Когда новая карта Америки, исправленная и дополненная, попала на стол к военному министру Джону Кэлхуну, он быстро сообразил, как можно использовать обширные пространства пустыни. По его проекту туда следовало переместить примерно сотню тысяч индейцев из района Великих Озер и из южных штатов. В результате перемещений ценные восточные земли освобождались для белых поселенцев, ликвидировалась угроза расовых конфликтов, а индейцы получали прекрасную защиту от болезней и грехов белого человека.
В дальнейшем отселенные дикари должны были впитать достижения цивилизации и демократии, избрать достойных руководителей и создать свой собственный, чисто индейский штат. И тогда уже и прочие краснокожие будут переселены на свою новую родину.
На осуществление своего грандиозного проекта Кэлхун запросил всего-навсего тридцать тысяч долларов — именно столько, по его расчетам, следовало заплатить индейцам, чтобы те согласились покинуть родные леса.
А после переезда пустыню следовало окружить системой пограничных фортов, чтобы создать постоянную внутреннюю границу. Вот тогда «индейская проблема» была бы решена навеки.
Проект был принят, и индейцев переселили. Но граница была слишком зыбкой и прозрачной. Ее легко и часто пересекали с обеих сторон. Причем торговцы, охотники и старатели, возвращавшиеся с индейской территории, приносили с собой не только пушнину и золото, но и новые сведения об этих землях.
И снова потянулись караваны экспедиций. На этот раз они принялись обследовать прерию и каньоны, чтобы доказать очевидное — раз тут живут индейцы, значит, выживут и белые.
Миф о Страшной Пустыне заменили легендой о Цветущем Саде. Места в этом саду хватит на всех желающих, оставалось только нанести его на карту, чтобы, сгрудившись над столом где-нибудь в тесной чикагской квартире, можно было поделить между собой участки в далекой Оклахоме.
Карты составили, в газетах началось обсуждение вопроса — по какому, собственно, праву индейцы занимают столь обширное пространство? Население Соединенных Штатов росло с небывалой быстротой, и люди, не желавшие тесниться в городах, рвались на новые земли. А краснокожие использовали огромную территорию крайне нерационально. Они не прокладывали там железных дорог, не строили заводов и шахт, не выращивали скот. Если они не способны к труду, почему бы не доверить их землю более рачительным хозяевам?
22 апреля 1889 года почти сто тысяч мужчин и женщин собрались вдоль границы Территории Оклахомы. Кто-то прибыл сюда верхом, кто-то пешком. У одних за спиной высился огромный фургон, другие держали перед собой ручную тележку. Толпа терпеливо дожидалась сигнала, чтобы перешагнуть границу.
Наконец, по команде армейских офицеров, ровно в полдень прозвучал артиллерийский залп. Скрип колес и топот копыт огласили просторы прерии. Со всех сторон доносился стук молотков, вбивающих в девственную землю заявочные столбы.
Спустя всего несколько часов почти два миллиона акров земли, еще утром принадлежавшей индейцам, обрели новых хозяев. К вечеру того же дня невзрачные поселки Гатри и Энид превратились в города с пятитысячным населением.
Однако, продвигаясь в глубь Территории, недавние жители восточных штатов с удивлением обнаруживали, что на пастбищах уже пасутся не дикие бизоны, а домашний скот. Встречались им и ухоженные фермы, и пшеничные поля, огороженные колючей проволокой, а среди пологих холмов кое-где маячила ажурная вышка ветряка.
Оказалось, что на засушливых и небезопасных землях уже давно поселились смельчаки, которые основали здесь хозяйство, не дожидаясь особого разрешения.
Впрочем, свободных земель было так много, что споры из-за участков были крайне редкими. Вопреки мрачным ожиданиям, с индейцами тоже не возникло никаких проблем. Шайены, апачи и команчи были уже не те, что раньше. Гордые и воинственные вожди были к тому времени истреблены, и краснокожие предпочитали держаться от белых подальше. Гораздо опаснее индейцев были те, кто скрывался в Оклахоме от правосудия.
Самые безрассудные и отчаянные убийцы, грабители и конокрады собрались в лесистых холмах между Симарроном и Канэйдиан-Ривер. Не было такого преступления, на какое они бы не пошли ради нескольких долларов или бочонка виски. И на новейших картах Оклахомы не хватало только примечания: «К западу от Миссури нет Закона, а к западу от Арканзаса [1] нет и Бога»
Они неспешно скакали по сухому руслу, когда ветер донес запах дыма и паленой шерсти.
— Где-то поблизости клеймят скот, — сказал Кирилл.
— Значит, мы сбились с пути. — Энди остановил лошадь, оглядываясь. — До ближайшего ранчо должно быть миль сорок, не меньше.
— Клеймить можно не только на ранчо.
Русло привело их к широкому, округлому каньону с отвесными стенами. Здесь и в самом деле клеймили скот. Трое всадников теснили небольшое стадо к стенам каньона. Черный бычок лежал на песке. На его голове сидел ковбой, другой натягивал лассо, обвившее задние ноги бычка, а еще двое замерли над выпуклым черным боком, разглаживая шерсть. От низкого костерка стелился дым. Голый по пояс человек в кожаном фартуке подержал над прозрачным пламенем длинный штырь с решеткой на конце, а потом шагнул к лежащему бычку. Клеймо медленно опустилось на шерсть, бычок дернулся, и ковбои вскочили, ослабив лассо.
По тому, как тщательно прикладывалось раскаленное железо к дергающейся коже, было ясно, что идет не просто клеймение, а подмена клейма. Так обычно поступали с ворованным скотом — поверх старого знака выжигали новый.
Скотокрады были слишком увлечены работой, и поэтому не заметили посторонних. Кирилл натянул поводья, заставив коня пятиться, и негромко сказал:
— Сматываемся…
Но молодая кобыла Брикса заартачилась, мотая головой, и недовольно всхрапнула. Один из ковбоев оглянулся и наклонился к ружью, что лежало у его ног.
— Уходим! — крикнул Кирилл. — Давай назад!
— Поздно! — Энди скинул с плеча дробовик.
Да, разворачиваться было поздно — кому охота подставлять спину под шесть стволов? Кирилл выстрелил в того, кто уже вскинул винчестер, и винтовка отлетела в сторону. Рядом грохнул дробовик Брикса. Картечь заставила скотокрадов упасть на песок, закрывая головы. Кирилл резко послал коня вперед. Стреляя на ходу, они пролетели мимо костра и в три прыжка выбрались из русла, оставив каньон позади.
Пока они разгонялись по траве, сзади было тихо, и Кирилл подумал, что на этом все и кончится. Но за спиной прогремел выстрел. Кирилл оглянулся и увидел, что все шестеро, бросив скот, скачут за ними.
— Кажется, мы им понравились! — крикнул он.
— А они мне не очень, — ответил Энди, держась рукой за бок. — Рубашка была почти новая.
— Тебя зацепило?