— Что это ты меня своей милой называешь, когда это ты успел соскучиться?
«Она стала бы лучшим полицейским, чем я», — подумал Мэтерз. Он так и не научился скрывать свои чувства. Если кто-то начинал с ним флиртовать — пусть даже самым невинным образом, Мэтерз резко сворачивал отношения, прекрасно зная, что, вернувшись домой, ничего не сможет утаить от жены.
— Ты, кстати, не звонила утром Сандре?
— Сегодня утром? Звонила. Но она не брала трубку. А что?
— Наверное, была занята с лошадьми. Она тебе позвонит, когда у нее будет свободная минутка.
— Билл…
— Что?
— Что ты мне мозги пудришь?
Вот бы она была с ним, когда придется кого-то допрашивать!
— У меня, наверное, от усталости крыша поехала, дорогая. Я уже просто никакой.
Ее молчание слишком затянулось.
— Ты что-то сказала? — спросил он.
— Не надо меня больше называть дорогой, — жестко сказала она.
Мэтерз завязал узелок на память. Когда в следующий раз ему придется столкнуться лицом к лицу со здоровенным заключенным, он обязательно вспомнит, почем фунт лиха. По сравнению с предстоящим объяснением с женой, когда он ей скажет, что им на некоторое время придется переехать в безопасное место, встреча с самым закоренелым убийцей показалась ему детской шалостью.
— Дорогая…
— Прекрати немедленно! Лучше не доводи меня, Билл!
— Хорошо, хорошо. Послушай меня. Этой ночью на Эмиля было совершено нападение. С ним ничего не случилось, но, знаешь, на него напали в его собственном доме.
— О Господи! Билл, Сандра, наверное, чуть с ума не сошла!
— Какое-то время их ферму будут охранять. Знаешь, Донна, мне пришло в голову, что нам бы лучше куда-нибудь ненадолго переехать.
— Что?
— Это скоро закончится. Совсем ненадолго.
— Что? Билл!
— Мне просто кажется, что нам бы тоже было разумнее принять кое-какие меры предосторожности. Знаешь, может так случиться — хотя, конечно, вероятность этого совсем маленькая, — что мы тоже окажемся в опасности. Никто понятия не имеет, почему так произошло.
На этот раз она молчала целую вечность, но совсем по-другому, как будто стрелки часов начали обратный отсчет времени. Тишина была призрачной, воздушной.
— И куда же мы поедем? — глухо спросила Донна Мэтерз мужа.
— Я подумал, может, к моей сестре?
— А что, Билл, у Дженис есть две лишние спальни или двуспальная кровать? — с вызовом спросила она. Билл какое-то время переждал, чтобы дать ей время успокоиться, странным образом испытывая благодарность жене за то, что она вконец не вышла из себя. — О Господи, — сказала она, уловив, наконец, суть дела. — А ты что — с нами не поедешь?
— Так будет лучше и для Кит, и для тебя. Это было бы слишком рискованно.
— Ох, Вильям. Билл!
— Я буду вас навещать, заезжать к вам. Это ненадолго, моя дорогая.
— Я не могу на это пойти! — в конце концов выпалила она. — Снова я этого не допущу. Так жить невозможно.
— Ну хватит, Донна, я же полицейский.
— Да, ты полицейский. Вот и прекрасно. Я ничего против этого не имею. Но когда ты решил стать напарником Эмиля, никто не говорил о том, что это на всю жизнь. Ты можешь поменять себе партнера и вернуться к жизни нормального полицейского. Один Бог знает, что с тобой может случиться, если ты этого не сделаешь!
Мэтерз так и держал в руке чашку с кофе, но только теперь решил сделать еще глоток. Потом он раздраженно вздохнул.
— Донна, ты же прекрасно понимаешь, что я не могу его сейчас оставить одного.
— Именно в этом мы с тобой отличаемся, Билл. Потому что я — могу.
Она повесила трубку.
Мэтерз так и стоял как побитая собака, думая о том, почему в кино, когда кто-то бросает трубку, второй собеседник еще продолжает талдычить «алло, алло». Кому может прийти в голову обращаться к назойливому короткому гудку, если ясно и самому безмозглому болвану, что связь прервана? Мэтерз переждал минутку, отпил еще глоток кофе, потом снова набрал номер.
— Не делай этого, Донна.
Некоторое время она молчала, и по ее дыханию ему показалось, что она смирилась с неизбежным.
— Ладно. Я с Кит уеду к Дженис. Но нам с тобой надо будет серьезно поговорить, Билл.
— Хорошо. Возьми с собой только самое необходимое. Все остальное я подвезу вам позже. Теперь слушай внимательно. Когда поедешь, возьми такси и выйди у торгового центра. Зайди туда на пару минут. Потом выйди и возьми другую машину, чтобы доехать оттуда до Дженис. Хорошо?
Он слышал, как Донна глубоко вздохнула, будто осознала степень риска.
— Ладно, — согласилась она.
— Ну вот и хорошо. Не переживай. Все будет хорошо.
— Все должно измениться, Билл.
— Дай мне только закончить с этим делом.
— Эмиль говорит Сандре то же самое столько, сколько они женаты. Он повторяет одно и то же при каждом опасном деле.
— Донна, мы поговорим об этом, когда управимся с этой передрягой. Я тебе обещаю.
— Ты бы, Билл, лучше всерьез подумал насчет того, чтобы расстаться с Эмилем. И не надейся, что тебе удастся улизнуть от этого разговора. А теперь — пока, и, пожалуйста, очень тебя прошу, будь осторожен.
Он ждал. На этот раз она трубку не бросила.
— До скорого. Береги себя. Я с тобой свяжусь.
— Всерьез подумай над тем, что я тебе сказала. И сделай это.
Он повесил трубку и только тогда заметил, что чашка на блюдечке дрожит.
* * *
Когда полицейские, детективы и бойцы спецназа вбежали в здание, ноги тридцати человек дробно и гулко застучали по деревянному полу. Прозвучал сигнал отбоя, но никто не рискнул полностью в это поверить, поэтому полицейские по пути наверх повторно заглядывали в уже проверенные комнаты и коридоры.
Когда они достигли последнего этажа, Санк-Марс, как и остальные мужчины, перевалившие за четвертый десяток, запыхался и вспомнил свою спортивную молодость.
Полицейский в пуленепробиваемом жилете с автоматом наперевес жестом показал ему, что идти надо в последнюю комнату на четвертом этаже, и Санк-Марс направился туда в сопровождении Мэтерза и Трамбле. В помещении царило запустение, все было покрыто пылью, воздух был затхлым, по углам висела паутина. Окна покрывал слой маслянистой городской грязи. Кухонька — та часть помещения, которая больше всего заинтересовала полицейских, была отделена от просторного зала столом, чем-то напоминавшим стойку бара. Она бросилась в глаза Санк-Марсу и его спутникам, как только они сюда вошли. На раковине и на стойке виднелись пятна крови, на полу были набросаны окровавленные ватные тампоны и куски бинта. Мэтерз мыском ботинка показал на шприц. Около радиатора валялась пустая капельница.