— Сука! Где ты?! Покажись, падаль! — на чистом русском языке проорал в отчаянии автоматчик, вертя головой во все стороны.
Палец Дракулы замер в десятых долях миллиметра от той необратимой точки, за которой должен был последовать выстрел.
— Землячок, однако, попался… Раз так, ладно, поживешь еще… — пробормотал он про себя, неохотно отпуская сталь спускового крючка.
Проснулся он от звука шагов, по каменным ступеням ведущей в подвал лестницы звонко цокали чьи-то подкованные подошвы. С трудом разлепив заплывшие кровоподтеками веки, он посмотрел на заслонившую лившийся из коридора свет темную фигуру. Голова кружилась и слегка подташнивало, изображение никак не желало фокусироваться на сетчатке глаза, так и норовя расплыться в стороны, потеряв четкие контуры. Да, полицейские над ним потрудились на славу, хорошо, что ему сразу удалось потерять сознание, судя по обилию кровоподтеков и ощущению, что ни одной целой кости в теле не осталось, эти герои тыла обрабатывали его минут десять, никак не меньше. Преодолевая слабость и головокружение, он все-таки поднялся на ноги, готовый дать в меру оставшихся сил отпор вновь пришедшим за ним мучителям. Конечно, не стоило ему стрелять по бутылкам выставленным на стойке в кафане, но это же не повод, чтобы молотить его ногами не оставив в итоге на теле живого места. К тому же кафанщик сам виноват, не надо было воротить морду, когда он попросил пива в долг. А может он морду и не воротил… События вчерашнего вечера вспоминались лишь смутными обрывочными фрагментами, слишком велика оказалась доза принятого алкоголя. Но все равно, просто так расстреливать стойку он наверняка бы не стал, значит, какой-никакой, а повод все-таки имелся. А эти уроды, сразу налетели гурьбой и начали заламывать руки. Ну ничего, он тоже успел пару раз неплохо приложиться к их отожранным в тылу ряхам, а сейчас еще добавит, лишь бы сразу не сбили с ног.
— Андрюха! Аспирант! Ты где, отзовись! — позвал от лестницы знакомый голос.
— Здесь я! — хрипло прокаркал разбитыми варениками губ Андрей. — Кто это?
— Ты чего, паря, совсем допился? Своих не узнаешь? Это же я, Денис!
Стоящая в коридоре фигура зашевелилась и, развернувшись к лестнице, скомандовала:
— Парни, здесь он! Тащите сюда эту свинью!
На лестнице послышалась какая-то возня, неразборчивая ругань и хлесткий звук пощечины. Потом кто-то грузно упал и с грохотом скатился вниз, провожаемый тихим смехом.
— Как на лифте, быстро и качественно, — прокомментировал, отпрыгивая в сторону, Денис. — Ну, вставай, муфлон, не хер тут притворяться, мы тебя пока только потрогали. По-дружески…
Тучный полицейский десетар, оформлявший вчера протокол о задержании Андрея, постанывая, поднялся с пола. В пару его заплывшему со вчерашнего вечера синевой левому глазу, теперь рубиново-красной опухолью наливался правый. Полная симметрия! Андрей невольно улыбнулся, видя, что кто-то из добровольцев довел до логического завершения его вчерашнее начинание.
— Открывай давай, боров! — гаркнул Денис, отвешивая полицейскому ускоряющий пендаль по пятой точке. — Или мы, по-твоему, жить здесь остаться должны?!
По виду жирного десетара было сразу понятно, что уж о чем, о чем, а о таких жильцах в участке, он точно никогда не мечтал. Поминутно загнанно оглядываясь через плечо, он заскрежетал в замках, нацепленных на дверь в отгораживающей часть подвала решетке, ключами от волнения их постоянно путая и не попадая в замочные скважины. Кто-то из спустившихся по лестнице вслед за ним добровольцев направил на камеру луч мощного фонаря и дело пошло веселее. Когда яркий электрический свет выхватил из темноты бетонной коробки разбитое опухшее лицо Андрея, Денис удивленно выматерился.
— Не плохо они тебя отделали, братуха! Чего натворил-то? Неужели перешел улицу на красный свет?
— Точно, — облизывая саднящие содранной эмалью передние зубы, согласился Андрей, и, просунув руку между прутьями решетки, от души вмазал в свисавшее над ремнем брюхо полицейского.
Тот, охнув, согнулся пополам и выронил тяжело брякнувшую о бетон связку ключей на пол.
— Тихо, тихо, брат, потерпи, все потом! — крикнул, перевесившись через перила лестницы Маленький Мук. — А то он так никогда не откроет.
— Правильно, не трогай его пока, — согласился с маленьким добровольцем Денис. — А ты, муфлон, вставай, хорош тут симулировать. Он тебя просто погладил. Пока…
Видимо это многозначительное «пока» произвело на полицейского десетара весьма сильное впечатление, воображение тут же услужливо подсказало, чего можно в принципе ждать от безбашенных и скорых на расправу руссов, славившихся своими дикими выходками и не признававших над собой никакой власти. Картина получалась столь безрадостной, что полицейский горестно охнув, обмяк на полу, потеряв сознание. Это было настолько неожиданно для всех, что на несколько секунд добровольцы просто лишились дара речи и застыли, удивленно переглядываясь. Наконец Денис, растерянно ругаясь, поднял с пола выроненные бравым полицейским ключи и, путаясь в них, все же подобрал подходящий к огромному навесному замку. Скрипнули проржавевшие петли, выпуская узника из заточения. Проходя мимо развалившегося на полу полицейского Андрей все-таки пнул его со всей дури каблуком ботинка в бедро, так, на память. Заодно и излишек распирающей нутро злости выпустил. Так что когда поднялись наверх, он уже не слишком кипел жаждой мести, потому смог оценить всю красоту открывшейся его взору картины.
Двое полицейских в новеньких выглаженных камуфляжках сидели рядком на стульях со стянутыми за спиной руками. Перед ними неторопливо и важно прохаживался Мыкола, увлеченно читая лекцию на тему неукоснительной необходимости для всех тыловых крыс проявлять всемерное почтение к любому фронтовику, а особенно к иностранным гражданам, прибывшим сюда воевать, прикрывая своим телом их жирные задницы. Полицейские так и ели его глазами и слушали раскрыв рот, в буквальном смысле этого слова. Потому что у каждого в распяленных до нельзя челюстях была зажата забитая чуть не в глотку наступательная граната с выдернутой чекой. Предохранительная скоба удерживалась зубами. По лицам несчастных градом струился пот, перемешиваясь со стекавшей из ртов слюной. Глаза были настолько ошалелыми, что Андрей в какой-то момент даже пожалел, попавших в такой переплет, служителей порядка.
— О! Андрюха! Бисова детина! — радостно приветствовал его Мыкола. — О, як тоби добре размалевалы! Сам бы краше не сумел.
— Все, заканчивай этот цирк, надо сваливать, пока их товарищи не нагрянули, — как всегда рассудительно заявил Дядя Федор, мирно куривший в углу у выставленного невесть зачем в глубоком тылу в окно пулемета.
— Ну шо, хлопцы, усе поняли, шо я казав? Ну добре, добре… — Мыкола дружески похлопал огромной лапищей обоих полицейских по щекам. — Ну будем прощаться, коли шо не так, извиняйте. Гарно побалакали, но теперь нам пора, бо дела заждалися.
С этими словами он, как ни в чем не бывало, вышел на крыльцо, аккуратно прикрыв за собой двери, не обращая больше никакого внимания на отчаянное мычание несчастных за спиной.