– Некогда мне сейчас тары-бары разводить, – отрезал Киса, – потом поболтаем, у меня эксперимент!
Дверь захлопнулась. Я с облегчением вздохнула. Значит, старичок при деле и мешаться под ногами не станет.
Добрый боженька, наверное, услышал мои молитвы, потому что на двери висела записка, нацарапанная Машкиным неровным почерком: «Дома нет никого, ключ под кошачьей миской». В общем, заходите, дорогие грабители, забирайте все, мы не скоро вернемся. Решив вечером отчитать Манюню за глупость, я, взяв фонарик, влезла на чердак и стащила вниз картину. Поносившись пару минут по участку, точно нашла место, которое Леонардо назвал «Поле в стране недураков». Правда, лужайку, на которой помещался мольберт художника, покрыли заросли неведомого мне кустарника, но ель, главный ориентир, стояла на месте, возвышаясь, словно корабельная мачта. Удовлетворенно вздохнув, я приступила к следующей части задачи. Нужно залезть на конек крыши. Не помню, упоминала ли я когда-нибудь о том, что панически боюсь высоты?
Попасть на самый верх можно только по жуткой лесенке, представлявшей собой две палки, на которые были набиты почерневшие от времени деревяшки. Сильно сомневаюсь, чтобы Киса хоть раз лазил на крышу. Да и зачем бы ему это делать?
Дрожа от ужаса и ощущая, как предательски подгибаются колени, я добралась до верха, сдуру глянула вниз и, не удержавшись, взвизгнула:
– Катастрофа!
Заросли «бамбука» зашевелились, мне показалось, что в зелени прячется кто-то большой, и от этого стало совсем жутко. Но тут листья раздвинулись, и на дорожку выбрался Хучик с очередной мышью в зубах.
Я хотела было вытереть пот со лба, пошатнулась и вцепилась в конек крыши. Господи, а мне еще нужно доползти до флюгера и посветить сквозь глаз дракона фонариком.
Проклиная обчитавшегося приключенческих романов Леонардо, и Марфу с Гортензией, не понявших суть записки, и свое личное любопытство, я ползла по гребню крыши, чувствуя, как тоненькие брючки начинают потихоньку рваться. Впрочем, футболочка из «марлевки» давно превратилась в лохмотья. В такой одежде не рекомендуется ползать по грязной вздыбившейся жести. Наконец, потная, лохматая и безумно усталая, я вцепилась в ногу флюгера. Раздался душераздирающий скрип. Переведя дух, я вытащила фонарик, приставила его к глазу дракона. В намечающихся сумерках стал отчетливо виден тонкий луч. Совместив его с вершиной елки, я заметила направление и стала двигаться назад.
Однако то ли руки мои устали и поэтому потеряли цепкость, то ли напряжение было слишком большим, но в какой-то момент я не сумела удержаться и заскользила вниз, тщетно цепляясь за покрытие крыши. Увы, это всего лишь затормозило процесс, но не прервало его. Я стекала вниз, словно капля воды по намазанному жиром стеклу. Чтобы не впасть в панику, я стала уговаривать себя:
– Спокойно, Дашутка, главное, без паники, это не самая худшая ситуация, в которой ты когда-либо оказывалась в жизни. Ну-ка вспомни, как ты убегала от своего первого мужа Костика Воронцова, ночью, держа в одной руке корзинку с ожирелым котом, а в другой крохотного Аркашку. Тебе пришлось тогда холодной декабрьской ночью топать пешком со старого Арбата в Медведково, потому что метро уже не работало, на такси денег не было, а находиться рядом с Костиком ты не могла совсем, даже до шести утра. И ведь ничего, добрела, не умерла, и кота донесла, он даже не простудился – наверное, из-за стресса, – и Аркашка не обвесился соплями, хотя был одет в тоненькую курточку. Глупая гордость заставила тебя уйти из дома первого мужа в том, в чем туда привела. Вернее, вначале-то я собралась взять только кота, но мальчик вцепился в мой подол с таким воем, что я моментально сказала:
– С какой стати ты кричишь? Одевайся и побежали, пока Костика дома нет.
И ведь за всю жизнь я ни разу не пожалела, что стала Аркаше мамой. Все плохое в моей судьбе уже случилось, теперь ждет одно счастье. Ну подумаешь, упаду с крыши! Эка невидаль! Да и не высоко здесь совсем, ну, что-нибудь поломаю. Это даже к лучшему – буду лежать, читать детективы…
В ту же секунду я полетела вниз и очутилась в воде. От неожиданности я чуть не захлебнулась, но потом встала на ноги и поняла, что угодила в бочку, которая стояла возле дома. По идее в нее должна стекать дождевая вода, но сейчас в емкость упала я. Следующие полчаса я пыталась так и этак вылезти из вонючей жижи, бог знает сколько времени находившейся в ржавой таре. Время от времени из растущих рядом кустов доносилось странное кряхтение – очевидно, Хучик самозабвенно ловил очередного грызуна. Мопс издавал совершенно человеческие звуки, во всяком случае мне показалось, что я слышу сдавленное хихиканье.
Наконец я раскачала бочку, она свалилась набок. Я выползла, отряхнулась, словно собака, а потом побежала к тому месту, куда упал луч из глаза дракона.
Минут десять я прикидывала, где стоял мольберт художника, рассчитала, в какую примерно точку на земле ввинчивалась денежная струя на полотне, отмерила нужное расстояние, приволокла лопатку, довольно долго рыла яму и, уже когда решила, что ошиблась, увидела нечто похожее на крышку сундука.
Не в силах сдержаться, я издала вопль команчей, заработала лопатой с утроенной силой и с огромным трудом вытащила наверх железный ящик, сильно смахивающий на примитивный сейф.
– Ты чем тут занимаешься? – раздался за спиной знакомый голос.
От неожиданности я икнула и, обернувшись, увидела насупленного Дегтярева.
Брови Александра Михайловича были сведены, глаза смотрели сурово.
– Ты дома? – спросила я, пытаясь прикрыть собой сундук.
– Как видишь.
– Очень хорошо, пошли чай пить, – лепетала я, спихивая ногой железный ящик в ямку.
– Ты на самом деле полагаешь, что я не вижу сейфа? – поинтересовался приятель.
– Сейфа? Здесь? Где же он? Да и зачем бы Кисе в таком доме…
– Дашута, – неожиданно ласково заявил Дегтярев, – остановись. Сейчас Артем внесет «нычку» в дом, вот тогда и побеседуем.
– Какой Артем? – удивилась я, на этот раз совершенно искренне.
– Мусик, – завопила, ломясь сквозь кусты, Маня, – ты что тут делаешь?
– Мать, – донесся от террасы голос Кеши, – почему «Пежо» поперек дороги бросила?
– Дашута, – позвала меня Зайка, – ты где? Отзовись!
Я села на сундук и мрачно сказала Александру Михайловичу:
– Тебе не кажется, что в нашем доме просто невозможно поговорить? Без свидетелей! Наедине!
Полковник хмыкнул, потом вытащил из кармана какую-то коробочку и, ткнув пальцем в нее, спросил:
– Видишь нас?
– Конечно, – прокаркал кто-то.