— Немного ветрено, не находите? — сказал проходивший мимо нас пожилой мужчина. Он низко надвинул шапку, из-под которой выбивались седые волосы, а его очки все были в брызгах воды.
— Находим, — весело согласилась я.
Мужчина крепко держал под руку жену. Руки их были морщинистые, со старческими коричневыми пятнами, тоненькое обручальное кольцо жены болталось на худом пальце, под распухшим от артрита суставом. Голова ее была аккуратно обвязана теплой шалью, щеки раскраснелись от холода, голубые глаза лучились. Старик показал рукой на молодую, в коричневых пятнышках чайку, с трудом державшуюся на огромных по сравнению с телом лапах, — вот порыв ветра оторвал ее от перил и понес в море, и она отчаянно замахала крыльями, пытаясь найти равновесие уже в воздухе.
Мы побрели по пляжу. Парк развлечений был закрыт, карусели с намокшими лошадками стояли грустные, одинокие. Когда мы зашли с другой стороны пирса, ветер, взревев с новой силой, обдал нас ледяной пеной, сорвав ее с гребня ближайшей волны. Вдалеке, похожий на скелет какого-то доисторического зверя, маячил остов сгоревшего Западного причала.
Погуляв еще немного, мы нашли симпатичное кафе на берегу. Пробившись сквозь толпу туристов, отряхивавших намокшие плащи, мы взяли пакет картофельных чипсов, сели снаружи на лавочку и, прислонившись к стене, съели их, доставая пальцами из пакета. Чайки с резкими криками носились вокруг нас, явно надеясь поживиться, на бреющем полете подлетая настолько близко, что я боялась, что они выхватят чипсы у меня из рук.
Стюарт рассказывал мне разные истории о своем детстве: как они с семьей приезжали в Брайтон на выходные, как забредали в магазинчики со всякой всячиной, стоившей очень дешево, как он вечно обгорал на солнце, как ловил огромным сачком рыбу.
— А что случилось с твоими родителями? — спросила я.
— Мама умерла от рака, когда мне было пятнадцать, — сказал он. — А отец живет сейчас неподалеку от Рэйчел. С ним все в порядке — правда, немного сдал за последний год. Я видел его пару месяцев назад. В следующем месяце снова проведаю их — взял на несколько дней отпуск.
— А Рэйчел, это кто — твоя сестра?
— Да, старшая и гораздо более мудрая. А что с твоими родителями?
— Погибли в аварии, когда я училась в университете.
— Да что ты! Наверное, это очень тяжело, когда вот так сразу оба.
Я кивнула.
— А братья или сестры у тебя есть?
— Нет, я одна.
Несмотря на предупреждение «Чаек не кормить», Стюарт высыпал остатки картошки на землю на радость ближайшим чайкам, тут же спикировавшим.
— Слушай, а давай посмотрим, куда можно съездить в отпуск? — неожиданно предложил он. — Я видел за углом туристическое агентство.
Мы сразу же поехали домой, я не могла решить, хорошо это или плохо. По дороге мы молчали, Ли держал меня за руку, а я отвернулась к окну, пустыми глазами провожая полет летящих в стекло капель и проносящихся мимо оранжевых фонарей.
Ли забрал у меня ключи, отпер дверь и, отодвинувшись, пропустил меня вперед. Я мельком взглянула на его лицо — на нем застыла гримаса такого неподдельного страдания, что я сразу же отвернулась. Он не стал садиться, я тоже.
— Мне кажется, нам надо на время расстаться, — сказала я быстро, чтобы не дать ему сбить себя с толку. Сказав это, я почувствовала страшное облегчение — как будто гора с плеч свалилась.
— Что?!
— Я говорю…
— Я слышал, что ты сказала. Я просто не верю собственным ушам. Расстаться? Почему?
— Мне кажется… Мне хочется немного больше принадлежать самой себе, понимаешь? Я хочу, как раньше, общаться с друзьями. Ходить куда хочу. Мне надо подумать.
И я села на край дивана, выпрямив спину, крепко сдвинув колени. Я чувствовала, как между нами растет стена напряжения, высокая, как штормовая волна.
— Могла бы подумать, пока я на работе.
— Да, я знаю, — сказала я. — Не в этом дело. Мне не нравится, что ты приходишь сюда, когда меня нет. Отдай мне ключи, пожалуйста.
— Ты что, не доверяешь мне?
— Не в этом дело, — упрямо повторила я. — Я не люблю, когда нарушают мое личное пространство. Когда я сама по себе, я знаю, где что лежит…
— Господи, Кэтрин, какое отношение это имеет к нам?
— Ты приходишь, когда меня нет дома, оставляешь мне дурацкие послания. В виде порнографических открыток под одеялом.
— Ах это… Я думал, тебе понравится. Разве ты не помнишь, когда я сделал ту фотографию? Чем мы занимались тогда? Я-то помню все, до мельчайших деталей. Я все время об этом думаю.
— Я помню, что просила тебя стереть снимки. И ты пообещал это сделать. И не сделал. Почему?
На это Ли ничего не ответил.
— Ли, я все время чего-то боюсь, особенно после того дурацкого ограбления. Мне не нравится, что ты приходишь сюда, когда меня нет дома. Как будто этот дом уже не мой.
Последовало молчание. Боковым зрением я наблюдала за ним. Он не снял пальто, стоял неподвижно, как тень, как черный призрак, как ночной кошмар.
— Ты снова хочешь трахать все, что шевелится? — ледяным голосом спросил он. — Хочешь снова стать бесплатной давалкой?
— Нет, — сказала я. — Я только хочу, чтобы ты перестал меня ежесекундно контролировать. Я не буду ни с кем встречаться, только с подружками. Но мне надо… подумать. Надо решить, правильно ли я поступаю.
Он внезапно шагнул ко мне, и я невольно отшатнулась, испугавшись, что он ударит, и взглянула на его застывшее лицо. Белая маска. А в глазах полыхает ярость. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел. Я услышала, как входная дверь открылась, а затем с шумом захлопнулась. Он ушел.
Несколько минут я стояла не шевелясь. Не знаю, чего я, собственно, ожидала. Может быть, что он вернется. Вернется и прибьет меня, швырнет в меня чем-нибудь тяжелым или начнет орать и осыпать меня площадной бранью.
Но ничего не произошло, и я поднялась наверх, сдернула идиотское платье с фальшивыми бриллиантами и швырнула его на пол. В жизни больше не надену его. Никогда! Отошлю в приют для бедных, и не важно, сколько оно стоило! И красное платье тоже выброшу. Не хочу видеть ни то ни другое. Долой!
И только когда я уже лежала в постели, так и не осознав до конца, что произошло и как это произошло, в голову ударило: ключ-то он так и не отдал…
Мы с Кэролин ехали в Виндзор на встречу с начальством нашей компании. Ей предстояло обсудить с ними бюджет, а я должна была представить свою программу по подбору персонала для нашего нового склада, который открывался через три месяца.
Кэр вела машину и болтала не переставая. Я благодарно молчала. Чувствовала себя совершенно разбитой, и страшно саднило горло.