– Так всегда поступают, – терпеливо растолковывал полковник, – надо же кому-то руководить процессом. Значит, слушайте меня. Я – начальник спецоперации, Аркадий мой первый зам, Маша отвечает за техническое оснащение, Ирина осуществляет уборку территории и обеспечивает безопасность работ. Всем ясны на этом этапе их задачи? Приступаем. Немедленно оградить место происшествия, оттеснить любопытствующих, выставить кордон, позвать представителей мэрии…
– Эй, эй, – прервала я совершенно обезумевшего Дегтярева, – а чем мы с Кисой должны заниматься?
– Вы? Отойдите на безопасное расстояние, не мешайте проведению операции. От вас двоих толку, как от лыж в Тунисе. Слушаю!
– Кого? – оторопело поинтересовался Кеша.
– Вас, членов штаба, – вещал полковник, – излагайте идеи по спасению Ольги.
– Может, первый что-нибудь предложишь? – начал еще больше синеть Кеша.
Дегтярев решительно покачал головой:
– Нет, я же начальник. Мое дело рассматривать ваши предложения, отвергать их, объяснять ошибки, искать лучший вариант. Я – идейный руководитель, вождь, а вы генераторы идей.
– Зачем ты нам тогда нужен? – справедливо заметила Маня. – Мы сами нагенерируем и вытащим Ольгу.
– Кто-то же должен управлять процессом и указывать вам на оплошности, – возмутился полковник. – Ладно, нечего языком молоть, начинайте.
– Пусть прыгает, я подушек натащила!
– Не получится, ей не вылезти из люка.
– Может, за ноги Ольгу дернуть? – предложила Ирка.
– Ты лучше займись возложенной на тебя миссией, – разъярился полковник, – оцепи место происшествия и вытесни посторонних за милицейское ограждение.
– Вот что служба с людьми-то делает, – по-бабьи горько сказала Ирка, – совсем сбрендил! Ограждение, кордон, ну просто финиш!
Я была с ней не согласна. У Александра Михайловича с головой полный порядок. Просто он оказался в привычной ситуации и моментально стал выдавать привычные же клише, Дегтярев просто запрограммирован на такие действия.
Пока штаб пытался скоординировать работы, я осторожно спросила Кису:
– С улицы можно попасть на чердак?
– Ну… да… вроде. Там лестница к стене прислонена.
Лицо старичка выглядело растерянным. Похоже, у него совсем с памятью плохо, может, предложить ему попить «Танакан»? Вон наша Черри стала совсем безумной от старости, все четыре лапы начали у нее ходить одновременно в разные стороны, она перестала реагировать на кличку, принялась огрызаться, пугалась улицы. Но потом мы стали давать ей «Танакан», и о чудо! Лапы снова слушаются голову, и наша пуделиха стала почти нормальной, она, правда, теперь разгуливает по дому в памперсах, но это уже другая история. Кстати, тем людям, которые никак не могут заставить своих собак съесть таблетку, даю абсолютно бесплатно совет, так сказать, делюсь ноу-хау, изобретенным Маней. Лекарство нужно запихнуть в плавленый сыр и дать капризнице. Мне еще ни разу не встретилась собака, отказавшаяся полакомиться содержимым красной коробочки, на крышке которой изображена весьма страшная финская девушка.
Вполне вероятно, что и Киса с огромным удовольствием схомякает предложенный кусочек, а там и память к нему вернется.
– Где лестница? – тихо спросила я, слушая, как Дегтярев в пух и прах разносит идеи Кеши, Мани и Ирки.
– Пошли, – шепотом предложил старичок.
Мы, никем не замеченные, выскользнули наружу, обошли избушку, и я увидела хлипкое сооружение из двух сучковатых палок с набитыми на них ветками.
– Вот, – сообщил Киса.
Я потрогала конструкцию. Честно говоря, я панически боюсь высоты, и потом, сооружение качается, оно явно ненадежно. И…
– А-а-а!..
– Что случилось? – испугался Киса.
Я ткнула пальцем в подобие ступеньки.
– Там…
– Кто?
– Вон!
Старичок наклонился и рассмеялся:
– Ты трусиха! Это всего-навсего паучок.
– Кто?
– Паук! Он совершенно безобиден.
– Я боюсь!
Киса легким движением смел насекомое.
– Среди пауков имеются очень ядовитые экземпляры, некоторым из них достаточно просто проползти по руке человека, чтобы тот умер. Но в нашей полосе они не живут.
– Откуда ты это знаешь? – дрожащим голосом поинтересовалась я.
И тут же сообразила, что мы с Кисой перешли стихийно на «ты». Совместные переживания сближают.
– Читал в научной литературе, – пожал плечами дедуля, – люблю на досуге всякое такое поизучать, полезное.
Трясущимися руками я ухватилась за перекладины и стала подниматься вверх. Не знаю, как вас, а меня всегда толкает на авантюрные поступки одна простая, как калоши, мысль: если сейчас этого не сделаю я, то и никто другой не сможет. Зайку-то надо спасти.
Чердак оказался завален всяким хламом, по большей части разбитой мебелью. Я перелезла через какие-то деревяшки, железки, пружины… И внезапно налетела на картины, стоящие лицевой стороной к стене. Их было много, штук тридцать, не меньше, все в довольно дорогих рамах.
– Ты увлекался живописью? – удивилась я.
– Нет.
– Откуда же тут полотна?
– Я дачку купил у прежнего хозяина со всем содержимым, – пустился в объяснения Киса, – это он малевал. Баловался небось. Ничего отсюда с собой взять не пожелал, ну а мне недосуг было чердак разбирать, все так и стоит.
Я повернула одну картину и вздрогнула. Молодая, не слишком красивая девушка, вернее, девочка, сидит на скамейке в заросшем саду. Лицо, руки, волосы, платье подростка были тщательнейшим образом выписаны. Художник не забыл ничего, даже родинку, крупную, круглую, на внешней стороне правого запястья ребенка. Несмотря на тщательность, а может, благодаря ей, картина смахивала на цветную фотографию. В ней чего-то не хватало для того, чтобы превратиться в произведение искусства. Лицо девочки почему-то показалось мне знакомым. Я еще раз внимательно посмотрела на изображение. Нет, ошиблась. Просто все светло-русые худенькие девочки с мелкими чертами лица похожи друг на друга.
Вдруг внизу на втором этаже кто-то громко чихнул. Я бросилась с чердака, ломая остатки кресел.
– Зая, ты жива?!
– Ага, – прошептала Ольга, наполовину торчащая из пола. – Как меня понесло, как стукнуло! Думала, глаза вылетят и уши отвалятся.