Именно ужас Смерти_с_орбиты в свое время побудил Барру капитулировать, потому что все были бы очень рады умереть лицом к лицу с человеком или танком, но никто не хотел умирать для того, чтобы после смерти мыть в лоханке чужие перья. Все хотели, чтобы после смерти перья мыли им.
Радость_тьмы выбежал из казармы, и Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии видел его на тактическом экране как красную прыгающую точку, к которой со всех сторон сбегались точки зеленые.
Самые умные зеленые точки забивались куда-то в кусты или за стены, а самые глупые бежали к красной и сразу же становились из зеленых желтыми.
Белоперый_парящий видел, что на схеме он тоже обозначен красной точкой и что к нему тоже спешат зеленые. Было даже удивительно, почему командиры еще не сообразили, что противник тоже видит тактическую картину, и не попытались блокировать канал.
– Седьмой, седьмой, я пятый! – донеслось до Белоперого из наушника на оторванной голове. – Седьмой, вы живы? Прием, прием.
Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии вздохнул. Это было бы прекрасно, если б две красные точки дрались против нескольких сотен зеленых и еще против тяжелых флайеров и танков, обозначенных не точками, а квадратиками и кругами. Но, к сожалению, предки спросят не только: «Скольких ты убил?» Они спросят: «Убил ли ты столько, сколько можно было убить в этом деле?»
Когти барра разомкнулись – на крыле вместо сплошной режущей кромки теперь сидели сто восемьдесят мелких коготков. Коготки с немыслимой скоростью забегали по клавиатуре, скользя по директориям и вводя команды.
Через секунду крайний коготь ударил по клавише ввода, и силовые поля в зверинце исчезли. Обезумевшие от взрывов животные выскочили на дорожки сада.
Двадцатиметровый василиск медленно заструился наружу, ощупывая окрестности своими глазами-локаторами, и через секунду сигналы вернулись, отразившись от чего-то двуногого. Глаза сменили режим, и вместо радиоволн вперед устремились гамма-лучи. Двуногое вскрикнуло и упало.
Василиск пополз вперед и вцепился зубами в податливое вкусное мясо.
На тактическом экране, перед глазами Белоперого_парящего_в_ночном_безмолвии, возникли тысяча двести семнадцать красных точек. Не все были так опасны, как василиск, но каждая точка означала живой организм, перемещающийся по территории комплекса и не отвечающий на опознавательный сигнал «свой-чужой».
Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии одним движением крыла снес управляющую консоль, подхватил импульсную пушку и выпрыгнул-вылетел в окно.
* * *
Лиспет Роса, командир 1-го гвардейского охранного полка, несущего охрану периметра и автодороги, сидел в командирском танке, парящем над неровными оголовками скал, и с ужасом смотрел на две красные точки на дисплее.
Барры. Проклятые барры. Они наконец восстали. Как только Лиспет услышал об утреннем расстреле в квартале барров, он понял, что добром это не кончится.
Чертовы петухи.
Роса три месяца служил на Барре. Он был в оккупационных войсках, и он помнил, как однажды они решили устроить показательную казнь и на глазах нескольких стариков и цыплят убили троих повстанцев. Они притащили лазерный станок, способный резать корабельную броню с точностью до двадцати нанометров, задали станку программу и привязали барра к столбу. Чтобы порезать барра на полоски в двадцать нанометров, понадобилось семь часов, хотя, конечно, сердце его остановилось задолго до этого. За все три часа, пока барр был в сознании, он ни разу не застонал и не закричал.
Потом то же сделали со вторым и с третьим.
На следующий день за фаршем, в который превратились трупы, в часть явились три баррийские самочки. Начальник Росы особо настоял на том, чтобы это были самочки, самки не участвовали в сопротивлении, и это знали все. Солдаты собрались вокруг самочек и отпускали довольно-таки сальные шутки, когда одна из самок взмахнула крыльями и закричала что-то про месть и славу.
В то место, где у них созревают яйца, самочки напихали взрывчатки пополам с радиоактивным торием.
Взрывчатка убила человек сорок, а остальных списали и отказались платить пенсии по инвалидности. Роса в тот день был в патруле и потом вместе с остальными занимался обеззараживанием местности.
Роса знал, что этот случай был предметом особого разбирательства Гнезда Старейшин, потому что это было страшным позором, что самки умерли вместо самцов. Но потом все-таки было решено, что самцы против форта ничего не могли поделать, а случай этот оставлять без последствий было нельзя.
Чертовы петухи! Хорошо, если их там двое.
А если их сто?!
Это наверняка восстание – сначала они сбили базу над Баррой, взорвали ее с помощью смертников, это им раз плюнуть, а теперь правительство врет, заметая следы, о каком-то «Эдеме», о пиратах, – с каких это пор пиратам сдались военные базы? Сначала они сбили базу над Баррой, а теперь они устроят резню на Ярмарке.
Наверняка они сговорились с Семьями. Семьи за прибыль готовы продать кого угодно, хоть самого императора.
Липкий ужас катался в животе подполковника Росы, «вторая кожа», надетая под полуброней, не справлялась с обильным потом, и подполковнику хотелось завопить от ужаса, вышибить люк и убежать куда-то из танка. Умом он понимал, что парящий танк, с броней, выдерживающей термоядерный удар, со встроенной гравитационной подушкой и гиперпушкой, способной пробить силовое поле и бронепласт толщиной до сорока сантиметров, – самое безопасное сейчас место на всей этой горе. Два петуха-переростка – два комка перьев, крови и мяса – не могут уничтожить пятьдесят танков типа «Оскал». Даже тем трем самочкам это было бы не под силу.
И все-таки подполковнику хотелось бежать, и, чтобы снять напряжение, он ударил пальцем по комму. На главном экране нарисовалось спокойное лицо Илены Саная – Главной Бабы Главной Семьи, – тысяча ттакк, в одном правы барры, что не дают своим самкам поднимать глазки выше кромки крыла!
– Слушаю, – сказала Илена.
– Это ваши штучки? – заорал Роса.
– Что такое?! – Лицо госпожи Саная было безмятежным, как лотосовый пруд ранним утром.
– Барры! Эти чертовы барры! Они решили убить губернатора! Яйца ттакки! Вы за это ответите! Мы докажем!
Роса вырвал карточку из слота, и на тактическом дисплее снова загорелись две красные точки в окружении двух тысяч зеленых.
Танк ощутимо тряхнуло – он налетел на изрядный обломок скалы, и гравиподушка не сочла нужным компенсировать удар.
Лиспет Роса сидел внутри трехсоттонного чудовища, с легкостью преодолевавшего тридцатиградусный склон; ширина лобовой брони «Оскала» составляла шестьдесят сантиметров, сухие ветви вспыхивали и сгорали, столкнувшись с активным силовым полем танка, пятисотлетние стволы ттаккского дуба выворачивало из земли; ресурс гравиподушки составлял полтора часа; «Оскал» был способен переплыть лаву и перелететь пропасть, и гиперпушка танка могла разнести любой объект на территории комплекса. Возможно, она даже могла проломить силовой кокон внутренних помещений.