— Давай заляжем и поспим. У тебя сиденья раскладываются? А вечерком видно будет…
Возражений не последовало. Они залегли в джипе, что безусловно было с их стороны величайшей глупостью и вопиющим пренебрежением военной наукой. Правда, перед тем, как заснуть, Деревянко пробормотал:
— Они нас тут не найдут?
В ответ засыпающий Леха-Упырь кое-как выговорил:
— Не должны… С дороги не видно…
Глупость не всегда наказывается должным образом. Поэтому вечером прапорщик проснулся не от грубого окрика и не от тычка автоматом под ребра — просто резко похолодало, и худой Деревянко замерз первым. Он сел, широко зевнул и растолкал сослуживца, приговаривая:
— Вставай, засоня! У меня идея есть!
Упырев поднялся, энергично потер ладонями щеки и вопросительно воззрился на Владимира:
— Ну и?
Идея состояла в том, чтобы, не выезжая на трассу, попробовать проехать по грунтовке дальше — а вдруг выведет на другую дорогу? Упырь воспринял идею скептически, но возражал вяло, потому что встречных предложений не имел.
— Тогда поехали! — подвел итог дискуссии Деревянко.
Сиденья были подняты в рабочее положение, стекла слегка прикрыты, и Алексей повернул ключ зажигания. Но едва мотор заворчал, набирая обороты, тут же его заглушил и выругался вполголоса:
— Тьфу, идиот!
— Что случилось? — не понял Деревянко.
— Бензин на нуле! Сюда, наверно, уже на резерве ехали. Ну, правильно: то эти «Развалины», то БМВ на дороге — совсем из головы вылетело.
— И что делать будем?
Упырев думал недолго:
— Голосовать пойдем.
Он полез в безразмерный багажник своего джипа и извлек оттуда двадцатилитровую канистру. Вручив ее Владимиру, присовокупил стодолларовую бумажку:
— Прямо ею маши, увидят — сразу остановят.
— А если туркмены наедут? Им и махать не надо…
Но у Алексея уже готов был целый план:
— Голосовать будешь ты, а я залягу в засаде, в канаве. Если спокойно набираешь бензин — возвращаемся и уезжаем. Ну а если туркмены… Им нужен я, тебя они сразу убивать не станут.
— Вот спасибо, порадовал!
— Не бзди, Дерево, я тебя прикрою… Только пистолет возьми на всякий случай.
С этими словами Упырь повесил на плечо автомат и уже собирался было идти, но остановился. Подумав, повесил на другое плечо РПГ и прихватил заряд.
— Вот теперь все. Потопали.
Они спустились с холма в быстро густеющих сумерках, подошли к дороге, движение на которой к ночи сильно поредело. В месте, где грунтовка выходила на асфальт, Упырь подвел Деревянко к придорожной канаве, обросшей кустарничком:
— Я буду лежать здесь. Ты будешь голосовать там, — он указал чуть дальше по трассе. — Если что не так — не стой на линии огня. А еще лучше — падай. Понял?
Владимир ничего не успел ответить, так как Алексей неожиданно толкнул его на дно той самой канавы, в которую собирался залечь, и сам свалился вместе с Деревянко, прижимая палец к губам:
— Тс-с! Это они… Лежи тихо… — Алексей шептал в самое ухо прапорщика.
Между тем на дороге послышался скрип тормозов и у обочины, буквально в пяти метрах от залегших сослуживцев, припарковалась машина. Хлопнула дверца, слегка гортанный голос спросил:
— Ты куда?
— Отолью пойду, — ответил голос постарше и поглуше.
Говоривший встал как раз над той самой канавой, только чуть в стороне, и долго, обильно мочился. Потом тяжело заскрипела галька — боевик, облегчившись, возвращался к машине. В этот момент зашипела рация, типа тех, что используют для связи менты.
— Берды, Берды, ответь, — послышался сквозь треск кашляющий металлический голос. В вечернем воздухе он разносился далеко вокруг.
— Да, шеф, слушаю, — ответил Берды — видимо, тот самый старший.
— Ну что у тебя?
— Пока ничего. Ребята разъехались, ищут.
— Имейте в виду, упустите — всем яйца оторву. Он мне за братишку должен ответить! Чтобы привезли живого или мертвого!
— Шеф, их вроде бы двое.
— Вот обоих и привезите!
— Понял, шеф, понял. Все сделаем, не беспокойся.
— «Сделаем»… Знаю я, как вы делаете…
Некоторое время висела пауза. Потом шеф заговорил вновь:
— Вы где сейчас?
— На двести седьмом километре.
— Ты вот что, собери всех к себе. Потом скажу, что дальше делать.
— Хорошо, шеф, примерно через полчаса все тут будут. Тогда свяжемся…
— Ну, до связи…
Шипенье стихло. Берды негромко выругался.
— Ну вот куда они могли деться?
Молодой, с гортанным голосом, флегматично ответил:
— Куда угодно. Степь большой…
— А-а, ну тебя.
Снова раздался шип: Берды включил рацию и начал вызывать подчиненных:
— Меред, Ораз, ответьте! Меред, Ораз, ответьте!…
Ему откликнулись неразличимые металлические голоса:
— Да, Берды, слышим тебя… Слышим…
— Я на двести седьмом километре. Подъезжайте сюда, поступила команда от шефа. Как поняли?
И вновь раздались металлические голоса:
— Поняли, едем… Едем…
Деревянко и Упырев валялись в своей канаве, замерев. Похоже, против них разворачивалась настоящая войсковая операция. Только погон у участников не было. Но все же сослуживцы имели одно бесспорное преимущество: они знали, где их враги, а где они — враги не имели представления.
Им пришлось греть землю еще минут двадцать, пока подъехала одна машина, за ней минут через пять — другая. Они встали друг за дружкой у той же обочины, боевики вышли. Дождавшись, пока все собрались, Берды начал говорить:
— Шеф недоволен. Вы сами хоть можете объяснить, как мы их упустили? Не можете ответить? Вот и я не могу. А отвечать перед шефом мне придется. Он обещал всем яйца оторвать. Но мне-то первому! Поэтому сначала я вам оторву. Если не найдем…
Гневную речь начальника прервал тот же молодой гортанный голос:
— А куда они могли деться? Если ни вперед, ни назад — не под землю же? Значит, на боковой дороге прячутся… Вот, хоть на этой. Их, кстати, последний раз где-то здесь и видели.
Берды быстро оценил справедливость суждения и тут же перехватил инициативу:
— Правильно. Я и сам это хотел сказать. Значит, будем обшаривать боковые дороги. Начнем с этой… Меред, поднимись наверх, посмотри, что там. Ты, Ораз, — возьми карту, нужно поглядеть, сколько проселков на этом участке…