Тхарихибу и Хаврушу несомненно помогают. Прежде всего, Берктольский союз, который теперь открыто призвал другие страны оказать поддержку Иргаме. Есть сведения о том, что и сам Фатахилла оказывает очень деятельное содействие Тхарихибу. Потребуется еще достаточно много времени, чтобы победить в этой тяжелой войне. И оступиться нельзя. Иначе все жертвы будут напрасными, а на Авидронию падет бесчестие. Жаль, очень жаль, что мир не наступил вместе с падением Кадиша!
Алеклия открыл было рот, чтобы ответить представителю народного собрания, но тут в разговор вмешался Провтавтх:
– Как и в случае с Кадишем, только тщательность приносит наилучшие результаты. Что сталось бы, если б авидронская армия двинулась сразу на Масилумус? Она бы погибла. В этом нет никакого сомнения. Разве можно оставлять в тылу враждебные города и крепости? А что будет есть и пить полумиллионная армия, если тыл не надежен, нет дорог, верных гарнизонов? Можно ли бросаться на врага, рассчитывая только на свои мускулы, когда в войнах прежде всего побеждает тонкая умная стратегия?
– В чем же заключается эта умная стратегия? – удивился представитель народных собраний. – Выйти со скандалом из Берктольского союза и обратить против себя половину континента?
– А в чем заключается твоя поддержка, достойнейший Гражданин? Сначала ты требуешь Иргаму немедленно наказать. Потом, когда Инфект посылает войска, выигрывает сражения, – ты недоволен долгой осадой Кадиша. А сегодня ты опять чем-то недоволен, в то время, когда наш доблестный Инфект одержал много побед и бросил к твоим ногам и к ногам всех Граждан миллионы берктолей золотом и всякими трофеями…
Разговор об Иргаме и о флатонах шел еще долго, однако постепенно Провтавтху удалось «усмирить» недовольного представителя народных собраний и даже в некоторой степени изменить его точку зрения.
ДозирЭ с любопытством прислушивался к разговорам, впервые столкнувшись с большой стратегией, о которой ранее не задумывался, однако при этом не уставал поглядывать на Андэль. Люцея, как и прежде, не подавала молодому человеку никаких знаков. Она ничего не ела, была неподвижна, напоминая беломраморную статую. В конце концов она испросила у Божественного разрешения удалиться и покинула почетное собрание в сопровождении двух своих служанок и нескольких телохранителей из числа белоплащных. ДозирЭ с тоской посмотрел ей вслед.
Пиршество разгоралось. Кубки опустошались один за другим, слуги продолжали удивлять гостей всё новыми и новыми блюдами. Было очень шумно, весь Дворцовый Комплекс гудел, словно улей. Утомившись за столом, авидроны оживленными компаниями прогуливались по парковым дорожкам. Некоторые шли танцевать.
Внезапно к ДозирЭ подошла незнакомая люцея, юная и тонкая. Она бесцеремонно присела ему на колени и предложила уединиться в одном подходящем для этого месте, где им вдвоем будет очень хорошо. Молодой человек не проявил желания, девушка рассмеялась и упорхнула прочь. Одрин, заинтересовавшись, пытался схватить люцею, но поздно – ее и след простыл. ДозирЭ обнаружил в своей руке серый онисовый клочок. Отвернувшись от друзей, он развернул его и прочел:
«Я желаю безотлагательно тебя видеть. Буду ждать у развалин Тобелунга».
Записка не была подписана, но ДозирЭ сразу догадался, кто ее отправитель. Он выскользнул из-за стола и, пройдя пятьдесят шагов, запахнулся в плащ и низко опустил голову; в следующее мгновение он затерялся в хмельной ликующей толпе.
Надо сказать, что ДозирЭ, будучи вот уже больше года телохранителем Инфекта и проведя на посту в том или ином месте не одну сотню страж, знал Дворцовый Комплекс со всеми его строениями, парками, дорожками и тропинками, может быть, лучше, чем содержимое своего кошеля. И поэтому, прекрасно понимая всю опасность предстоящего свидания, он выбрал не тот путь к развалинам Тобелунга, который напрашивался в первую очередь. Там ему пришлось бы на одном из участков преодолеть безлюдную площадку, где должны были нести стражу воины Белой либеры – его товарищи. Нет, ДозирЭ, уже достаточно опытный в военной тактике, выбрал самую длинную дорогу, но самую безопасную: здесь он мог бы всё время находиться среди веселящихся людей и не привлекать к себе внимания.
Однако этот план, благодаря нелепой случайности, едва не провалился. Проделав более половины пути, ДозирЭ вдруг нос к носу столкнулся с воином в плаще вишневого цвета. Тот самым бесцеремонным образом преградил ему дорогу, и молодой человек в удивлении поднял голову, чтобы рассмотреть того, кто отважился остановить сотника Белой либеры. ДозирЭ узнал Сюркуфа и, вспомнив шатер под Кадишем и себя, израненного, голодного, связанного, стоящего на коленях перед этим холеным Вишневым, невольно проронил: «Гаронны!»
– Эгоу, ДозирЭ, ты еще жив? Странно! – приветствовал Сюркуф молодого человека, не забыв коснуться кончиками пальцев лба. – Ты куда-то идешь? Тебя проводить?.. Удивляюсь, насколько живучи такие, как ты!
Первым желанием ДозирЭ было выхватить кинжал (меч не полагался к сегодняшнему церемониальному одеянию), но кругом были люди, да и перед ним был не явный враг – какой-нибудь дондрон с серо-рыжей косичкой, а авидронский воин, айм Вишневых. Молодой человек сдержался.
– Что же ты не выхватываешь свой кинжал? – словно прочитав мысли белоплащного, произнес Сюркуф. – Смелее! Помню, раньше ты пользовался им без разбора, калеча людей направо и налево. Почему бы тебе и сейчас, вот так же, запросто, не напасть на воина Вишневой армии? Вот будет веселье!
ДозирЭ вспыхнул и огрызнулся:
– Не дождешься!
На физиономии Сюркуфа расплылась сладкая улыбка: