— Что там у вас со связью, дежурный? — зарычала трубка. — Говорит комендант базы. Кто там у вас сегодня за старшего, позови.
— Никого нет, я один.
— Как это один? А где Поддубнов, где Гранцов?
— Никого нет.
— Никого, говоришь? Ну, оно и к лучшему. Ты новый?
— Новый.
— А, Керимов! Точно? Так слушай, Керимов. Сейчас откроешь ворота для двух машин. Это еду я, понял? Это я с дороги звоню. Понял? Уже проехали знак запретки, давай подходи к воротам, чтоб я там не торчал, как неродной. Понял?
— Так точно, — сообразил ответить Гошка.
Он торопливо натянул солдатскую куртку без погон, нахлобучил фуражку с кокардой и схватил ключ. Машины уже приближались, Добросклонов слышал завывание их моторов, подбегая к воротам.
Это были две «Нивы» последней модели, «пятидверки». Серая и белая. С одинаковыми номерами. Добросклонов протер глаза — и заметил, что номера различались только одной буквой, да и та была заляпана грязью. И номера были непростые — 369. Он по привычке сложил цифры. Получались сплошные девятки. А девяток он боялся. «Возможно, это уже мания. Возможно, это уже требует лечения. Или изоляции от общества. Но это сильнее меня», — думал Добросклонов, вспоминая все свойства числа Девять. Если свести эти свойства к одному понятию, то таким понятием будет Насилие.
Он торопливо распахнул перед ними ворота, но на территорию въехала только белая «Нива», а серая осталась на дороге. Из первой машины выбрался толстяк с пылающим лицом.
— Фу, сварился просто весь! Как хорошо в лесу-то! Жил бы и жил в лесу, — сказал он. — Это ты дежурный? Давно работаешь?
— Не очень, — признался Добросклонов.
— Да, текучесть кадров, — сказал комендант базы. Он повернулся к машине и продолжил с другой интонацией. — Гарнизон у нас особенный. Сюда попадают только проверенные люди, с допусками-пропусками, с подписками-расписками. Так что можете на гарнизон положиться. Не подведут.
— То есть вы сдаете все в аренду вместе с гарнизоном? — раздался скрипучий голос из машины. — А кто будет платить жалованье?
— Ну, тут возможны варианты, — сказал комендант.
— Пушчь остается как ест, — предложил, вылезая из машины, бледный рыжий человек в розовых брюках. — Свой оклад плачит государство, а хозяин дает людзям какой-то бонус.
«Поляк», — догадался Добросклонов.
— Никакого государства здесь больше нет, — сказал голос из машины. — Будут хорошо работать, получат свой бонус. Будут пьянствовать, спишем.
Из «нивы» выскочил водитель и распахнул заднюю дверь. Добросклонов увидел еще одного гостя — лысого, в дорогих черных очках и с тросточкой. «Очередной великий слепой, Гомер Мильтонович Паниковский», — подумал он.
«Слепой» поднял очки на лоб и, щурясь, огляделся. Комендант базы подхватил его под локоть, поляк забежал вперед, и началась экскурсия.
— Это вот жилые корпуса на пятьдесят два места, двухместные и четырехместные номера, с удобствами, все законсервировано. Развернуть можно за несколько часов, — говорил комендант.
— Сантехника европейская, — вставил поляк.
— Налево банный комплекс, там две раздельные сауны, массажные кабинеты, тренажерный зал небольшой, — продолжал комендант.
— Сауны на сколько мест?
— Ну, человек на шесть.
— Значит, десяток набьется, если потесниться?
— Набьется, но это как-то не очень…
— Очень, не очень, какая разница? — сказал Слепой. — Нам главное, чтоб они сидели в парилке и не рыпались. Такой метод лечения. Душевые на сколько рожков?
— Две по восемь, кажется, — сказал комендант.
— Ещчо ест фригидариум, — добавил поляк, и Слепой остановился.
— Точно? Настоящий фригидариум?
— Натуральный, — сказал поляк. — Финский камень.
— Во дают, — восхитился комендант. — Когда успели построить?
— Ладно, это все я знаю, читал я все ваши проспекты, — сказал Слепой. — А это что за вышка?
— Там сидит дежурный, — сказал комендант. — Эй, боец, как тебя… Можете идти.
— Ворота бы закрыть надо, — сказал Гошка.
— Так закрой, — сказал комендант. — Мы еще погуляем, посмотрим объект напоследок, может быть, еще и в баньку заглянем, попаримся с дороги.
— Нет, не будем время тратить, — отказался Слепой. — Я хожу в баню только по четвергам. И только в одну-единственную.
— Наша баня всем баням баня, — гордо сказал комендант. — Сигизмунд, подтверди!
— О, — сказал поляк.
— Нет, нет, и нет, — повторил Слепой. — В моей бане я парюсь абсолютно один, это раз. И из парилки сразу ныряю в бассейн, это два. Не ванночку, не лягушатник, а стандартный бассейн с дорожками, тумбами, вышкой. И плаваю там абсолютно один. Вот это баня так баня.
— Ну, бассейн тут не нужен, у нас вон озеро под боком чистейшее, — комендант обвел рукой живописную панораму.
— Ладно, это все мелочи быта, — Слепой оглядывался с недовольным видом. — А вот что это за рельсы? Что за антенны? Почему вертолет ржавый не убран? Пейзаж должен соответствовать общей идее. А это все не то, не гармонирует. И, наконец, я не вижу самого интересного.
— Так, боец, не закрывай пока ворота, — сказал комендант, — мы еще к могильнику съездим. Рельсы можно убрать, просто руки не дошли. Раньше по ним катали контейнеры к могильнику, потом туда бетонку протянули, и возили на «урале». А антенны? Ну, не знаю, их так просто не спилишь.
— Антенны не мешают, — сказал поляк. — Они не работают. Это не локация. Это радио.
— Боец, свободен, — сказал комендант.
— Есть, — сказал Гошка и неспешно удалился на боевой пост.
— Что за контейнеры? Радиация?
— Да нет, что вы! Никакой радиации! Обычные изотопные батареи!
Дальнейшее объяснение Гошка уже не расслышал. Вернувшись в дежурку, он тут же подсел к компьютеру и продолжил записки старшего брата. Он описал увиденных гостей, изложил их диалоги и закончил вопросом: «Что еще за контейнеры? И что за изотопные батареи?»
Поглядывая то в одно окно, то в другое, он следил за странной делегацией. Комендант и поляк вели Слепого, а «нива» медленно катила за ними. Вот они остановились, поляк поднял блеснувшую фляжку и первым отпил из нее. Слепой отрицательно мотнул головой, а комендант приложился за двоих.
Комендант повернулся к дежурке и махнул рукой, поманив Добросклонова — он, наверно, был уверен, что подчиненный не сводит с него преданных глаз.
— Так, боец, запирай за нами ворота, мы еще могильник посмотрим, и на этом все.
— Солдатика возьмем с собой, — сказал Слепой, улыбаясь Гошке.