В позапрошлое воскресенье Суриков выиграл тысяч двадцать долларов; с тех пор он успел проиграть Глотову с Моржом три раза по столько же, но при напоминании о своей победе Суриков зарделся.
– Да чего там, по соточке, – храбро сказал Аркаша.
– Во-во. Он и тебя порвет, – фыркнул Глотов, – он фартовый у нас, Тема. Вон жених бы сел, он и жениха бы порвал.
– Может, я присоединюсь? Вместо жениха?
Суриков резко обернулся на звук нового голоса, и во внезапно наступившей тишине Карневич увидел, как краска сбегает с его лица. Ничто из случившегося сегодня, – ни генеральный директор его завода, вызванный в прокуратуру, ни ссора с Рыдником, ни даже снимки в «Клубничке», – не подействовало на Сурикова так. Можно было подумать, что на него плеснули серной кислотой.
Человек, шагнувший из лифта, был высок и болезненно худощав. Черные брюки; серый кашемировый свитер, трость в левой руке, чисто выбритый подбородок и худое лицо с безразличными к миру иконописными глазами. Темно-русые волосы новоприбывшего были чуть длинноваты, правая прядь свисала на глаз, но Карневич заметил под бровью этого человека звездчатый шрам. Другой шрам угадывался у скулы: странно было, что его не попытались скрыть под мелкой бородкой.
За плечами человека стояли двое охранников, и это было само по себе удивительно: никого на свадьбу с охраной не пустили. Но еще удивительней были сами охранники. По всей России облик охранника был стандартным: медведь в камуфляже. Если медведь состоял во вневедомственной охране, он носил автомат и бегал по делам хозяина. Если медведь был частный, он носил пистолет и бегал по делам хозяина.
Эти охранники были среднего роста, с курчавыми черными волосами и оливковой кожей. Из-под ворота безупречно пошитых пиджаков к уху поднимались крученые проводки раций. Охранники стояли совершенно неподвижно, сложив руки перед собой, и каждому при взгляде на них было ясно, что они никогда не понесут за хозяином портфель и никогда не принесут его гостю чай, и что они умеют делать только три вещи: охранять, умирать и убивать.
Сергей Карневич ни разу в жизни не видел фотографий хозяина группы «Логос» Данилы Барова. Если уж на то пошло, фотографий его не видел никто, и сейчас, глядя на изуродованное пулей лицо, Карневич понимал почему. Мало кто на Западе захочет иметь в партнерах компанию, президент которой выглядит как ветеран горячих точек.
Человек шевельнулся, его палка с резким стуком ударилась о мраморные плиты пола.
– Привет, Руслан. У тебя свадьба. Желаю тебе много детей. Это ведь для вайнаха самое важное – дети?
Руслан, скрестив руки на груди, чуть насмешливо поклонился.
И тут же тишину разорвал приветливый материнский голос губернаторши:
– Господи, Данечка! Да как же давно вас не было видно!
«Данечка»? Сергей Карневич никогда не слыхал, чтобы хозяин группы «Логос» имел в крае хоть какой-то бизнес. Если на то пошло, то он знал о группе «Логос» только то, что он читал каждую неделю в специализированных журналах для инвесторов. Он даже помнил, как удивился, заметив, что несмотря на то, что группа «Логос» приобрела в прошлом году два крупных химкомбината на юге России и несколько угольных компаний с общим объемом добычи в три с половиной миллиона тонн, прибыль финансового центра группы – банка «Логос» составила ровно триста семьдесят тысяч долларов. Эти цифры никак не согласовывались друг с другом, и, будучи в Москве, Сергей спросил у приятеля, инвестиционного банкира: не кажется ли ему, что группа «Логос» стоит на грани разорения? Ответ банкира потряс американца. «Данила Баров процветает, – сказал банкир, – только человек, имеющий прекрасные отношения с администрацией президента, может позволить себе указать в качестве прибыли банка куриные сопли».
– У меня не было бизнеса в крае, Ольга Николаевна.
– А теперь появился? – негромкий, полный скрытой иронии вопрос принадлежал Артему Сурикову.
– Да. Я получил в бербоут-чартер немецкие ярусоловы. Так что – мы играем?
– Садись, – сказал Суриков.
– Ты не играешь, Руслан? – спросил Баров.
Хозяин казино покачал головой.
– Тогда сдай нам карты.
Баров сел за стол напротив Сурикова. Справа от него оказались зам губернатора с Моржом, слева Глотов и Аркаша Наумов. Руслан быстро раздал карты, и первый туз оказался у Глотова.
Раздача начиналась с Барова.
– Втемную, – сказал Баров и поставил перед собой еще четыреста долларов.
Глотов невозмутимо раздал всем присутствующим по две карты. На третью карту, рубашкой вверх, Баров положил две стодолларовых фишки.
Наумову пришла шестерка пик. Он взглянул в свои карты, пожал плечами и сказал:
– Пас.
Зам губернатора, получив десятку бубен, аккуратно добавил в банк восемьсот долларов. Суриков и Глотов остались в игре, Морж спасовал. Баров открыл свою карту: это была семерка.
– Банк, – сказал Баров.
– Деньгами давишь? – спросил Глотов, – банк.
После новой раздачи у Барова оказалось две семерки.
– Банк, – невозмутимо сказал Баров.
Зам губернатора вышел из игры. Глотов попросил следующую карту. В банке было уже двенадцать тысяч.
– Банк, – проговорил Баров.
У него были две семерки и дама. У Сурикова – девятка, валет и дама. Смотрелось на стрит. Глотову пришла совсем барахляная карта, и он с сожалением сказал:
– Пас.
– Банк плюс банк, – сказал Суриков.
– Делим не глядя или вскрываемся? – спросил Баров.
– Вскрываемся. Не могу фишку обидеть. Больше не придет.
Суриков перевернул свои карты. Стрита у него не было: были две дамы и две девятки.
Баров перевернул свои: семерок было четыре.
– Я думал, ты блефуешь, – спокойно сказал Суриков.
– Я играю только наверняка.
Наумов сгреб со стола карты и принялся их тасовать. И тут заговорила Ольга Николаевна.
– Данечка, я не поняла, что вы сказали насчет ярусоловов?
– Мой банк их выкупил.
– Но это невозможно! Мне обещали! – вскричала губернаторша.
– Обещали, – согласился Баров, – но они ждали денег. А Артем денег не дал.
– Как не дал? Артем отнес в Госкомрыболовства пять миллионов! Он даже заявление написал!
Баров слегка наклонил голову.
– Сожалею, – сказал Баров, – кто-то дезинформировал вас. Артем Иванович относил деньги, но не в Госкомрыболовства. А в администрацию президента, чтобы его назначили следующим губернатором края.
Суриков вскочил из-за стола.
– Неправда! – закричал он, – Ольга Николаевна, он лжет!
Баров поднялся. Его движения были неторопливы и точны. Смел со стола фишки.