Вдруг мне вонзили в спину томагавк:

— Раф, ты самая настоящая сволочь! Почему ты меня не встретил?!

За моей спиной очутилась Настя в розовом спортивном костюме и кроссовках «Louis Vuitton» — ее обычная дорожная амуниция для самолетов, поездов и дальних автомобильных перегонов. Она с коварной ехидцей и презрением смотрела на меня, подперев рукой один бок.

Кто бы мог подумать: за всеми своими сегодняшними похождениями я совершенно забыл, что ночью надо ехать в Домодедово встречать жену.

Рафаэль:

— Масюнь, ну прости, у меня отец умер!

— Чего ты гонишь, пьянь? Ты же говорил, что он у тебя умер семь лет назад!

— Да, но сегодня я впервые побывал на его могиле. Ты знаешь, я расплакался, как мальчишка!

Настя заглянула через мое плечо.

— Что ты делаешь? У тебя, случайно, крыша не поехала?

Рафаэль:

— Что надо, то и делаю, не суй нос не в свою тему!

Она схватила меня за волосы и запрокинула мою голову. Ее жестокие цыганские глаза нависли над моим лицом безжалостной плахой:

— СЛЫШИШЬ, НЕ СМЕЙ ТАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ! НИКОГДА! ДРЯНЬ!

— Хорошо! Отпусти!

«В семейной жизни главное — терпение… Любовь продолжаться долго не может», — утверждал Чехов А. П. (1860–1904).

Она отпустила.

— Собирай свои бумажки и вали отсюда в гостиную. Я спать хочу, как сука последняя!

Я не замедлил собрать все, что было разложено на полу, и поспешил к двери.

Настя:

— Постель перестелил после своей Вики? Мне еще не хватало заразу какую-нибудь подцепить!

— Какая такая Вики? — изумился я.

— Такая! Блондинка с крысиной мордочкой!

Она сильной рукой сдернула постель с кровати на пол и сдвинула зеркальную панель встроенного платяного шкафа, собираясь достать чистое постельное белье.

Я аккуратно прикрыл за собой дверь. Такая женщина способна свести с ума!

Глава 17

Она смотрела на меня, а я на нее. Мы красноречиво безмолвствовали. Мы крепко держались за руки, словно таким образом установили прочную связь между нашими энергетическими потоками, объединили наши души и сущности в целостную биосистему. И не было в этом мире больше ни черта — ни наседающих со всех сторон предметов и всякой пялящейся на нас быдлятины, ни давящих стен многозального кинотеатра «Октябрь», ни города, ни планеты, ни даже космоса. Существовали только мы, открытые друг другу настежь, нагие до органов и костей, будто просвеченные мощным потоком рентгеновских лучей.

Мизансцена такова: мы с Вики заняли превосходную позицию на диванчике во французском кафе при кинотеатре и ждали своих салатов и пирожных, а к ним напитков и текилы. Амеба-официантка в конце концов изобразила наш заказ, и мы вынуждены были с величайшим сожалением отлипнуть друг от друга и немного прийти в себя.

И все же я сознался ей тогда:

— Ты — единственное, что имеет для меня значение!

А она ответила своим привычным эсэмэс-слогом — впрочем, не очень-то искренне:

— Ты тоже!

Наверное, мы оба преувеличивали. Она-то уж точно; да и я, как всегда, жил легкомысленным сиюминутным чувством — наши жизни были полны многими другими людьми и событиями. Однако такие вот эпизоды абсолютного СЛИЯНИЯ и ОТКРОВЕНИЯ могли не на шутку сблизить нас, перелопатить вдоль и поперек сценарий нашего тревожного будущего…

Вики как всегда великолепна и желанна. До слез, до слюней, до дрожи в коленках. Все мои знакомые просто в восторге! Этот искрометный взгляд, наполняющий до краев надеждой, этот совершенно неповторимый грациозный поворот головы, который напрочь сносит крышу, и эти знакомые губы, с которых так сладко в минуты сближения слизывать мед наслаждения. Я пронизан искушением, я задыхаюсь от счастья! Все в ней приковывает внимание, завораживает, заставляет испытывать невозможную боль и нестерпимую жажду…

Когда я с ней, она так на меня воздействует, что я всегда не в адекватусе. Один стародавний корефан — Валерка-полиграфист с гангстерской рожей — говорит по этому поводу, что в ней слишком много «ретуши» и «расфуфыра», что я просто на нее «подсел», как на определенный кайф. Что таких вот смазливых мартышек по Москве — как китайцев на Дальнем Востоке, пруд пруди, причем любого «кегля», то есть на любой вкус. И вообще, никогда нельзя «заклиниваться» на одной — «яйца потеряешь» (перестанешь быть настоящим мужчиной). Он обожает наставлять, всегда лихо рубит сплеча, как Бред Питт в фильме «Троя», но я на него почему-то не обижаюсь. Наверное, потому что, если отбросить все сопливо-чувственное, розово-субъективное, взглянуть на вещи сухо и трезво, он, падла, конечно, прав…

А Вики с ее тонким чутьем понимает, что, когда мы вместе, я нахожусь полностью под ее диктатом, и эффективно пользуется этим. Я в натуре ее раб — жалкий, пресмыкающийся, безотказный… А мне до лампады! Я готов на любой произвол, любой каприз во имя того, чтобы наша заманчивая рапсодия никогда не смолкала…

Фильм оказался феерическим. В темноте и безлюдье зрительного зала я сумел растопить сердце своей высокомерной льдинки. Мы целовались, жонглируя языками, обрушивали друг на друга дерзкие ласки, и еще я нежно покусывал ее пальчики, руки, плечи, шейку, ушко… Я ничего не видел и не слышал — нашпигованный переживаниями, я окунулся с головой в теплые облака и плыл вместе с ними в сторону необъяснимых ярких вспышек. В голове полыхал напалм. Была б моя воля, я ее всю покусал бы, до крови, а еще лучше — съел бы по-львиному, до последней косточки. © В каждом из нас так или иначе таится каннибал. Видя, что загнать моего джинна в бутылку уже не получится, она неожиданно для меня взяла дело в свои руки, и вот я, отмучившись, уже бил картечью в спинку впередистоящего кресла. Вот это прикуп!

В машине рвал и метал хренов канцероген — диджей Джедай. Он был явно не в духе — изрыгал буйство звуков, харкал кровью в уши из многочисленных колонок моего «999». Сегодня его героиновый музыкальный кумар напоминал затяжной прыжок в бездну. А все потому, что вот уже два часа без передыху названивала и тупила любимая женушка: где я, когда вернусь? А я ей запрягал то про совещание у Миронова, то про конфидент с Хабаровым. «Передавай привет Вики!» — произнесла она в последнем разговоре ангельским голоском и свирепо разъединилась.

Вики попросила отвезти ее в ночной клуб «Фабри́к», Садовническая улица, дом 33, где она сегодня собиралась тусить до утра со своими кривоногими подружками. Я же, совершенно удрученный, торопился к себе на дачу, предвкушая кровавую грызню с Настей.