– Заложницы, – поправился Травкин.
Одна из девушек высунулась из-под окутанных серебряной фольгой труб. На верхушке ректификационной колонны снова мелькнул зайчик, глухо щелкнуло, и перед девушкой взметнулся фонтанчик снега. Яковенко понял тактику снайпера – он загнал девчонок под трубопровод, шедший вдоль дороги, убивать их не стал – но и вылезти не давал.
Дверь заводоуправления распахнулась, и из нее выскочили двое боевиков.
Девушки вынырнули из-под трубопровода гораздо левее, оттуда, где снайпер явно не ожидал их увидеть, пробежали десяток шагов и бросились к маслоблоку. Трубы, оплетавшие здание, были как щупальцы гигантского кальмара. Запоздалая пуля отлетела от бетонной стены.
Девушки обежали маслоблок и запрыгали к периметру по глубокому снегу. Снайпер теперь не мог их видеть. Но у самого забора их ждали десять метров простреливаемого пространства, не защищенного ничем – ни складами, ни установками.
Из заводоуправления выскочили еще четверо, и откуда-то с другого конца территории к маслоблоку мчался серебристый джип.
Яковенко спрыгнул в укрытие и прижал глаз к прицелу. От него и до снайпера было семьсот метров. ОСВ-96 била и дальше – но не со стандартным прицелом. Порывы косого ветра достигали шести метров в секунду. С расстояния в четыреста метров Яковенко попадал из СВД в пятикопеечную монету, но он не был профессиональным снайпером и никогда не работал в боевых условиях с ОСВ-96.
Девчушки выскочили на финишную прямую. Двое солдат из оцепления, видимо услышав выстрелы, бросились к периметру. Один полез на забор, даже не думая, какая из него выйдет отличная мишень.
Блик на вершине установки дрогнул. Яковенко видел перед собой в прицел чужую оптику. Поправки на ветер для тяжелой двенадцатимиллиметровой пули Яковенко решил не учитывать.
Серебристый джип влетел в снег в двадцати метрах от девушек.
Девушки добежали до стены.
Яковенко выстрелил.
Солдат-срочник, оседлав забор, переваливал их одну за другой.
Дверца джипа стала отворяться, и Яковенко мгновенно перенес огонь туда. Стекло водительской дверцы брызнуло, как ледок, по которому ударили кувалдой.
Солдат-срочник, пригибаясь, уже бежал вдоль забора. Одну из девушек он тащил на спине. Другая бежала за ними, и к забору наперерез уже летел БТР.
Яковенко оторвался от прицела. Глазам его представилось любопытное зрелище. Травкин лежал на снегу и спокойно разглядывал в бинокль территорию завода. Генерал Терентьев лежал тоже. Он уткнулся мордой в колесо «хаммера» и закрыл уши руками. Видимо, начальник управления «С» испугался, что снайпер сейчас будет стрелять не по девушкам, а по тому, кто затеял с ним дуэль. И, разумеется, вместо снайпера выберет человека в погонах.
Прошло с полминуты, прежде чем Терентьев покрутил головой туда-сюда, приподнялся и осторожно выглянул из-за колеса.
– А? Э? – сказал генерал.
Когда Яковенко и Травкин добрались до линии оцепления, сбежавших девушек уже вытаскивали из БТРа. Они целовали солдат и дрожали от холода, и Яковенко стащил с себя куртку, когда увидел, что на одной из заложниц нет ничего, кроме парусинных брючек и вышитой кофточки.
В эту секунду рядом с БТРом затормозил мощный «Хаммер», и из него выпрыгнул багровый от гнева Терентьев.
– Ну, и что ты мне вешал лапшу на уши? – заорал Терентьев, – что снайпера нельзя снять? А? Да ты… да тебя…
– Я его не снял, – спокойно сказал Яковенко.
– Почему не снял? – вскричал генерал-лейтенант.
* * *
Обе девушки были секретаршами Сурикова. Чеченцы отправили их на кухню готовить еду для заложников, и одна из них, Надя, отпросившись в туалет в подвале (туалет был мужской и ей ранее незнакомый), заметила над кабинкой крошечное вентиляционное окно.
Надя вернулась обратно в столовую и работала еще двадцать минут, а потом незаметно для отвлекшихся чеченцев выскользнула в туалет с подругой.
Девушки быстро выбили окно и протиснулись на улицу через сорванную решетку подвала. Верхней одежды у них с собой не было, да они и не пролезли бы в ней в крошечное окошко. Им повезло – щель, в которую они просочились, была скрыта от выставленных постов гаражами и сараями.
Несмотря на то что Хасаев отпустил уже семерых человек, тяжело раненных во время захвата, штаб до сих пор не имел никакой определенной информации о том, что происходит внутри.
Врачей приводили в здание с завязанными глазами. За попытку заговорить с ранеными били раненых. И если общее число заложников, по-видимому, более или менее совпадало с цифрой «пятьсот», названной самим Хасаевым, то ни местонахождения их, ни того, находились ли они в одном или нескольких помещениях, ни, наконец, схемы минирования этого помещения или помещений, – ничего известно не было.
Сбежавшие заложницы были первыми и очень толковыми свидетельницами.
По их словам, заложники были сосредоточены в одном помещении на третьем этаже, и было их там не меньше четырехсот. В качестве бомбы чеченцы использовали удлиненные заряды разминирования, – десятиметровые шнуры, набитые пластифицированной врывчаткой из смеси гексогена и алюминиевой пудры. В Чечне в обиходе такие штуки назывались «змей горыныч» и использовались для расчистки минных полей. «Горыныч» выстреливался машиной разминирования; потом ИМР отползала назад, выпрямляя шнур, и его подрывали, расчищая проход шириной пять-шесть метров, достаточный для танков и БТРов. Иногда такой «змей горыныч», хранившийся на складе неведомо с какого года, оказывался с дефектом и не взрывался. Тогда он становился лакомой добычей для чеченских боевиков. Десятиметровая анаконда легко резалась на цилиндры по два-три килограмма, в отрезок втыкалась тротиловая шашка или даже просто детонатор, – и готовый заряд закапывали в ведре рядом с дорогой, по которой должна была идти колонна русских войск. Иногда в ведро для надежности насыпали шарикоподшипников и прочих железяк.
На этот раз ничего заряды не резали: оба «змея горыныча» лежали в зале целиком, прямо в тех же ящиках, в которых хранились на складе в Бериково. Оба заряда были соединены со стандартной подрывной машинкой, судя по описанию, – небольшой ПМ-4. Человек, державший машинку, всегда находился в противогазе.
Это несколько обнадеживало: Яковенко больше всего боялся взведенных самоделок, которые подрываются, едва обкурившийся боевик уберет ногу с пружины, – а то и черт знает отчего. Отсутствие граждан и гражданок в самой модной новинке сезона – поясе шахида – тоже радовало. Это если не считать того, что весь Кесаревский НПЗ стал самым большим в мире поясом шахида.
– А как шли провода от взрывчатки? – спросил Яковенко.
– В потолок, – ответила Надя.
Яковенко и Травкин вытаращили глаза.
– Разве вы не знаете? Я думала, что это известно штабу. Ими руководит Саша Колокольцев. Генеральный директор той фирмы, которая монтировала на заводе систему охраны.