— Да… — прошептала я.
Конечно, он был совершенно прав. Если бы я так не боялась Ли, зачем бы мне по сто раз проверять защелки на окнах и запоры на дверях? Но сказать-то легко, а вот сделать…
— К тому же, — я изо всех сил старалась унять дрожь в голосе, — я понимаю, что шесть проверок лотка для столовых приборов — симптом невроза. Но ведь Ли действительно опасен. То, что я его боюсь, не невроз, а нормальное человеческое чувство, инстинкт самосохранения.
— Хорошо, но давай не будем путать две вещи: самого Ли и мысль о нем. Сам он может находиться где угодно: у себя на севере или на соседней улице, на это ты никак не сможешь повлиять. Но пока что жизнь тебе отравляют мысли о нем, а с ними ты можешь справиться. Ты создала в своем сознании образ всемогущего злодея, он для тебя воплощение вселенского зла, и с этим нам придется работать.
У меня резко заболела голова.
— Я не говорю, что тебе надо найти настоящего Ли и смотреть ему в глаза до тех пор, пока не утихнет тревога, — продолжал Алистер. — Наоборот, давай начнем с представления о нем. Будем работать точно так же, как ты работаешь сейчас со своими фобиями и навязчивыми действиями.
— Как? Как я могу с этим работать?
— Очень просто: дай мыслям о Ли протечь через тебя и уйти в песок. Не сопротивляйся, не загоняй их в подсознание. Как только паника слегка уменьшится, вызови его образ снова. Когда придешь домой, представь, что он заходит в комнату, — во всех подробностях представь. Подумай, что он может тебе сказать, что ты ему скажешь. Затем подожди, пока паника не стихнет. И не забывай повторять себе, Кэти, что это просто мысли. Мысли не убивают.
У него все выходило так просто!
— Ну что, попытаемся?
— Что, прямо сейчас?
— А почему нет? Но конечно, самый ценный опыт — это когда ты дома и одна. Поначалу можешь попросить Стюарта посидеть с тобой, но лучше не использовать его в качестве защиты, тебе надо привыкать к самостоятельности.
— Не знаю, смогу ли я…
— Решать тебе, дорогая. Подумай о том, какие возможности откроются перед тобой, когда ты перестанешь бояться Ли. Стоит попробовать, разве нет? Давай начнем сейчас, тогда тебе будет легче проделать это в одиночестве. По крайней мере здесь это не вызовет желания проверить дверь. Итак?
Я молчала.
— Ладно, сначала давай подумаем и оценим уровень тревожности, который вызовут твои мысли о Ли. Как ты его оцениваешь по стобалльной шкале?
— Девяносто баллов, не меньше.
— Правда? Так много? Ну что, попробуешь?
Я закрыла глаза, совершенно не уверенная, что не совершаю чудовищную ошибку. Мне не сложно было представить себе Ли, — в сущности, он никогда и не выходил у меня из головы. В этот раз я не стала сопротивляться. Я представила свою квартиру. Я сижу на диване, жду. Вот открывается дверь — и в комнату заходит Ли.
Ужас накрыл меня, ладони мгновенно вспотели, сердце забилось в горле, а на глаза навернулись слезы.
— Так-так, — услышала я голос Алистера. — Прекрасно, мне все понятно, только не останавливайся, продолжай думать о нем.
Я представила себе, как Ли идет ко мне. Красив, как всегда, слегка загорелый, с короткими светлыми волосами. Высокий, большой, сильный, мускулистый, с рельефом из мускулов на животе. Он посмотрел на меня и улыбнулся.
Я ждала. Панической атаки не последовало. Наоборот, уровень паники даже немного снизился. Выходило, что представить себе Ли оказалось на поверку не так уж страшно.
— Расскажи мне, что ты видишь, — попросил Алистер.
— Ли в моей квартире, — сказала я. — Просто стоит рядом с диваном.
— Хорошо. Теперь представь себе, как он поворачивается и уходит. Пусть сядет в машину и уедет.
Я так и сделала. Воображаемый Ли посмотрел на меня, подмигнул — это еще откуда взялось? — и, неслышно подойдя к двери, выскользнул наружу. Я подошла к окну, увидела, как он садится в серебристый седан и уезжает. Затем я представила, как опять сажусь на диван, включаю телевизор.
Я открыла глаза.
— Ну как?
— Боже, сама не знаю как, но у меня получилось!
— А что с уровнем тревожности? Как ты его оценишь сейчас?
— Около семидесяти. Ну максимум восемьдесят баллов.
— Вот видишь? С этим ты можешь справиться сама. Поздравляю, Кэти, начало положено!
Как долго это длилось? Не знаю, по-моему, вечность. Он содрогнулся, достигнув пика, выскользнул из меня, отошел к стене и сел на пол, обхватив голову руками. Я почти жалела, что это завершилось, — что же будет со мной дальше? Руки его были в крови — моей крови… и рубашка, и лицо…
Вдруг я услышала стон и с трудом села.
— Господи, что же я делаю? — потрясенно прошептал он. — Что же это я? Какого фига…
У него перехватило горло, по щекам побежали слезы.
Я с трудом подползла ближе к нему, села рядом, облокотившись о стену, и положила руку ему на плечо. Ли повернулся и зарылся лицом мне в шею. Его горячие слезы текли по моей груди, обжигая кожу. Я медленно подняла правую руку, поднесла к глазам — пальцы посинели и распухли, как сосиски, — и провела этими синими пальцами по его щеке.
— Ш-ш-ш, все хорошо. — Разбитые губы не слушались. — Не надо, Ли. Все хорошо, правда, все хорошо.
Он долго сидел, привалившись ко мне, молча рыдая, а я держала его в объятиях, баюкая, как ребенка. Может быть, он все-таки отпустит меня?
— Меня же сгноят в тюрьме, — рыдал он, — они же припаяют мне срок…
— Нет, не бойся, — тихо шепелявила я. — Я никому не скажу. Все будет хорошо, мы будем вместе. Только ты и я.
— Правда? — Он посмотрел на меня с детской наивной верой во взгляде.
Интересно, что он видит? Лицо у меня было иссиня-багрового цвета, перекошенное, искореженное. Кто поверит, что после такого все может стать «хорошо»?
Но выхода у меня все равно не было: единственный шанс спастись — играть в эту игру.
— Только дай мне привести себя в порядок.
— Что? А, конечно! Конечно…
К моему удивлению, он встал и вышел из комнаты.
Я проползла до ванной, немного передохнула и включила душ. Горячая вода смывала кровь, и она причудливыми струйками уносилась по белому кафелю к стоку. Красиво… Я отмыла волосы от его мочи, стараясь не смотреть на вырванные темные пряди, которые сразу же забили сток. Всю кожу саднило. Правая рука совсем не работала. А вдруг он сломал мне все пальцы на руке? Как же я буду жить?
К счастью, в ванной висело темно-синее полотенце, так что кровь на нем не была заметна. Кровь шла и между ногами — месячные, что ли, начались? Давно пора… Я не обращала внимания, но их не было как минимум пару месяцев. Впрочем, я грешила на то, что так сильно похудела… и так нервничала. А сейчас он, видно, что-то там расшевелил… Боли я почти не чувствовала, даже казалось, что все происходит не со мной. Я пошла в свою комнату, нашла прокладки, трусы, чистую одежду: джинсы, ремень, свободный свитер. Тогда я, наверное, могла убежать. Могла выбежать на улицу, позвать на помощь.