– Я с Григорьевым ни копейки не делил, – отчеканивая каждое слово, – сказал Суриков. – Он ко мне приходил, просил сырье, я ему давал. Памятуя о ваших отношениях.
– А где же деньги?
– Спросите у Григорьева.
– А где Величка?
Суриков помолчал.
– Ольга Николаевна, знаете, что я вам скажу? Велимир Григорьев кинул и меня и вас, он клал денежку в карман, а когда запахло жареным, свалил. И дай бог, чтобы мы его больше никогда не увидели. Потому что тогда все косяки можно будет повесить на него.
– Как на него? – закричала Ольга Николаевна, – вы на него ничего не повесите, Артем Иванович! Веля … Величка жив! Величка мне все объяснит! Я все знаю! Я поняла, что вы хотите сделать, вы и ваш Рыдник, вы просто убьете Величку, чтобы все на него списать…
Телефон в кармане Сурикова зачирикал полонез Огинского. На экране был московский сотовый номер. Суриков, побледнев, взял трубку. Голос бесплотного собеседника громыхнул из динамика, как с горы Синай:
– Что же вы, Артем Иванович? Я весь день ждал вашего заявления. Я не люблю ждать.
И раньше, чем Суриков что-то успел ответить, в трубке раздались короткие гудки.
* * *
Было уже одиннадцать часов вечера, но в окнах заводоуправления по-прежнему горел свет. Карневич, второй день ночевавший на рабочем месте, сидел на диване в том самом костюме, в котором он, собственно, и ночевал.
Суриков ходил по кабинету взад-вперед перед скептически улыбавшимся Рыдником.
– Это бред какой-то, – говорил Суриков, – просто дикий сон! Она отрезает кусок моего завода и кладет его в глотку своему сыну. Потом она сажает туда своего любовника. Любовнику двадцать шесть, а ей пятьдесят четыре! Потом она хочет назначить этого любовника главой Госкомрыболовства, а деньги за это должен платить я! Я плачу, меня кидают – и я же виноват!
– Конечно ты виноват, – ответил Рыдник, – тебя развели. Сейчас берут с пяти, а назначают одного. Ты же сам мне объяснял: не помнишь?
– Слушай, Савка, я тебя прошу, найди этого Григорьева, этого… альфонса! Господи, лучше уж голубых брать на работу.
Рыдник задумчиво смотрел на Карневича. Тот встрепенулся.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал молодой директор.
– Иди, иди, Сережа, – всполошился Суриков, – ты хоть спал?
Карневич распрощался и вышел.
Суриков и Рыдник остались одни.
– Москва снимает губернатора Озерова, – сказал Суриков.
Начальник УФСБ саркастически усмехнулся.
– Я это знаю, – сказал Суриков, – и я в обойме. Ты знаешь, что мне предложили? Написать заявление на Озерова и его жену. За вымогательство.
– И что же они у тебя вымогали?
– Я заплатил деньги за постановление в пользу «Биоресурса». Я заплатил их Корчевнику прямо со счетов завода. Корчевник никому не нужен, и губернатор тоже никому не нужен. Из него хотят делать показательный процесс. Укрепление вертикали власти и все такое прочее. Я напишу заявление про взятку. И другое, о том, что «Лада» принадлежит ее сыну.
Генерал ФСБ, склонив крупную лысеющую голову, смотрел на своего партнера.
– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Артем, – это значит, что на заводе нас будет только двое. Никаких «Лад». Никаких диких проектов насчет всяких ярусоловов. Савка, ты понимаешь, что Андриенко – это оттуда же? Что они просто используют его вслепую! Этот гад не понимает, что он работает на меня и на тебя!
– Этот гад, – сказал, усмехаясь, Рыдник, – по моим сведениям, завтра возбудит еще одно уголовное дело. По факту незаконного перевода валютной выручки за рубеж. Они тут, знаешь, кое-что изъяли, пока обыскивали.
Рыдник небрежно выложил на стол две бумаги. Суриков недоуменно поднес бумаги к глазам. Первым шел договор с российским филиалом крупнейшей японской компании «Мицубиси» о поставке очистного оборудования для факельной системы. Первый транш – восемь миллионов долларов – был проплачен шесть месяцев назад. Деньги по второму траншу ушли в прошлом месяце – с санкции генерального директора Карневича.
Вторая бумага была справка ФСБ. Справка гласила, что подписи и печати японской стороны – это сплошная фальшивка и что местонахождение указанного в документах русского филиала «Мицубиси» не имеет никакого отношения к подлинному филиалу фирмы.
– Месяц назад, – сказал Рыдник, – я попросил у тебя пять миллионов. Не для себя, заметь. На благо родины. Что ты мне ответил? Что денег катастрофически нет. Очень интересный платеж – ты не находишь?
– Этот платеж как раз подтверждает мой тезис. Потому что это деньги Ольги Николаевны.
– Вот как? – спросил Рыдник, – а она уверена, что их получил я?
Суриков несколько мгновений озадаченно молчал. Потом вгляделся в бумагу, оторопел и воскликнул:
– Господи… так это… в сентябре! Ах этот сукин сын Карневич!
– Не надо, Тема. Это твой фирменный прием. Мне объяснять, что денег нет, потому что они у губернаторши, а губернаторше объяснять, что денег нет, потому что их украл я.
Генерал-майор встал.
– Дело о гибели подводной лодки – это вопрос национальной безопасности, и к нему, конечно, подключится ФСБ. От моей позиции в этом деле очень много зависит. Тебе будет очень сложно без меня найти Григорьева, и еще сложней добиться от него нужных показаний. Тебе будет очень сложно без меня доказать, что оффшорки принадлежали сыну губернатора, а почему я должен это доказывать?
И Рыдник швырнул в лицо своему партнеру договор с «Мицубиси».
– Это недоразумение, – проговорил Суриков.
– Прекрасно. Для начала давай его исправим.
– Я завтра позвоню, – сказал Суриков, поглядывая на часы.
– Мы через час вылетаем в Корею. Вместе. Я уже заказал чартер. Артем, не заставляй меня жалеть, что я когда-то принял твою сторону. А не Данилы Милетича.
Кесарев. 1993 год
Савелий Рыдник хорошо помнил, как он в первый раз встретил Данилу Милетича.
Это было в девяносто третьем году, когда майор МБ Рыдник получил по своим каналам информацию о том, что российские бандиты закупили через корейцев в Японии две тысячи тонн высококачественной бумаги, идентичной той, на которой печатались российские рубли.
Первую партию свеженьких рублей перехватили на границе. Между российскими бандитами и их корейскими партнерами началась свара, кое-кого взорвали, и вскоре родное ведомство, очередной раз сменившее фамилию, имя и отчество на Министерство Безопасности, выяснило, что остаток рублей лежит в Пусане и ждет покупателя. Во избежание сложностей решено было рубли выкупить. Дело поручили Савелию. Ему изготовили паспорт на имя Михаила Демченко и биографию, в которой фигурировали две отсидки, а в напарники дали лейтенанта Егора Осокина.