– В общем, получается так, – подытожил Шапи, – что за Заура мы можем отдать полмиллиона. Исходя из этого, ты и должен вести переговоры.
Джамалудин Кемиров молча оглядел своих родичей, и Магомед-Саламу стало очень неудобно от его взгляда. От Заура Магомед-Салам знал совершенно точно, что его деверь не разбирается в цифрах. Но сейчас, глядя на худощавого крепкого горца с глазами цвета вакуума, Магомед-Салам понял кое-что другое: этот человек разбирается в людях.
Впервые Магомед-Салам подумал, что ему будет вовсе не просто заглотить бизнес Заура; а вдруг этот бизнес выдерут у него из пищевода вместе с кишками?
– Очень хорошо, – сказал Джамалудин, – Магомед-Салам, дай-ка мне список тех фирм, которые должны нам денег. Вдруг я кое-что из них выбью?
* * *
Согласно списку, составленному Магомед-Саламом, больше всего денег фирме «Кемир» должна была какая-то компания из Элисты.
На следующий день Джамалудин получил у Магомед-Салама доверенность, взял парочку друзей и поехал в Калмыкию. Чтобы не пугать людей, для этой поездки он одолжил у дяди пиджак и галстук.
Адрес, по которому он приехал, располагался прямо в Доме Правительства республики, и в приемной фирмы он увидел деревянного Будду и живого автоматчика. Джамалудину Будда очень не понравился, потому что он к этому времени довольно плохо относился к язычникам.
Кабинет директора был весь в дубе и буке, и когда директор фирмы взглянул на доверенность Джамалудина, он всплеснул руками:
– Да что вы как с цепи сорвались! – сказал директор, – я же вашему Зауру сказал, что заплатить не можем! А он второго человека присылает за два дня!
– А кто первый? – спросил Джамалудин.
– Да вот, Арсен Хангериев. Наглый, не могу! Понты в дверь не пролезают! Грозился сегодня к двум подойти.
Джамалудин не пошевелился, услышав фамилию «Хангериев». Только тут он понял, зачем в приемной сидит автоматчик: наверняка директор фирмы позвал его для разговора с Хангериевым. Видимо, идол Будды против Хангериева не помогал. Джамалудин вынул из кармана пиджака десять тысяч долларов и спросил директора фирмы:
– Хочешь заработать эти деньги?
То т аж выпучился на пачку.
А Джамалудин вытащил, кроме долларов, еще и пистолет, оттянул затвор, проверяя патрон в патроннике, улыбнулся и сказал:
– Сейчас я зайду в комнату отдыха, и посижу там, пока не придет Арсен. А когда он придет, ты, пожалуйста, не пугай его автоматчиком, а скажи ему, что вопрос возможно решить, только не в этом кабинете. Ты ему скажи, чтобы он вышел из здания и постоял на входе, пока к ты не подъедешь к нему на белом «Мерсе», а там вы съездите в ресторан и все обговорите.
Язычник, глядя то на деньги, то на пистолет, завороженно кивнул.
* * *
Заур Кемиров сидел в погребе и читал Пришвина, когда у двери его загремели запоры, и внутрь просунулся один из охранников.
– Заур Ахмедович, – сказал он, – идите-ка наверх.
К этому времени Заур, как уже было сказано, пользовался куда большими льготами, чем положено пленнику. Хозяева выдавали ему книги и один раз даже сводили помыться. Бувади Хангериев приезжал проведать пленника не реже раза в неделю, и, как правило, беседовал с ним в подвале по часу и больше. Он спрашивал его мнение по всяким хозяйственным вопросам. Однажды он даже спросил, стоит ли ему открыть в Москве сеть шашлычных, как это предлагали знакомые азербайджанцы.
Хозяин дома, бывший учитель русского языка и литературы, тоже частенько спускался побеседовать с Зауром. Он не имел к боевикам никакого отношения и даже не получал от них денег за то, что держал Заура в погребе. Просто во всем селе не было бы человека, который осмелился бы ослушаться Бувади Хангериева после того, как тот пригнал на годекан двадцать русских солдат. Шестеро из них приняли ислам, а остальным перерезали горло.
Правда, кормили Заура по-прежнему очень плохо, но это было потому, что у хозяев самих не было еды.
Когда Заура привели наверх, он увидел, что за столом сидит Хангериев, очень довольный, и двое его родичей. Жена хозяина накрывала им стол, и посереди стола растопырилась ножками вверх печеная курица. От курицы шел упоительный запах.
– Мне вчера позвонил Арсен, – сказал Бувади, – говорит, что все срослось. Они вытрясут с калмыков три миллиона в течение недели.
Заур очень удивился, потому что, по его представлению, калмыцкий долг был делом безнадежным. Заур даже в свое время ездил к замминистру внутренних дел России, чтобы тот занялся этим вопросом. Замминистра принял его в бане, имея вместо одежды одно полотенце вокруг талии и золотую цепь на шее.
За то, чтобы заняться вопросом, замминистра попросил полмиллиона, и Заур удивился, что чеченцы оказались круче, чем замминистра.
Между тем один из боевиков наложил Зауру целую миску каши, протер полой камуфляжа лежавшую на столе ложку и воткнул ее в эту кашу.
– Ешь, – сказал Бувади.
Заур ел медленно и осторожно, понимая, что в его состоянии вредно есть много, и отодвинул тарелку, едва опростав ее до половины. Он старался не глядеть туда, где на другом конце стола Бувади рвал руками курицу.
– Что же ты не ешь? – спросил Бувади, – или сыт?
– Не хочу объедать хозяев, – ответил пленник.
Чеченцы расхохотались, а Бувади сказал:
– Сейчас приедет Арсен. Он сказал, что тебе надо подписать кое-какие бумаги.
– И когда вы меня отпустите? – спросил Заур.
Бувади расхохотался снова и сказал:
– Вот получим все твои долги, и отпустим. Кто же отпускает золотую рыбку?
Заур молча глядел в стол, и в это время во дворе началось некоторое оживление. Заскрипели петли ворот, на крыльце послышались шаги.
– Брат приехал, – сказал, вставая, племянник Хангериева.
В следующую секунду дверь распахнулась, и человек, нырнувший через проем, обдал сидящих за столом длинной автоматной очередью. Двое были убиты мгновенно. Хангериеву пуля ударила в бок, отшвырнув его вместе со стулом к стене. Оставшийся в живых чеченец кинулся к окну. Зауру сначала показалось, что он отшатнулся в ужасе от того, что он увидел на улице, но когда чеченец, отшатнувшись, упал, Заур увидел, что у него вместо лица красная каша.
В комнату вскочили трое. Один из них швырнул Заура в угол и стал перед ним с автоматом, закрывая своим телом, а второй бросился в кухню, искать оставшихся в живых.
Бувади шевельнулся и схватился было за «стечкин», висевший у него на бедре, но Джамалудин наступил ему на руку и вырвал «стечкин» из кобуры.
Где-то за стенкой хрустнули еще два выстрела, и через десять секунд все было кончено.
В комнату втолкнули растерянного Арсена. Руки его были стянуты сзади наручниками, и у виска его один из людей Джамалудина держал пистолет. Бувади сидел у стены, откинув окровавленный рот. Камуфляж на его боку быстро намокал красным.